Том 3 - Жюль Верн

Для индейцев, среди которых трое-четверо семейных, пред­назначались шалаши или, вернее, навесы на легких подпорках, поддерживающих крыши из пальмовых листьев. Воздух свободно гулял между бамбуковыми шестами и раскачивал висевшие под навесами гамаки. Негры получили привычные для них жилища, которые отличались от индейских шалашей тем, что были плотно закрыты со всех сторон; только в одной стене оставалось отвер­стие для входа.

Индейцам, привыкшим жить на вольном воздухе и пользоваться полной свободой, жизнь в четырех стенах показалась бы заточе­нием, а негры предпочитали свои ажупы любому другому жилью.

Наконец, на носу находились целые склады для товаров, кото­рые Жоам Гарраль вез в Белен. Под надзором Бенито ценный, груз разместили в обширных кладовых так же тщательно, как в трюме корабля. Самую важную часть его составляли семь тысяч арробов[31] каучука, ибо фунт[32] каучука стоил в ту пору три-четыре франка. На жангаду погрузили также пятьдесят центнеров сальсапарели, представляющего важную статью экспортной торговли вовсем бассейне Амазонки. К сожалению, это растение встречается теперь все реже, так как сборщики не заботятся о сохранении молодых побегов. На продажу везли также бобы (известные в Бра­зилии под названием «кумару»), из которых жмут масло разных сортов, сассафрас (из него делают целебный бальзам для лечения ран), тюки красящих растений, ящики с разными смолами и, наконец, изрядное количество древесины ценных пород, чтобы быстро и выгодно сбыть ее в провинции Пара.

Быть может, читатель удивится, узнав, что штат жангады состоял только из тех негров и индейцев, которые поведут плот. А кто же будет охранять путников от возможного нападения враждебных племен с берегов Амазонки?

Ничего такого вовсе не требовалось. Давно прошли времена, когда в Центральной Америке приходилось принимать серьезные меры предосторожности против нападений туземцев. На берегах реки теперь жили мирные индейские племена. Более дикие отсту­пали перед цивилизацией, которая постепенно продвигалась вдоль реки и ее притоков. Приходилось опасаться лишь беглых негров и беглецов из бразильских, английских, голландских или французских каторжных колоний. Но таких людей не много, они бродят по лесам и саваннам небольшими группами, и экипаж жангады в состоянии отбить любую атаку лесных бродяг.

Кроме того, по всему течению Амазонки встречается много застав, построены города и деревни, создано великое множество всевозможных миссий. Теперь уже это не пустынная прибрежная полоса, а развивающийся день ото дня край.

Чтобы закончить описание жангады, остается упомянуть две или три постройки, придававшие ей очень колоритный вид.

На носу возвышалась будка лоцмана. Именно на носу, а не на корме, где обычно помещается рулевой, ибо в таком плавании руль не нужен. Плот был так велик, что даже длинные весла в сотне сильных рук не могли бы изменить его направление. Жангадой управляли с помощью длинных шестов или багров, которыми упирались в дно и таким образом удерживали ее в фар­ватере или выправляли ее курс, когда она от него отклонялась. Тем же способом плот подводили к пристани или к берегу, когда надо было остановиться. Три-четыре убы и две пироги со всей оснасткой, взятые на жангаду, позволяли без труда держать связь с берегом. Следовательно, роль лоцмана сводилась к наблюдению за фарватером реки, за изменчивым течением, за водоворотами, которых приходилось избегать; кроме того, ему приходилось вы­бирать бухты для стоянки, что удобнее было делать, находясь на носу.

Если лоцман руководил материальной частью плавучей махи­ны, то ее духовным вождем должен был стать другой человек — отец Пассанья, глава икитосской миссии.

Этот семидесятилетний старец был человек добропорядочный, верный заветам Евангелия[33], сострадательный и отзывчивый. В тех краях, где далеко не все служители церкви подают пример добро­детели, он являл собой образец благородного миссионера.

Вот уже пятьдесят лет отец Пассанья жил в Икитосе и, возгла­вляя тамошнюю миссию, пользовался всеобщей и заслуженной любовью. Именно отец Пассанья обвенчал когда-то дочь Мага­льянса с его молодым помощником. При нем родились дети Гарралей, он их крестил, учил и теперь надеялся благословить их брак.

Почтенный возраст уже не позволял старику выполнять все многотрудные обязанности миссионера. Пришло время уйти на покой. Недавно в Икитос прислали священника помоложе, а сам отец Пассанья решил вернуться в провинцию Пара, чтобы окон­чить свои дни в одном из монастырей, куда принимали престаре­лых служителей церкви.

Мог ли он ожидать более благоприятного случая спуститься вниз по реке, чем с семьей Гарралей, которая стала для него родной? Жоам Гарраль отвел ему отдельное помещение, а Якита с дочерью приложили все старания, чтобы обставить его как можно уютнее. Старый священник никогда не пользовался таким комфортом в своей скромной хижине при церкви.

Однако отцу Пассанье этого показалось недостаточно— ему хотелось иметь еще и часовню. И вот на самой середине жангады воздвигли часовенку, над которой возвышалась небольшая коло­кольня. Правда, маленькая часовня не могла вместить всех пасса­жиров жангады, зато убранство ее было выше всяких похвал.

И если Жоам Гарраль обрел на плоту второй дом, то отцу Пассанье тоже не приходилось жалеть о своей бедной церковке в Икитосе.

Так выглядело необычное сооружение, которому предстояло спуститься вниз по течению Амазонки. Оно оставалось на берегу, ожидая, когда река сама поднимет его.

К пятому июня все было готово.

Прибывший накануне лоцман, человек лет пятидесяти, пре­красно знал свое ремесло. Жоам Гарраль высоко ценил Араужо — так звали лоцмана, и не раз посылал его с плотами в Белен, в чем никогда не раскаивался.

Вот уже несколько дней уровень реки повышался каждую минуту; наконец она вздулась и залила берег перед фазендой; однако жангада пока еще плотно сидела на песке.

Хотя все видели, что поток неуклонно прибывает и вскоре достигнет нужного уровня, участники путешествия ждали решаю­щего часа не без волнения. И не мудрено: ведь если по какой-либо непредвиденной причине вода в Амазонке не поднимется доста­точно высоко, чтобы сдвинуть с места жангаду, их громадная работа пойдет насмарку, и тогда придется ждать еще несколько месяцев.

Вечером пятого июня будущие пассажиры жангады собрались на площадке, возвышавшейся футов на сто над низким берегом, и с вполне понятной тревогой ждали, когда наступит знаменатель­ный час. Сюда пришли Якита, Минья, Маноэль Вальдес, отец Пассанья, Бенито, Лина, Фрагозо, Сибела, несколько индейцев и негров.

Фрагозо не стоялось на месте — он ходил взад и вперед, спускался к воде, снова взбирался на площадку, делал отметки на вехах и кричал «ура!», когда поднимавшаяся вода покрывала их.

— Она поплывет, обязательно поплывет, наша жангада! — без устали твердил он. — И отвезет нас в Белен! Лишь бы только Амазонка разлилась, а там — хоть конец света!

Жоам Гарраль, вместе с лоцманом и многочисленной коман­дой, оставался на жангаде, готовясь к решительной минуте. Плот привязали к берегу крепкими канатами, чтобы течение не унесло его прежде времени. На берегу собралось человек двести индей­цев из окрестностей Икитоса, не считая жителей деревни, — всем хотелось поглядеть на это редкое зрелище. Взволнованная толпа стояла и молча смотрела, затаив дыхание.К пяти часам пополудни уровень воды поднялся больше чем на фут[34] против вчерашнего, и низкий берег скрылся под водяным покровом.

Вдруг громадное сооружение дрогнуло, но, чтобы оно могло оторваться от суши и всплыть, уровень реки должен был подняться еще на несколько дюймов[35]. В течение часа толчки стано­вились все сильнее. Доски трещали по всем направлениям. Вода делала свое дело, понемногу отрывая бревна от песчаной отмели.

В половине седьмого раздались восторженные крики: жангада наконец всплыла, и течение повлекло ее на середину реки. Но канаты крепко держали махину, она спокойно остановилась у бе­рега, и отец Пассанья благословил ее, как благословил бы перед отплытием любое другое судно, судьба которого отныне в Божьих руках.