Ядерные ангелы - Александр Шакилов

А второй навел на Края свой ПП-19 «Бизон».

И вот тут Заура выключило. Все стало неважно: он сам, Закон, коллеги, для которых профессия – индульгенция на то, чтобы набить карманы чужим добром.

Он вырвал оружие из рук Мигеля, который от неожиданности уронил трубку.

Тотчас палачи навели на Заура стволы своих пушек.

– Рано убивать грешника. – Он сделал вид, что его это ничуть не тревожит, хотя очень хотелось вытащить из карманов «микробики» и забрать с собой в могилу пару-тройку ничтожеств. – Все веселье нам испортишь, Мигель. Ты забыл, у нас на сегодня запланирован праздник?

И он швырнул хозяину его ПП-19.

– Точно. – Мексиканец поймал свое оружие, губы его влажно блеснули. – Рано.

Обстановка сразу разрядилась. Стволы опустились. Кто-то запричитал по поводу разлитого бухла. В ответ ему предложили не стесняться, тут все свои, и слизать с пола…

Тем страшнее оказался следующий удар.

Баххх!!! – и автозак подбросило в воздух.

Заур рефлекторно ухватился за лавочку и сунул под нее ноги. Это спасло его.

Потолок и пол поменялись местами. Он повис вниз головой, а все остальные не успели закрепиться, смешавшись в кучу малу из рук, ног и смазанных гелем и кровью волос.

Еще удар – это фургон, кувыркнувшись, упал на асфальт. Стойки автозака повело, металл со скрежетом изогнулся. И опять кувырок. На Заура навалилось человек десять, сдавив его так, будто собираясь сделать из него блин. И опять автозак перевернулся и замер вверх колесами. Хорошо, что отделение для перевозок надежное, внешние стенки выдержат пулеметную очередь, иначе внутри всех сплющило бы.

Свет замерцал и погас.

В наступившей тишине послышался тихий, полузадушенный стон.

Заур заставил себя отцепить от лавочки пальцы. Его все же разок приложило затылком об стену, так что к похмельному синдрому добавился еще звон в ушах.

– Эй, кто как? – Он сделал первый шаг и сразу наступил на кого-то, даже не попытавшегося отодвинуться. – Уцелел кто? Чью душу Господь оставил в этом фургоне?

Тот же стон был ему ответом.

Наступив на что-то липкое, палач вытащил из кармана планшет. Экраном можно подсветить.

Увиденное его не обрадовало. Внутри фургон превратился в бог знает что. На ум пришла вскрытая тупым ножом консервная банка с кильками, обильно залитыми томатным соусом. Вывернутые под острыми углами конечности. Проткнувшие кожу и одежду острые края костей. Проломленные черепа. Свернутые шеи. Смятые лица. И кровь. Много крови. Очень много. И с каждой долей секунды она все прибывает и прибывает, подобно океанскому приливу. Слишком много ран, слишком много литров выплескивается из них.

Опять стон – кто-то есть под телами, поверх которых разлегся Мигель. На первый взгляд внешних повреждений у него не было, но мало ли. Пришлось столкнуть мексиканца и еще двоих, чтобы добраться до стонавшего. Этим счастливчиком оказался Край. Прибавилось ли у него ран и ушибов? Наверняка. Но он и до аварии выглядел так, будто его дважды переехал «БелАЗ».

– Цел?

– Да, – оценил шутку Макс после того, как Заур вытащил у него изо рта кляп.

Теперь вызвать медиков и спасателей, решил палач. Набрать верную – простую – комбинацию из трех цифр, а там уж планшет сам отправит сигнал в Управу и в службу спасения, заодно сообщив координаты. Писк динамика подтвердил, что сообщение ушло.

Подсвечивая экраном, Заур склонился над Мигелем. Может, все-таки жив? Вдвоем они быстрее окажут первую помощь пострадавшим. А потом уж приедут спасатели, примчат кареты «скорой помощи». Ждать осталось недолго.

– Солярой пахнет, – прохрипел Край и выплюнул сгусток крови.

Заур ничего такого не почуял.

На стенке справа замерцала лампа. И тут же сыпануло искрами из-под округлого плафона. Вот теперь Заур увидел темное пятно на куче тел в соседней камере и тонкую струйку, льющуюся с пола, ставшего потолком. Искры упали прямо на пятно. Топливо, вытекшее из пробитого бака, вспыхнуло. Серые костюмы палачей тоже.

Надо было что-то делать, как-то тушить пожар или выбираться из фургона, но Заур стоял и смотрел на огонь. Сплетение оранжевых с голубым отливом языков пламени завораживало, притягивало…

…Он на Крещатике.

В машине отца.

Рядом – никак не дотянуться! – рыдает Танюшка, пристегнутая к специальному детскому креслу. Очень жарко, все в дыму. Потому что машина горит. Отец навалился грудью на руль. Мама наполовину высунулась из салона через разбитое лобовое стекло. Это она его разбила, когда машина врезалась в светофор. Отец мертв, и потому нестрашно, что волосы его загорелись, а кожа на шее покрылась волдырями ожогов – он ведь не чувствует боли. Зато больно – очень больно! – Зауру. Он верещит от боли. Он горит, одежда на нем горит. Нога и рука застряли, сломаны, острые края костей торчат из плоти…

Аптечка. Желтой кожи, с красным крестом на боку. Отец Заура – хирург. Был. И потому всегда возил с собой инструменты. Заур может дотянуться до аптечки. Он открывает ее и даже в дыму видит блеск скальпеля.

Когда горишь, резать собственную ногу уже не так больно…

А на тротуаре неподалеку от машины стоит и смотрит человек. Он вооружен, он смеется, наблюдая за страданиями детей. Рядом с ним другой, с разорванной щекой. А вот лицо радостно гогочущего в тумане. Дымом, что ли, заволокло? Зато видно, что на предплечье у него…

– Твою мать, дружище! – Чуть выше запястья, единственного уцелевшего, впились чьи-то сильные пальцы. – Ну и выбрал время, чтобы помечтать!

Это привело Заура в чувство.

В ушах звенело так, будто череп превратился в колокол. Почему теперь, спустя столько лет, палач вспомнил о том человеке на Крещатике? Из-за сотрясения в мозге у него шарики замкнуло роликами? Бабуина, того, который с порванной щекой, он не забыл, нашел его и узаконил буквально на днях. А вот то, что Бабуин возле машины отца стоял не один…

– Сгорим, дружище. Давай валить отсюда.

Верно. Заур кивнул не столько Краю, сколько себе. О шутках памяти он подумает позже. А сейчас надо выбраться из горящего автозака.

Наступая на тела погибших коллег, он метнулся к двери фургона, на ходу вытащив из кармана ключ-карту. Но для того, чтобы открыть дверь, нужно два ключа. Мало того, если их задействовать не одновременно, толку не будет.

Второй ключ у Мигеля. Вот к нему-то и устремился Заур. Из-за дыма в фургоне ухудшилась видимость, в горле безбожно першило. Палач закашлялся. Обыск мексиканца ничего не дал, ключа у него не было. Вот и всё. Заур опустился на пол, прямо в лужу крови. Господи, прими душу раба твоего…

– Не эту штуку случайно ищешь, а, дружище? – Край подтолкнул носком ботинка прямоугольный кусок пластика с черной магнитной полосой.

Заур подхватил его с пола. Это и есть второй ключ.

Но одному палачу не справиться. В чертовом автозаке открыть дверь все равно что запустить баллистическую ракету на Вашингтон. А значит…

– Извини, Край. – Повернувшись к грешнику, Заур вытащил из кармана «микро-узи». – Но другого выхода нет. Я не хочу, чтобы ты мучился, сгорая заживо.

Макс попятился, оскользнулся на крови, Зауру пришлось подхватить его, иначе бы он упал.

– Не дергайся, а то отстрелю тебе кисть. Нет времени искать… – Когда до Края наконец дошло, что палач не собирается его убивать, и он затих, Заур короткой очередь разнес керамику наручников в осколки. – Держи ключ. Сунешь в замок по моей команде. Готов? Давай!

Две пластиковые карточки одновременно воткнулись в замки.

И ничего не случилось.

Дверь не открылась, и хоть плачь, хоть молитву читай. На всякий случай – заело небось что-то – Заур дважды ударил в нее плечом.

Позади выло пламя, обдавая спину и лысый затылок сильным жаром.

– Край, еще раз!

Опять безуспешно.

– Еще…

– Погоди, дружище, – перебил его Макс. – Попробуй вставить другой стороной.

В суете Заур умудрился дважды неверно направить ключ в замок. Это дьявол заморочил, пожелав извести ревностного слугу Господа и грешника, вставшего на путь раскаяния.

– Давай?

– Да.

На этот раз за бронеплитой отчетливо щелкнуло. Дверь подалась под напором палача, он выпал из фургона. Край тоже не задержался в горящем автозаке.

Звон полностью заполнил голову Заура, он больше ничего не слышал. Из носу потекла кровь. Сил на то, чтобы встать, не было, поэтому он просто пополз прочь от пожарища. По обе стороны дороги темнели высокие деревья. Похоже, водила Ильяса довез-таки палачей до Труханова острова, а ночью тут немного народу бывает, вот никто до сих пор и не поспешил на помощь.

Реальность перед глазами плыла и раскачивалась, но все же палач увидел, как Макс, держась за бок и шатаясь, свернул с асфальта и побежал прочь. Хотя его судорожные рывки вряд ли можно было назвать спринтом.

Вдруг Край остановился.

Он развернулся, что-то сказал, обращаясь, видимо, к Зауру, который не услышал ничего из-за звона, а потом, всплеснув руками, поковылял обратно к автозаку.