В гостях у Сталина. 14 лет в советских концлагерях - Павел Назаренко

Теплая сибирская осень прошла довольно скоро, но снежная и суровая зима оставили о себе воспоминание на долгие и долгие годы. Наступила и весна 1949 года, которая всем нам принесла разочарование и очень нас опечалила. Большую семью офицеров старой эмиграции начали разбивать на небольшие группы и расселять по разным лагерям Сибири и другим окраинам СССР.

Нашу группу в 20 человек погрузили в две грузовых машины и под усиленным конвоем повезли в неизвестном нам направлении. Через несколько часов езды ми увидели населенный пункт. Это оказался городок Кисолобка. Объехав вокруг города, машины остановились у высоких ворот с таким же забором. Сразу же было видно, что нас привезли в лагерь. В проходную нас начали вызывать по списку. С неопределенным чувством ожидали чего то и не хотелось верить, что нам сообщат не особенно приятную новость, что ничего плохого нам здесь не сделают а может быть нас здесь обрадуют тем, что сообщат о нашем освобождении и отправке в то государство, где мы прожили годы нашей эмиграции и где остались наши семьи.

На последнее у нас была, хотя и маленькая надежда и то потому, что советский суд отказался нас судить. Но каково было наше горькое разочарование, когда нас вызывали, как я уже писал, по одиночке и сообщали о «милостивом» пожаловании каждому из нас срока ого заключения в исправительном трудовом лагере в 25 лет.

Как я уже сказал выше, что советские не нашли возможным судить нас а вот «гениальнейшему» Ёське «пришла гениальная» мысль как покончить с белыми бандитами, как нас всегда называли в Советском союзе. Сталин приказал создать особое совещание, которое без всяких судов должно было «обтяпать» это дело.

Сказано — сделано. 22 сентября 1948 года наша судьба была уже решена, но от нас это тщательно скрывалось. Товарищи мои, после сообщения им «великой сталинской милости», были морально так убиты, что сделались молчаливыми и но хотели отвечать на вопросы.

Вызывают меня, читают постановление «ОСО» (Особое совещание от 22 сент. 1948 г., и «великодушно» дарят мне «целую катушку» т. е. 25 лет заключения. Я улыбаюсь саркастически и говорю: маловато! Исполнители воли «отца народов» переглянулись, а девушка из состава «исполнителей» посмотрела на меня и спросила: Почему маловато, неужели Вы такой большой преступник, что этого мало? В том то и дело, что я никакой не преступник, а вы так «щедро» разбрасываетесь четвертаками — полной катушкой.

Мне было смешно, что до какой степени дошел их идиотизм, что они забыли и меру своим наказаниям. Сделались не в меру расточителями жестокостей, к которым люди уже привыкли, сжились и не боятся их, а «преступность» в их прославленном коммунистическом социалистическом «земном раю» все растет и растет.

Когда нам были объявлены наши сроки наказаний, то нас ввели в лагерь. С этого момента мы стали «настоящими и полноправными» лагерниками и совершенно бесправными людьми, т. е. мы превратились в настоящих белых рабов. Мы не должны забывать, что мы являемся их бесправные и беззащитные враги и, как таковые, ни на что не имеем права претендовать и жаловаться.

Я чувствовал, что, попавши в лапы красных палачей, но ищи справедливости и милосердия. Но но сидел сложа руки, а пробовал протестовать и подал заявление о том, что если меня считают международным преступником, то пусть меня судит международный суд, потому что я не являюсь гражданином СССР, не воевал на Сов-территории и жил под покровительством Лиги Наций, Заявление мне было возвращено с резолюцией, что я осужден правильно о чем мне и было сообщено.

Из этого следует заключение, что мы не имеем права жаловаться а должны тянуть лямку пока работает твое сердце.

Состав заключенных этого лагеря состоял, главным образом, из казачьих офицеров, казаков и небольшого числа бывших советских офицеров. Урки с блатными и здесь кишели как черви, которые являются страшным бичом лагерников. Среди заключенных было несколько женщин (культ, кружка).

Одного дня я стоял вблизи землянки-барака и услыхал женский крик, который доносился из землянки. Я бросился в землянку. Землянка была пуста и только в тёмном углу землянки я увидел группу борющихся фигур. Подбегаю и вижу, как блатняки набросились на девушку лот 16-ти и пытаются ее изнасиловать. Со звериной ненавистью я заорал на них. От неожиданности эти выродки оторопели и выпустили из рук свою жертву. Несчастная девушка с быстротою серны выскочила из землянки.

Это в лагерях является вполне нормальным явлением потому, что оно проходит безнаказанно. Никто из лагерного начальства на это не обращает никакого внимания. Об этом случае я рассказал одному старому лагернику. Он посоветовал мне на это не обращать внимания и не защищать несчастных заключенных девушек. В противном случае могу я и поплатиться жизнью. Он, оказывается, был свидетелем подобного случая. Было это в одном смешанном лагере. Пригнали в лагерь трех монашек. Одна из них была пожилая, а две — молоденькие и довольно красивые. Блатные сразу же набросились на них среди лагеря и на глазах многих обитателей лагеря.

Монахини сразу стали на колени и с поднятыми руками к небу усердна молились Богу. Нападающие опешили и отхлынули. Свое нападение повторили и опять отступили и только за третьим разом разорвали эту несчастную тройку и, как дикие звери, поволокли свои жертвы в блатняцкие лагерные притоны, как это делалось еще в дикие времена, и никто но смел вступиться в защиту монахинь.

Лагерное начальство дало уркам и блатным (не официально) неограниченные права. Оно только тешилось такими гнусными и жестокими расправами над заключенными. На стони, вопли и протесты заключенных на проделки урок старалось не обращать внимания и делалось глухими. Начальство только было очень довольно, что и урки помогают им терроризировать, издеваться и даже уничтожать врагов коммунистической власти. Это только одно было в их красных отупелых мозгах.

Урки, блатные и «суки» — страшный бич лагерей. Лагерник не мог сносить приличную одежду или сапоги, чтобы у него не отобрали ее эти выродки, заменив старым тряпьем. Посылка или передача, направленная лагернику, попадает сначала в руки этих паразитов. Они ее делят между собою и будет очень хорошо, если хотя небольшая часть посылки попадет хозяину. Этот пострадавший лагерник, приобретает от урок покровительство, и защиту. Но все это, — мыльный пузырь.

Они, как я уже сказал, имели неограниченные права (неофициальную) над лагерниками, включительно до убийства, но и среди них но все было в порядке. Они поделились на две группы: урки (закоренелые и прославленные воры) со своими блатными, (еще не вполне настоящими ворами и не признанными их законом. Они еще являются учениками — ворами). Суки такие же паразиты, как и урки, но только они состояли на службе у начальников лагерей в качестве осведомителей, вот почему они и получили такое название.

Они не подчинялись ни уркам, ни блатным. Для заключенных они были очень опасными потому, что находились среди заключенных как шпионы, доносчики и даже провокаторы. Они очень часто назначались в помощь охранникам (внутри), помощниками бригадиров и на всякие тепленькие местечка в лагере. Среди них, а верное между урками, и суками, ведется страшная вражда, которая часто заканчивается поножовщиной и даже убийством.

По рассказам старых лагерников, прибывших из «Бухты Ванина», где была кровавая поножовщина между урками и суками, в результате которой на поле «брани» осталось около сорока человек зарезанных, а еще больше раненных, В лагере «Бухты Ванина», численный состав заключенных доходил до 10 000 человек.

Во время, моего пребывания в лагере гор. Киселевска была стычка между урками и суками, чему я был свидетелем. Во время драки несколько человек урок и суков было ранено и один оказался мертвым. Лагерное начальство на такие кровавые стычки смотрит сквозь пальцы. Мы, мол, об этом ничего не знаем, поспорили и поцарапались.

Бывали частые случаи, когда урки или блатные попадали в изолятор. Против этого они протестовали самым диким образом. Зашивали себе рты, пришивали к своему голому телу пуговицы, разукрашивали свое тело порезами и доходило даже до того, что сами себя кастрировали. Такими проделками лагерная шпана только тешилась, а урки заявляли, что они делают геройское дело среди своих товарищей. О таком героизме будет говорить весь воровской мир, как о больших героях. Дисциплина у этих преступников была очень строгая, а потому всех тех, кто не подчинялся их законам или таковые нарушал, не только очень строго наказывали, но и часто убивали.

В Киселевке мы прогнили лето с некоторыми приключениями. Насмотревшись лагерных ужасов, я решил бежать, что было делом очень трудным и опасным. Подумал я и о 25 летнем сроке своего лагерного заключения. Такой срок редко кто выдерживал. Так или иначе до окончания срока погибнешь. Среди подсоветских офицеров я нашел единомышленников. Усиленно стали готовиться и разрабатывать план к побегу. Наша группа состояла из семи человек. Предусмотрены были все плюсы и минусы. Осталось только мать подходящего случая. К сожалению лагерные власти нас опередили и не дали осуществить наш побег.