Книга пяти колец. Том 3 - Константин Александрович Зайцев

— Мое почтение старший, но нас не представили, — я чуть склонил голову отдавая поклон уважения, но при этом не сводя с него глаз. В ответ на мои действия он оглушительно расхохотался.

— Вежливый, может еще и не глупый. Ответь на вопрос почему вы еще живы? Почему мои гончие вас не растерзали? — он говорил именно со мной и задавал вопрос мне. Значит ответ во мне. Ноздри мужчины раздувались, словно он впитывал наш с Мэйлин запах.

Мой разум скользнул в странное подобие транса. Я понимал, что совершенно не боюсь это существо, назвать его человеком у меня даже в мыслях не поворачивался язык. Он ощущался большим сгустком темной и такой знакомой энергии. А потом я словно услышал слова «доброй бабушки» Арданы — голодные духи всегда с тобой, корми их, и они отплатят тебе добром. Через меня словно пропустили безумное количество энергии, а духи, на самом краю сознания, шептали мне что-то одобрительно.

Я поднял склоненную голову и посмотрел прямо в его бездонные глаза.

— Потому что, ты такой же как и я. Мы с тобой родня. Одно царство оставило в наших душах свою отметку. — На губах мужчины заиграла довольная улыбка. Мой ответ ему явно понравился.

— И кто же я?

— Владыка голодных духов и одновременно Гуй-дзин. Один из тех в ком когда-то текла кровь кланов крови, как и в нас.

— Брось еду для моих зверушек и уходите. Вам тут не место. — он ткнул пальцем на тело Шао.

— Прости старший, но не могу. Он наш командир и заслуживает достойного погребения. Он погиб как настоящий воин сражаясь с врагами Империи. — я смотрел на него немигающим взглядом.

— Еще остались верные долгу потомки. Пусть будет так, я вас отпущу, но ничего не бывает просто так. Ты, — он ткнул пальцем в Мэйлин, — сразишься с пятью гончими, справишься и вы уйдете. Нет, — он облизнулся так, что сразу стало понятно, его язык намного длиннее человеческого, — станешь моей пищей.

— Нет Ян, я согласна. — Мэйлин перебила меня, не дав мне сказать ни слова. Поклонившись этому чудовищу, она спросила обнажая свой цзянь:

— По очереди или все сразу? — от нее веяло уверенностью и жаждой боя. Она хотела убивать.

— Разве в этом мире что-то бывает честным? — гигант улыбался и тут же резким голосом отдал приказ, — Взять!

Неизвестно по какому принципу и как он отобрал тех кто будет атаковать, но пять чудовищных тварей рванули словно торпеды на Мэйлин стоящую с обнаженным клинком.

Глухое рычание превратилось в крик боли когда девушка скользнув в сторону одним движением отрубила одной из человекоподобных тварей ноги и тут же крутанулась вокруг себя срисовывая где находятся остальные чудовища.

Акула двигалась словно танцуя, ее острый клинок наполненный энергией воды рубил плоть и кости словно бумагу. Каждое движение несло покой тем кто своими делами заслужил лишь такое существование, что намного хуже смерти.

Не прошло и минуты как перед ногами моей кровавой сестры лежало пять изрубленных на куски тел. А она застыла в замысловатой стойке, словно статуя.

— Идемте детишки, — гигант махнул рукой призывая нас следовать за ним. Увидев, что мы идем, он хмыкнул видя, что Мэйлин так и не убрала клинок в ножны. А потом бросил короткий приказ. — Жрать!

Словно стая пираний голодные духи воплощенные в телах ринулись пожирать тела сгоревших крестьян и своих бывших товарищей. От мерзкого круста разгрызаемых костей меня чуть не вывернуло, но контроль сделал свое дело. Отвращение это всего лишь еще одна эмоция. «Меня радует твой прогресс, мой мальчик.»

— Как вас зовут старший?

— Когда-то меня звали Блистательный кулак Чан, а сейчас я лишь один из аристократов царства Голодных духов. Вы так вкусно ощущаетесь, особенно девочка. С каким удовольствием я бы вонзил свои клыки в ее сладкую плоть, но даже у таких как я есть Честь! Тебя то я бы все равно не стал есть. Я же не каннибал пожирать родичей.

Мэйлин странно посмотрела на меня, а до меня дошел весь смысл сказанного этим чудовищем. Для него я такой же владыка голодных духов как и он сам, пусть и рожден в этом мире.

Проводив нас до выхода из долины, гигант показал нам дорогу по которой мы быстрее всего сможем добраться до крепости.

— Я рад, что для Империи еще не все потеряно пока есть такие как вы. Еще не совсем забыта Честь и Преданность. Будьте аккуратны, в этой провинции творится много очень плохих вещей. Именно из-за них я и смог вывести свою охотничью стаю, а далеко не все помнят о своем кармическом предназначении. Да хранят вас Боги и духи. — сказал он на прощание и махнул нам рукой.

— Спасибо старший, — когда я оглянулся его уже не было, даже трава была не примятой на том месте где он стоял. Мы молча переглянулись с Мэйлин и двинулись вниз по тропе.

К крепости мы подошли к рассвету. Мягкие лучи утреннего солнца подсвечивали такие знакомые, запертые ворота. Прошло меньше суток как мы видели их, а по ощущениям прошло несколько месяцев. Тело Шао давило мне на плечи. И будь я не я, если я не заставлю сотника похоронить его достойно.

Ни крики ни пинки в дверь не помогли нам открыть ворота быстрее. Встречали нас при полном параде. Уже знакомый десятник со своим отрядом держал нас на прицеле.

— Кто такие и чего вам тут надо! — меня захлестнула волна безудержного гнева. «Тварь! Ты только вчера нас видел! Ненавижу Журавлей!». Мэйлин от едва сдерживаемого бешенства побледнела, но взяв себя по контроль произнесла:

— Сообщи «уважаемому», — она так произнесла это слово, что я прямо почувствовал, как она про себя вспоминает как Шао склонял сотника и его родственников, — Дзигоро Изаму, что Гвардия Ночи выполнила свои обязательства и теперь он должен выполнить свои.

— Сотник сам решит, что делать с таким сбродом как вы. — как же меня бесил этот десятник. Прошло не меньше десяти минут когда раздался уже знакомый голос Изаму:

— Открыть ворота.

Надо отдать честь сотнику, он вышел нас встречать сам. Он олицетворял собой идеального воина Журавля. В чистой одежде, с прямой спиной и вежливый до безобразия. Мы на его фоне выглядели как жалкие оборванцы. Местами порванные халаты были заляпаны кровью и грязь, а про запах тут говорить и не стоило.

Десятка Журавлей выстроилась в два ряда оставив достаточно места, чтобы мы прошли. Мерзкая рожа десятника маячила в самом