Иисус, которого я не знал - Филипп Янси

брать друг друга под руку, танцевать и смеяться даже тогда, когда мир дает мало поводов для веселья.

Это была культура, в которой вырос Иисус, еврейская культура. Да, он изменил ее, но точкой отсчета для него всегда был тот факт, что он еврей. Теперь, когда я спрашиваю себя, каким был Иисус в подростковом возрасте, я думаю про еврейских мальчиков, которых я знал в Чикаго. И когда меня коробит от этой мысли, я вспоминаю, что в свое время Иисус вызывал обратную реакцию. Еврейский мальчик — конечно, но Сын Божий?

Иисус выбирал не только национальность, Он также выбирал время и место рождения. История стала, по словам Бонхеффера, «утробой для рождения Бога». Почему именно этот исторический момент? Иногда я удивляюсь, почему Иисус не появился в наше время, когда он мог бы воспользоваться средствами массовой информации. Или еще раньше, во времена Исайи, когда все также ожидали появления Мессии и Израиль еще был независимой нацией? Почему первый век нашей эры оказался подходящим временем для сошествия Бога в мир?

Каждый век имеет свое основное настроение: светлая уверенность девятнадцатого века, хаос насилия двадцатого века. Во времена рождения Иисуса, в годы расцвета Римской империи, царили надежда и оптимизм. Как Советский Союз до его распада или Британская империя при королеве Виктории, Рим нес мир на острие меча, в общем и целом, даже покоренные народы объединялись. Так было везде, кроме Палестины.

Во времена Иисуса надежды возлагались на «новый мировой порядок». Эту фразу, звучащую как слова пророка из Ветхого Завета, придумал Виргилий, утверждавший, что «новая человеческая раса сойдет с небесных высот», перемены, которые последуют за этим, приведут к «рождению ребенка, которое ознаменует конец железного века человечества и начало золотого века». Виргилий, конечно, написал эти пророческие слова не об Иисусе, а о Цезаре Августе, «живом божестве», «восстановителе мира», которому удалось воссоединить империю после гражданской войны, разгоревшейся вслед за убийством Юлия Цезаря.

С точки зрения лояльных римских граждан, Август дал народу мир, безопасность, развлечения: короче говоря, хлеб и зрелища. Pax Romanum гарантировал жителям, что они защищены от внешних врагов и могут пользоваться благами римской юстиции государственного управления. А между тем греческая душа постепенно заполняла римское тело. Люди по всей империи одевались как греки, строили свои здания в греческом стиле, занимались греческим спортом и говорили по–гречески. Везде, кроме Палестины.

Палестина, единственная жертва, которую не могла переварить анаконда, безмерно раздражала Рим. В противоположность римской терпимости в религиозном отношении, евреи крепко держались за свое представление о едином Боге, их Боге, который открыл им особую культуру как Избранным Людям. Уильям Баркли описывает произошедшее столкновение этих двух обществ следующим образом: «Простым историческим фактом является то, что за тридцать лет с 67 по 37 год до Р. X., до появления Ирода Великого, не менее ста пятидесяти тысяч человек в Палестине погибло во время революционных восстаний. В мире не было более нестабильной и взрывоопасной страны, чем Палестина».

Евреи встретили эллинизацию (навязанную им греческую культуру) с таким же ожесточением, с каким они сражались с римскими легионами. Раввины поддерживали эту антипатию, напоминая евреям об имевших место более века назад попытках одного сумасшедшего из царской династии Селевкидов по имени Антиох эллинизировать евреев. Он заставил их сделать операции, устраняющие обрезание, чтобы они могли обнаженными принимать участие в греческих атлетических соревнованиях. Он запорол священника до смерти за отказ есть свинину и убил мать и ее семь сыновей за то, что они не поклонились идолу. Он совершил отвратительный акт вандализма: ворвавшись в Святое–святых храма, он принес в жертву нечистую свинью на алтаре в честь греческого бога Зевса и вымазал алтарь ее кровью.

Мероприятие Антиоха с треском провалилось, спровоцировав открытый мятеж евреев под предводительством Маккавеев. (Евреи до сих пор отмечают праздник обновления, Ханука, в память об этой победе.) Действительно, более ста лет Маккавеи выдерживали натиск иностранных захватчиков, пока неумолимая сила Римской империи не сломила Палестину. Римской империи потребовалось более тридцати лет, чтобы уничтожить все следы восстания; затем они посадили на трон местного правителя Ирода в качестве их собственного марионеточного «Царя иудейского». Глядя на то, как римляне убивают женщин и детей в их домах, на рынках и даже в храме, он сказал одному командиру: «Римляне что, собираются лишить город всех его жителей и имущества и сделать меня царем пустыни?» Почти. Ко времени, когда Ирод взошел на трон, не только Иерусалим, но и вся остальная страна лежала в руинах.

Когда родился Иисус, Ирод Великий еще был у власти. Под его железной пятой в Палестине царило относительное спокойствие, для продолжительной войны у евреев уже не хватало ни силы духа, ни средств. Землетрясение, произошедшее в 31 году до Р. X., уничтожило 30000 человек и множество скота, что привело к еще большему разорению. Евреи называли такого рода трагедии «муками Мессии» и молили Бога послать им спасителя.

Сейчас, когда советская империя распалась, трудно найти современный аналог той сложной ситуации, в которой оказались евреи под властью римлян. Может быть, Тибет под управлением Китая? Или негры в Южной Африке до того, как их освободили от закона о меньшинствах? Самая провокационная мысль посещает тех, кто побывал в современном Израиле и невольно заметил схожесть в положении галилейских евреев во времена Иисуса и палестинцев в наше время. И те и другие стояли на службе у экономических интересов своих более богатых соседей. И те и другие жили в маленьких селениях, лагерях беженцев, в окружении чужой и более прогрессивной культуры. И те и другие переносили нападки, дискриминацию и комендантский час.

Как заметил Малкольм Магериг в 1970 году: «Израильская армия взяла на себя роль римских легионеров. Теперь арабы оказались в положении угнетенного народа; хотя они и имеют право посещать свои мечети и исполнять свои религиозные обряды, как евреи при жизни Иисуса, с ними все равно обращаются как с гражданами второго сорта».

Кроме того, обе группы, современные палестинцы и галилейские евреи, охотно прислушиваются к зачинщикам, призывающим к вооруженному восстанию. Представьте себе современный Средний Восток со всем его насилием, интригами и враждующими партиями. Вот в такой взрывоопасной обстановке и родился Иисус.

Путь из Иудеи в Галилею в весеннее время — это путь из мира коричневых красок в царство зеленых, из засушливой, каменистой местности в едва ли не самую богатую растительностью область Средиземноморского бассейна. Фрукты и овощи растут здесь в изобилии, рыбаки выходят в Галилейское море, а на западе, за чередой холмов, видна