Свет на обочине (сборник) - Игорь Квятковский

Света была доброй и доверяла людям, и когда её знакомые стали уговаривать её покататься на машине она тоже долго не думала…

Миледи

Город мечты

Уютные улочки и лёгкие столики уличных кафе. Воздушное настроение, и солнечная листва. Город, которого нет.

Миледи

Далёкая окраина сквозила холодом. Поздний мартовский день догорал вдали. Женщина, выглянувшая из старого дома, безучастно посмотрела по сторонам, и как бы растворилась в этой безмолвной тишине прерываемой время от времени далёким лаем собак. Её опустошённая душа догорала. Былая страсть, куда-то исчезла, и ничего не осталось. Кто бы сейчас узнал в ней великого политика всех времён и народов. Теперь она была просто женщина.

Небесный свет

Свет в душе божественный свет. Когда озаряет, когда поражает. Наверное, когда своего света не хватает. А за свет нужно платить и за небесный свет тоже. Но кому? Наверное, богу.

Аленький цветочек

В подземелье трое сидели вокруг мотора. Мотор выл, обмотка накалялась докрасна. Люди тянули холодные ладошки к этому источнику тепла, и как в сказке про двенадцать месяцев месяцы грелись у костерка в лесу, так и ребята грелись у этого рукотворного чуда.

Всё знать невозможно

Знание – сила. Известное выражение, подаренное нам Френсисом Беконом, известным идеалистом. Но что под этим понимают люди? А может ничего – просто слова, болтовня? Может как Ленин – учись учиться, или знание – свет? Но всё знать невозможно, можно знать только то что записано, запомнено, задумано…где-то в огромных справочниках скрупулезно зафиксировано – что было, что будет, и чего не надо делать, или надо? Что это кладезень знаний, или кладбище науки, и нигде не узнаешь, и сам вряд ли поймёшь – слишком короток срок на земле, и всё начинается с азбуки. Знание – сила.

Мечта поэта

Где поэты там и мечта. А поэты там, где много женщин, где много страсти, где много ненависти. Где много? Там где молодёжь, где ученики и учителя, где что-то новое, неповторимое. А старые поэты они живут у моря, и стихи у них уже не те. Наверное, о вечном. Всегда пространные, всегда далёкие от мира сего, и кто их понимает. Никто. Но какие слова, как услаждают слух. А молодые, они пишут для своих возлюбленных, которые их не понимают, но им нравятся, их больше ценят, им веселее жить. Но есть поэты, которые и не поэты, а конъюнктурщики. Красивые лозунги, нужные слова, определённый смысл. А есть ли у них мечта, или это просто искусство? Нет, они просто рисуют свою жизнь. Мечта – у молодых поэтов, и живёт она в ближайшем учебном заведении.

Де Жа Вю[24]

Солидный мужчина подошёл к кассе. Долго что-то выяснял, но ничего не покупал. Второму кассиру это надоело, и он обратился к рядом стоящей женщине, – «Женщина, а Вам что надо?». «Я, с ним. Я, его жена» – возмущённо завопила та. Тут парень рассматривающий товар вдруг узнал в этом мужчине своего знакомого, и стал обсуждать какой-то сломанный поутру кран, рабочую программу, и учёную степень неведомо для чего ему нужную. Конечно выражение «рабочая программа» как то избито и похоже на слоган, а диплом, который не нужен, унижает, но всё нормально. Главное понимать кто эти люди. Наверное, жулики. А слова у них это только слова.

Игры разума

Что лучше спятил или опупел. Спятил, значит, что кроме пяти своих органов чувств ничего не существует – люди не думают, в соседнем городе дома не строят, а президент только по телевидению. А, если опупел, значит, интересно всё – как у документального кино появляется сценарист, что значит галстук премьера, и почему известный сценарист живёт с бабушкой Аллой? И, если так думать то надо больше есть, чтобы быть всё больше и больше, чтобы вырос пуп. Нет, лучше знать меру, а в мере знать чувство меры. Или, иначе быть здоровым. Быть здоровым интереснее.

Рябина красная

Москва звонят колокола. Может это собирают людей. Может, напоминают, что рядом где-то люди. А может, считают большие деньги, и это звон монет. На улице холодно, а в душе пусто, и что такое тысяча – ничего, когда считают миллиарды. Но где-то, кто-то обязательно подберёт мелочь, упавшую с воза, как соберут рябину поздней зимой, а до этого кому она нужна.

Trolling[25]

Ловля на блесну интересное дело. Не надо копать червячков или искать хлеб. Троллинг – интересное занятие. Но рыба она не дура, она всё понимает. И как в сказке про волчий хвост не хочет ловиться, сколько волк не сидел, рыбы так и не увидел. Только хвост примёрз. Поэтому – Ловись рыбка большая и маленькая.

Новогодние сказки

Реванш

«Надо, чтобы они все ослабли, – думал Билли, – И, тогда, они съедят друг друга». Он, их не любил. Не любил этих соседей, сделавших ему едкое замечание по поводу его никчёмной жизни. Он не хотел мстить открыто, он мнил себя великим магом. Сначала он мучил куклу Вуду. Затем подкидывал грязную рекламу им в почтовые ящики, писал анонимки, ложил собачье дерьмо им на коврик, прозрачно указывая на другого соседа. Но дело не шло, и тогда он стал телефонным террористом, тревожащим людей глубокой ночью. В конце концов, он успокоился. Он отомстил, и при этом никто его не поймал. Никто не догадался, кто виноват, во всех этих мелких неприятностях. Слово не воробей – вылетит, не поймаешь. Слово лечит – слово убивает. Слово приходит свыше. А, смысл, тот безмолвный, вселенский смысл, который от бога, и который называют смыслом жизни. Он тоже свыше.

Вера

«Да, по вере твоей да будет тебе» – подумал профессор, обещая с телеэкрана подъём экономики. Коммерсанты воодушевились. Биржа пошла вверх. Денег стало больше и у них действительно жизнь пошла на подъём. «Главное, чтобы не слишком часто, а то верить перестанут – подумал президент нефтяной компании, – Как качали, так и качаем». Бабушки радостно вздохнули. Девушки брезгливо поморщились. И, всё вернулось на круги свои.

Огни большого города

Учёный

Человек, творящий чудо это учёный. Притягивающие как магнит цветные графики, и горящие глаза смотрящих, это лишь малая, видимая часть, того энтузиазма, который вызывает у простых людей соприкосновение с наукой. Непостижимая высота, немыслимые задачи, как далеко это от быта, и как далеко до жизни учёного. Это миф, мистика, магия наяву. Где эти настоящие учёные в военной форме как звери, метающиеся в потёмках истины. Их убогое житьё, между семьёй и миром, между собой и всеми, и руководители, смотрящие на них как на трактористов, и народ, ядовито коверкающий слово учёный – значит, его выучили, значит, он никто, такой же как все. И, главных нет, есть равенство и братство, по первой матери – первоматери. То ли сумасброды, то ли сумасшедшие, и всё равно нищие, нищие интеллигенты. И призрачно манящие деньгами менеджеры далёких стран, делающие вид, что делают деньги, хотя денег у них хватает. Но людям нравится, – make money – значит, делают деньги. Хотя им давно уже всё надоело, им интересней играть в вершителей судеб, в богов, в чёртов, да в кого угодно лишь бы было интересно. И, эти учёные лишь деталь для очередного трансформера, может и соберётся. Каждый развлекается, как может.

Огни большого города

Жизнь налажена, дом, работа, курорт или деревня, дом, работа… тот же магазин, та же стоянка, и бензоколонка, тот же памятник по соседству, и проклятые соседи кидающие мусор в коридор, но это о грустном. А так супермаркет, бутик, машина, часы, футбол… Дети, внуки, правнуки – никогда не кончатся. Всё понятно, и скучно, плохое правительство, один и тот же президент, кредиты, деньги… Хамство на улице, мат во дворе, добрая реклама, и вкусная колбаска. Школа это опыт, остальное измышления. И, точка.

Город нашей юности

Солнечные аллеи и праздничные остановки. Спешащие люди. Бегущие автомобили. И, где эта ненависть, где зависть, где злоба. Их, ещё нет. Поэтому жизнь хороша, и жить хорошо. Но всё ещё впереди. И, это всё, хотя и может быть разным, сейчас радужное и воздушное. Вселяет оптимизм. Подымает и окрыляет. Но часики отсчитывают и время идёт. Люди растут. Всё узнают.

Никто

Профессор был возмущён. Кто он. Как посмел критиковать всех. Критиковать общество, жизнь. Всё отлично. Глобализация. Новый порядок. Светлое будущее. Иначе нельзя. И, всё понятно. Всё равно задавят. Мысль умерла. Ничего не осталось. Никто.

Ирод

Старость это особое состояние, когда общества больше самого себя. Когда доверяешь только самым близким, лучшим друзьям, собакам, но уже не себе. Близкие, тоже хотят своего, хотят себя, и если близкие то царь уже не царь, а человек, которого поддерживаешь, делаешь. Поэтому, среди главных лицедеев часто зреют заговоры, они-то знают, всё знают. Генерал, расчищающий дорогу царю, тоже хочет быть царём, а враги генерала становятся врагами царя, и царь руками генерала их уничтожает. Ведь, царь это уже не царь это часть генерала, его правая рука, его голова, его душа. Царь умирает, его становится всё меньше, всё слабее голос, всё резче движения, всё тише жизнь во дворце, и агрессивнее за стеной. Царь ещё жив, но процесс делёжки государства уже пошёл. Именем царя убивают, именем царя заставляют, именем царя нарекают детей и печатают деньги. Царь ещё жив.