Сочинение на тему - Виталий Хлудов

поля. Широкие, засеянные злаковыми. Чаще — овсом. Эти поля походили на степь и если бы не еловый лес вдалеке, то — можно было бы представить себе: что находишься не в средней полосе, а где-нибудь на Юге. Где-то ближе к Украине. Мне всегда почему-то вспоминались ранние произведения Гоголя с их атмосферой малороссийской глубинки. Не обращаешь внимание на пролетающий высоко «Кукурузник» или проезжающий где-то вдалеке трактор — и будто попадаешь на «Вечера на хуторе близ Диканьки». Лепота! Небо голубое-голубое. Редкие облака чувствую себя немного чужими и быстро растворяются в знойной дымке.

Купались мы недолго. Минут десять от силы. Вода была ещё прохладная. Дрожа от холода, наша компания быстро оделась и стояла на траве суша волосы на сухом пыльном ветерке. Наше внимание привлёк косяк мелких рыбёшек, проносящийся по мелководью. Что происходило сзади — нас не волновало. И зря! Совсем незаметно наш тыл окружило большое стадо коров, а когда мы спохватились — оказалось уже поздно. Скотина окружила нас со всех сторон. Животные, постоянно пережёвывающие траву, смотрели на нас тупыми глазами, не показывая ни малейшего дружелюбия. Стало очень страшно. Так страшно, что чуть ли не до смерти.

— Витас, смотри-ка: бык идёт. С красными глазами. — Боязливо прошептал мне Пьер. — Знаешь, если бык решит боднуть человека своими рогами — ничто не спасёт. Выпустит кишки, как пить дать.

— Спасибо, успокоил. — Прошептал я в ответ. Что делать будем?

— Может речку переплывём и вернёмся в лагерь с другой стороны? — Предложил приятель.

— Ага, а эти коровы следом. Они плавать умеют в сто раз лучше тебя. Поймают и забодают. — Заметил опытный по жизни Лёха. — Видишь — у быка кольцо в носу? Если за него схватиться, то бык становится очень послушным. Можно вести его куда угодно.

— Да, правда? Давай, рискни ты. Очень смелый? Я что-то побаиваюсь как-то. — Я толкнул тихонько локтём Лёху, показывая видом на абсурдность его предложения.

Большое стадо смотрело на нас, как на чужаков и даже не собиралось проходить мимо. Внезапно мы услышали громкий свист пастуха. Щёлкнул хлыст. Животные, наконец, опомнились и начали медленное движение дальше — вдоль реки. Метрах в десяти от нас показался неказистого вида мужичок, стегающий нагайкой неповоротливую упрямую скотину. А это кто ещё? Ему помогал наш кочегар Геннадий, видимо — так же знавший толк в этом деле. Когда он увидел наши перепуганные лица, то сразу замахал нам руками и стал выкрикивать нецензурные ругательства в наш адрес. Если их убрать, тогда речь кочегара можно было написать одной фразой: «… уходите скорее, останетесь живы — вам сейчас даст жару начальница!..»

Долго уговаривать не пришлось. Как только образовался свободный коридор — мы сиганули в сторону лагеря, не обращая внимания на огромного быка с залитыми кровью глазами, проходящего совсем где-то рядом.

Мысль о нашем незаметном исчезновении оказалась ошибочной. Отсутствие трёх детей обнаружили сразу. Чтобы не отвлекаться от важного и увлекательного, по мнению взрослых, мероприятия, на поиски послали кочегара, который и нашёл нас на берегу, окружёнными стадом крупного рогатого скота. Пастух, как обычно, занимался непойми чем, но Геннадию удалось очень оперативно его найти и заставить выполнять свою работу. После ночного залёта с физруком, наш кочегар старался на совесть.

Разумеется, нас троих тут же отправили на ковёр к Гелашвили. Как и полагается важной особе, начальник лагеря величаво отсутствовала, чем заставляла нас сидеть на крылечке своей резиденции в окружении многочисленных ящиков с пустыми бутылками и терпеливо дожидаться экзекуции. В открытом окне, как полагается, стояла большая колонка, из которой доносилась современная музыка, похожая на яркое пластиковое изделие из комиссионного магазина за полторы тысячи рублей. Играл Модерн Токинг. Я наслаждался мелодиями и ритмами зарубежной эстрады, вовсе не желая скорого прихода Марины Сергеевны.

— Слышишь, Пьер? Классная песня. После ней медляк будет, а затем — моя любимая с этого альбома. Сейчас заценишь.

— Не получится. Вон — идёт. — Пьер снял свой головной убор, показывая им идущую к нам начальницу.

Через минуту Гелашвили поднялась по ступенькам и молча открыла дверь, показывая своим надменным взглядом — чтобы мы следовали за ней. Комната, где она располагалась, была похожа на типичное помещение советского руководителя среднего звена. Посередине кабинета стояли два соединённых вдоль стола с третьим, уже — поперек, являвшимся рабочим столом главного. Над стулом руководителя висел портрет Ленина. Марина Сергеевна указала пальцем на палас, лежавший между продольными столами и окном, «местом для экзекуции». Сама же воссела на свой «трон». Выполнив указание, я наперёд знал — что сейчас будет говорить начальник, потому — принялся разглядывать содержимое шкафа со стеклянными дверцами напротив. В нём хранились артефакты каких-то безвестных соцсоревнований и пожелтевшие грамоты, вперемешку с чёрно-белыми фотографиями. Начавшаяся пафосная речь проходила транзитом через мои органы слуха, ни на миг не задерживаясь ни там, ни в сером веществе посередине.

— …Вам прекрасно известно, что правила писаны для всех детей без исключения. Так почему же вы постоянно игнорируете их и ставите под угрозу свои здоровье и жизнь? Хлудов, ты же неоднократно бывал в этом кабинете и всякий раз творится одно и то же, слышишь меня? Хлудов, я к тебе обращаюсь!

Музыку не выключили. Начинала играть моя любимая песня. Я толкнул локтём Пьера, показывая ему кулак с оттопыренным вверх большим пальцем. Гелашвили рассвирипела.

— Хлудов!!! Мне не нужно тут на музыку показывать, — будто я показывал лично ей, — очнись и задумайся, наконец, над своим поведением. Если тебя не устраивает распорядок дня в моём пионерском лагере или его регламент — убирайся восвояси! Приходи ко мне с родителями, пускай пишут заявление и катись ко всем чертям отсюда, раз здесь, по-твоему — так плохо! Никто силком не держит, скатертью дорога. Я вижу, что вам уже бесполезно что-либо говорить… Ага, вот Нина Егоровна идёт. Сейчас… Нина Егоровна! Опять эти трое ваших олухов нарываются на большие неприятности. Я даю вам строгое указание — чтоб впредь эта троица вместе не собиралась. Уже надоели мне их бесконечные выходки. С этого момента вам нужно как следует следить и не упускать их из виду. Слышите? Если не удастся спровадить их домой, до конца смены придётся как малых детей пасти. Слышите?.. Еще только не хватало нам…

Голос начальницы заглушал аккорды любимой песни. Раздасованно я смотрел на портрет Вождя и вспоминал случай, произошедший со мной в школе пару лет назад. Там такой же портрет, по неизвестной причине, стоял в коридоре крыла начальных классов. У портрета был оторван угол холста. Я с кем-то играл