Бледная графиня - Георг Борн

При этих словах прокурор и асессор переглянулись, последний тоже слышал крик.

— Слуги разделились на две группы и обыскали весь лес от трех дубов и до замка. Часу в двенадцатом явился управляющий и доложил мне, что молодая графиня, должно быть, упала с обрыва, так как в том месте нашли ее шляпку и платок и там же, на самом краю обрыва, виднелись следы и была выворочена глыбы земли, что и натолкнуло на мысль о преступлении. Подозрительным кажется и то, по словам управляющего, что лесничий Губерт, подойдя к тому месту и узнав о находке, незаметно скрылся. Так что, когда управляющий обратился к нему с просьбой покараулить означенное место, его и след простыл…

Бруно и Шмидт опять переглянулись: Бруно тоже встретил в лесу Губерта и был удивлен его странным поведением.

— Вот и все, что я могу вам сообщить, — заключила графиня. — Я, господа, рано утром сама ходила на это место, а двое слуг сторожат там до сих пор. Остальное предоставляю вам: определите, совершено ли здесь преступление или это только несчастный случай. Если, действительно, совершено преступление, то дай Бог, чтобы вам удалось найти и призвать к ответу негодяя, который столь безжалостно обрек на ужаснейшую смерть милое, невинное существо и причинил всем обитателям замка глубокое горе.

— Мы употребим все старания, графиня, чтобы прояснить это темное дело, — заверил прокурор.

Все трое простились с графиней и спустились вниз, в галерею, где их поджидал фон Митнахт, чтобы отвести к роковому месту.

— Замечательно красивая дама эта графиня, — тихо сказал прокурор асессору. — Подобной белизны лица, глубины черных глаз я никогда еще не видывал. И притом это неподражаемое… — Он осекся.

Перед ним стоял Митнахт.

Не откладывая, судейские чиновники в сопровождении управляющего Митнахта отправились к обрыву.

Дор¦гой управляющий, в свою очередь, рассказал о ходе ночных поисков.

— Хорошо, что вы поставили там сторожей, — заметил прокурор. — Во-первых, несчастная могла подать какие-нибудь признаки жизни. Во-вторых, все останется таким, как было.

Управляющий привел их к тому месту на дороге, где лежали шляпка и вуаль Лили, а у самой пропасти — платок.

Тягостное впечатление произвел на Бруно вид этих вещей. Он, всегда такой спокойный и невозмутимый, был теперь подавлен горем. Только после тяжелой внутренней борьбы решился он взяться за расследование этого дела: рассудок и сила воли одержали верх над чувствами. Необходимо было раскрыть тайну ужасной ночи, похитившей его дорогую невесту, и кому, как не ему, заняться этим. Он видел Лили незадолго до катастрофы и говорил с ней. Он отлично знал замок Варбург, его обитателей и окрестности замка. Таким образом, чувство долга взяло верх над горем утраты.

На месте происшествия кроме сторожей стояли двое незнакомых крестьян и несколько любопытных женщин из соседней деревни.

Прокурор прежде всего обратился к садовнику:

— Вы сторожили тут?

— Так точно, мой господин.

— Все находится в том же виде, как было ночью?

— Да, мой господин, только следы видны уже не так явственно.

— Не заметили ли вы чего-нибудь подозрительного ночью или утром, не слышали ли стона из пропасти или крика?

— Ничего не видели и не слышали, мой господин. Кто упадет в пропасть, тот уж не издаст ни звука, — отвечал старый садовник.

— Вы и есть те люди, которые согласились спуститься в пропасть? — обратился прокурор к двум крепким мужчинам, стоявшим в стороне.

— Да, — ответил один из них, повыше ростом, — это мы и есть. Я — ночной сторож по кличке Нахтфогт, а это — Штейн-Клопфервиль.

Начали с того, что секретарь, по указанию прокурора и Бруно, карандашом внес в протокол подробное описание местности и найденных вещей. Замечены были самые, казалось бы, незначительные детали.

Так, шляпа Лили выглядела немного помятой. Если бы ее сорвал порыв ветра, она не осталась бы лежать посреди дороги, а была бы унесена в пропасть или же заброшена на дерево, где обязательно зацепилась бы вуалью за какой-нибудь сук.

Платок еще явственней доказывал, что не буря случайно сорвала его с плеч молодой графини. Булавка или брошь, которой Лили заколола платье спереди, была оторвана с такой силой, что на платке в этом месте образовалась дыра. Он также был измят и кое-где испачкан землей, — по всей вероятности, на него наступали.

Но самым неоспоримым доказательством того, что здесь происходила ожесточенная борьба, а, следовательно, имело место преступление, явились следы двух разных пар ног.

Итак, под покровом ночи и под прикрытием грозы совершилось убийство — такое ужасное, что даже привыкшие видеть всякого рода преступления прокурор и секретарь не могли не содрогнуться при виде зияющей пропасти и при мысли о той отчаянной борьбе за жизнь, которая происходила здесь двенадцать-четырнадцать часов назад и завершилась столь трагически.

Шляпа с вуалью и платок были опознаны всеми как вещи молодой графини.

Начался осмотр края обрыва. Возле самой расщелины, перед тем местом, где обрушилась глыба земли вместе с молодым деревцем, четко отпечатался след маленькой ножки Лили. Здесь она отчаянно, изо всех сил упиралась. Отсюда вместе с вывороченной глыбой земли и деревцем упала в бездну.

Собственно говоря, это была глубокая, узкая расщелина в известняковых скалах, которые тянулись вдоль всего берега. У подножия скал всегда волновалось море. Дна расщелины сверху не было видно. Его скрывал неширокий уступ, находящийся примерно на середине обрыва, но чуть поодаль было хорошо видно, как белые отвесные скалы омываются голубыми пенистыми волнами. Можно было легко представить, какое волнение разыгрывалось здесь в шторм, как высоко взлетали волны, проникая во время прилива в расщелины и унося с собой в море все, что находилось внизу.

Нахтфогт и Штейн-Клопфервиль подтвердили, что при сильном шторме волны заливают ущелье, но тем не менее выразили готовность попробовать спуститься, так как им обещали щедро заплатить за это.

С помощью веревок они совершили несколько попыток, но тщетно.

Наконец сам прокурор, отважившись заглянуть в пропасть, вынужден был признать, что это крайне рискованная затея и придется от нее отказаться. Бруно согласился с ним.

Штейн-Клопфервиль каким-то образом сумел-таки спуститься на достаточную глубину и, заглянув за выступ, увидел дно ущелья. Никакого трупа там видно не было, о чем он и объявил прокурору и следователю.

Нахтфогт, пытавшийся спуститься в другом месте, внезапно обнаружил на краю обрыва золотую брошь, сделанную в виде пряжки и усыпанную мелкими бриллиантами. Ее тоже все опознали и отметили, с какой силой она вырвана, раз отлетела на такое расстояние от места схватки.

После нескольких следующих безуспешных попыток спуститься Штейн-Клопфервиль заявил, что можно попробовать обследовать дно ущелья с моря.

Он и Нахтфогт в сопровождении Бруно отправились на берег. Прокурор и остальные остались наверху.

Тем временем небо совсем прояснилось, море успокоилось, лишь легкий ветерок колыхал гладкую голубоватую поверхность.

На берегу нашлось четверо или пятеро рыбаков, охотно согласившихся сделать попытку пробраться в ущелье с моря.

Бруно и его спутники сели в лодку. Рыбаки сопровождали их и указывали дорогу.

Скоро удалось найти ту расщелину, куда упала Лили. Но все старания проникнуть туда оказались напрасны. Они добрались только до белого валуна, наполовину скрытого под водой. Он не давал лодкам возможности проплыть дальше.

И все же поездка их принесла пользу. Они могли убедиться, что ночью во время шторма волны достигали значительной высоты, о чем свидетельствовали мокрые полосы, оставшиеся на меловых утесах. Теперь уже не было никаких сомнений, что несчастная жертва унесена в море.

Такой поворот дела заставил Бруно отказаться от дальнейших попыток обследовать ущелье.

VI. СВИДЕТЕЛЬ

Итак, следствие установило, что близ замка Варбург, при самых ужасных и загадочных обстоятельствах, совершилось убийство. Осталось только раскрыть тайну, его окружавшую, и разоблачить убийцу.

Задача эта выпала на долю Бруно, исполнявшего должность судебного следователя.