Покушение на Леди. Выкуп Кинга. Под утро - Эван Хантер

выходил, над дверью звякнул звонок.

Согласно телефонной книге, Филип Баннистер проживал на Десятой Южной улице, 1592. Хейвз позвонил в участок, чтобы Карелла знал, куда он поехал, и отправился к Баннистеру.

Десятая Южная была типичной для этой части города улицей, где толпятся в тесноте многоквартирные дома без балконов. Поэтому в тот день площадки пожарных лестниц несли двойную нагрузку: здешние женщины забросили домашние дела, надели самое невесомое и расселись на площадках в надежде, что хоть слабенький ветерок проберется в это бетонное ущелье. Рядом с ними стояли приемники, в глубь квартир тянулись провода, и по улице лилась музыка. Женщины, кто подобрав платье выше колен, кто в купальнике, а кто и просто в комбинации, сидели, пили и обмахивались, пытаясь хоть как-то спастись от жары. Тут же стояли запотевшие кувшины с лимонадом, пивные банки, молочные бутылки с ледяной водой.

Хейвз остановил машину у тротуара, выключил двигатель, отер лоб, вылез из своей маленькой духовки на колесах и попал в большую печь улицы. На нем были легкие брюки и открытая спортивная рубашка, тем не менее он весь взмок. Он вдруг вспомнил Толстяка Доннера в турецких банях, и ему сразу стало прохладней.

Дом 1592 оказался уродливым серым зданием — между двумя такими же уродливыми и серыми собратьями. Поднимаясь по ступенькам к подъезду, Хейвз прошел мимо двух молоденьких девушек, болтавших об Эдди Фишере. Одна из них не понимала, что он нашел в Дебби Рейнольдс; у нее-то фигура получше, чем у Дебби Рейнольдс, и в тот раз, когда она подкараулила Эдди у служебного входа, чтобы заполучить его автограф, он наверняка обратил на нее внимание. Хейвз вошел в подъезд, искренне сожалея, что он не стал певцом.

На маленькой белой табличке было аккуратно написано, что Филип Баннистер живет в квартире 21. Хейвз смахнул пот с верхней губы и поднялся на второй этаж. Все двери на этаже были открыты в жалкой попытке вызвать сквозняк. Увы, на площадке стоял полный штиль. Дверь квартиры двадцать первой тоже была открыта. Откуда-то из глубины до Хейвза донеслась трескотня машинки. Он постучал по дверному косяку.

— Есть кто-нибудь?

Машинка продолжала тарахтеть без умолку.

— Эй! Есть кто-нибудь?

Перестук клавишей резко оборвался.

— Кто там? — крикнул голос.

— Полиция, — сказал Хейвз.

— Кто? — удивился голос.

— Полиция.

.— Одну минутку.

Снова заработала машинка и, простучав в бешеном темпе еще минуты три, замолкла. Отодвинули стул, едва слышно прошлепали по полу босые ноги. Через кухню к входной двери вышел худощавый мужчина в майке и полосатых трусах. Он склонил голову набок, в его карих глазах плясали огоньки.

— Вы сказали — полиция? — спросил он.

— Да.

— Вряд ли по поводу деда — ведь он уже умер. Я знаю, что папаша прикладывался к спиртному, но неужто из-за этого у него были неприятности с полицией?

Хейвз улыбнулся.

— Я бы хотел задать вам несколько вопросов. Если, конечно, вы и есть Филип Баннистер.

— Он самый. А вы?

— Детектив Хейвз из восемьдесят седьмого участка.

— Коп собственной персоной, — восхитился Баннистер. — , Настоящий живой детектив. Так-так. Входите. В чем дело? Я слишком громко печатаю? Вам пожаловалась эта стерва?

— Какая стерва?

— Домовладелица. Проходите сюда. Она пригрозила позвать полицию, если я еще буду печатать по ночам. Вы по этому поводу?

— Нет, — ответил Хейвз.

— Садитесь, — пригласил Баннистер, указывая на стул у кухонного стола. — Хотите холодного пива?

— Не откажусь.

— Я тоже. Как вы думаете, дождь когда-нибудь будет?

— Затрудняюсь сказать.

— Ия тоже. И метеослужба тоже. Мне кажется, они берут свои прогнозы из вчерашних газет. — Баннистер открыл холодильник и вынул две банки пива. — В этой жаре лед тает на глазах. Вы не против — прямо из банки?

— Отнюдь.

Он открыл обе банки и протянул одну Хейвзу.

— За благородных и непорочных, — провозгласил он и сделал глоток. Хейвз последовал его примеру.

— Эх, хорошо, — крякнул Баннистер. — Наши маленькие радости. Что может быть лучше? Совершенно незачем гоняться за деньгами.

— Вы здесь один живете, Баннистер?

— Совершенно один. За исключением тех случаев, когда у меня гости, что бывает редко. Я люблю женщин, но не располагаю достаточными средствами.

— Вы где-нибудь работаете?

— Везде и нигде. Я писатель.

— Журналы?

— В данный момент я работаю над книгой.

— Кто ваш издатель?

— У меня нет издателя. Будь у меня издатель, я не жил бы в этой крысиной норе. Я бы прикуривал сигареты от двадцатидолларовых бумажек и крутил романы с лучшими манекенщицами в городе.

— Так поступают все преуспевающие писатели?

— Так будет поступать данный писатель, когда преуспеет.

— Вы купили недавно стопу бумаги Картрайт 142-Y? — спросил Хейвз.

— А-а?

— Картрайт…

— Да-а, — удивился Баннистер. — Откуда вы знаете?

— Вы знакомы с проституткой по кличке Леди?

— А?

— Вы знакомы с проституткой по кличке Леди? — повторил Хейвз.

— Нет. Что? Как вы сказали?

— Я сказал».

— Вы что, шутите?

— Я говорю серьезно.

— Простатут— Черт, нет! — Баннистер вдпуг возмутился. — Откуда мне знать проста..? Вы шутите?

— Знаете вы какую-нибудь женщину, которую зовут Леди?

— Леди? Что это значит?

— Леди. Подумайте.

— Нечего мне думать. Не знаю я никаких Леди. Что это значит?

— Можно взглянуть на ваш письменный стол?

— У меня нет письменного стола. Послушайте, шут i зашла слишком далеко. Не знаю, откуда'вам известно, какой бумагой я пользуюсь, мне это безразлично. Но вы сидите здесь, пьете пиво, купленное на деньги, которые не так-то легко достаются моему отцу, и задаете глупые вопросы о хакой-то проститутке… В чем дело, наконец? Что это значит?

— Разрешите, пожалуйста, в?..лянуть на ваш письменный стол.

— Нет у меня никакого дурацкого письменного стола! Я работаю за обыкновенным столом!

— Можно его посмотреть?

— Ну, ладно, валяйте! — заорал Баннистер. — Поиграем i загадочность! Тоже мне, таинственный король детективов. Валяйте. Будьте как дома. Стел в другой комнате. Но если вы, черт побери, что-нибудь там перепутаете, я пожалуюсь комиссару.

Хейвз прошел в другую комнату. На столе стояла малинка, рядом лежала стопка отпечатанных листов, пачка копирки и начатая пачка бумаги.

— У вас есть клей? — спросил Хейвз.

— Конечно, нет. Зачем мне клей?

— Какие у вас планы на вечер, Баннистер?

— А вам зачем знать? — спросил Баннистер, расправив плечи и приняв высокомерную позу, — вылитый Наполеон в исподнем.

— Надо.

— А если я не скажу?

Хейвз пожал плечами. Жест говорил сам за себя. Баннистер гэдума* и сказал:

— Хорошо. Я иду с матерью на балет.

— Куда?

— В городской театр.

— Во сколько?

— Начало в полдевятого.

— Ваша мать живет в городе?

— Нет. Она живет на Песчаной Косе. Восточный Берег.

— Она хорошо обеспечена?

— Да, пожалуй.

— Ее можно назвать обеспеченной леди?

— Пожалуй.

— Леди?

— Да.