Фантазер - Кнут Гамсун

Енохъ казался равнодушнымъ и смотрѣлъ прямо передъ собой, какъ ни въ чемъ не бывало.

"Да, да, заявимъ обо всемъ, я тоже на этомъ настаиваю", сказалъ онъ.

Пасторъ спросилъ уныло: "Вотъ какъ?" и невольно закрылъ глаза отъ ужаса передъ всѣми этими исторіями.

Жадный Енохъ! Онъ былъ слишкомъ простъ: заботливо спряталъ онъ эту обличительную бумагу, значенія которой онъ не понялъ. На ней было много штемпелей и говорилось въ ней о большой суммѣ денегъ; онъ думалъ, что черезъ нѣсколько времени можно будетъ уѣхать и размѣнять бумагу. Онъ былъ не такъ богатъ, чтобы бросить ее.

Пасторъ оглянулся и посмотрѣлъ на пожаръ. Въ лѣсу шла работа: валились деревья, виднѣлась уже широкая, темная канава. Много людей сбѣжалось туда.

"Огонь угаснетъ самъ собою", сказалъ Левіанъ.

"Ты думаешь?"

"Какъ дойдетъ до березоваго лѣса, такъ и прекратится."

И лодка съ тремя людьми плыла въ самую глубину бухты, ко двору фохта.

XII

Вернувшись домой вечеромъ, пасторъ заплакалъ. Столько ужасныхъ грѣховъ накопилось вокругъ него! Онъ былъ сраженъ и горько потрясенъ, кромѣ того и жена его ужъ не получитъ новыхъ башмаковъ, которые ей такъ сильно нужны: придется отдать крупную жертву, принесенную на алтарь Господу Богу Енохомъ, потому что это были деньги краденыя. И пасторъ тогда опять прогоритъ.

Онъ тотчасъ поднялся наверхъ, къ своей женѣ. Ужъ на порогѣ охватилъ его порывъ негодованія и отчаянія. Его жена шила. Вокругъ нея на полу валялись куски матеріи; кухонная тряпка и вилка лежали на кровати вмѣстѣ съ газетами и лоханкой. Одна изъ ея ночныхъ туфель валялась на столѣ. На комодѣ лежали березовая вѣтка, покрытая листвой, и огромный булыжникъ.

Пасторъ, по старой привычкѣ, сталъ подбирать вещи съ полу и укладывать все на мѣсто.

"Напрасно ты это дѣлаешь", сказала она: "я бы сама поставила туфлю на мѣсто, когда покончила бы съ шитьемъ."

"Ну какъ ты можешь сидѣть въ такомъ хаосѣ и шить?"

Жена почувствовала себя глубоко уязвленной и ничего не отвѣтила.

"Зачѣмъ здѣсь этотъ камень?" спросилъ онъ.

"Такъ, я нашла его внизу, на дорогѣ, онъ мнѣ понравился!"

Онъ взялъ пучки увядшей травы, лежавшіе у зеркала, и собралъ ихъ въ газетную бумагу.

"Можетъ бытъ, и это на что нибудь нужно?"

"Нѣтъ, эта трава ужъ слишкомъ завяла. Это щавель, я хотѣла приготовить изъ него салатъ".

"Ужъ онъ съ недѣлю пролежалъ здѣсь", сказалъ пасторъ.

"Онъ оставилъ слѣдъ на политурѣ."

"Да, вотъ видишь, полированной мебели никому не слѣдовало покупать, это все ни къ чему."

Тогда пасторъ разразился злымъ смѣхомъ. Жена бросила шитье и вскочила.

Всю жизнь не даетъ онъ ей покою и отравляетъ ей существованіе своимъ непониманіемъ. И снова разразилась одна изъ тѣхъ нелѣпыхъ и безплодныхъ вспышекъ, которыя въ продолженіе четырехъ лѣтъ постоянно возникали между ними съ нѣкоторыми промежутками. Пасторъ пришелъ лишь затѣмъ, чтобы попросить жену согласиться на отсрочку въ покупкѣ башмаковъ. Досада разбирала его. Да вѣдь и шло же все по-дурацки съ тѣхъ поръ, какъ юмфру фонъ-Лоосъ уѣхала и жена взяла на себя управленіе домомъ.

"Вотъ что еще: не можешь ли ты, наконецъ, немножко благоразумнѣе распоряжаться въ кухнѣ?" сказалъ онъ.

"Благоразумнѣе? Мнѣ кажется, я распоряжаюсь благоразумно. Развѣ дѣло идетъ хуже, чѣмъ прежде?"

"Вчера, я видѣлъ, помойное ведро было полно кушанья."

"Тебѣ не слѣдовало бы совать носъ во все, тогда дѣло шло бы лучше."

"Намедни я замѣгилъ, что въ ведро выброшено огромное количество сливочной каши, оставшейся отъ обѣда."

"Да, дѣвушки такъ отвратительно объѣли ее, что я не могла больше подать ее на столъ."

"А еще я видѣлъ тамъ массу киселя."

"Молоко скислось. Ну, что же я могла противъ этого сдѣлать?"

"Дня два тому назадъ я видѣлъ вареное и очищенное яйцо въ помойномъ ведрѣ."

Жена молчала, хотя и въ этомъ пунктѣ она вполнѣ могла бы оправдаться.

"Вѣдь мы совсѣмъ не въ такихъ блестящихъ обстоятельствахъ", сказалъ пасторъ, "а за яйца, какъ тебѣ извѣстно, мы платимъ деньги. А тутъ на дняхъ еще отдали кошкѣ яичное пирожное."

"Это осталось отъ обѣда. Однако, я должна сказать, что ты не своемъ умѣ, тебѣ бы слѣдовало обратиться къ доктору."

"Я самъ видѣлъ, какъ ты держала кошку на рукахъ и поднесла къ ея мордѣ сливочникъ. И все это ты дѣлаешь при прислугѣ. Потихоньку онѣ смѣются надъ тобой."

"Онѣ вовсе не смѣются. А ты, ты душевно-больной."

Въ концѣ концовъ пасторъ снова ушелъ въ свой кабинетъ. И жена опять была свободна.

На слѣдующее утро за завтракомъ ни одна изъ служанокъ не могла замѣтить, чтобы она была сердита или печальна. Всякая забота словно соскочила съ нея; казалось, она, благодаря Бога, забыла всю ссору. Счастливая легкость ея характера помогла ей во всемъ и давала возможность переносить житейскія невзгоды. Пасторъ снова почувствовалъ себя умиленнымъ. Ужъ лучше бы ему держать языкъ за зубами и не касаться хозяйственныхъ дѣлъ; новая экономка, которую они выписали, ужъ навѣрно находится теперь на дорогѣ къ сѣверу.

"Къ сожалѣнію, тебѣ невозможно будетъ купить башмаки. Пожертвованіе, полученное мною отъ Еноха, придется вернуть обратно: онъ укралъ эти деньги."

"Что ты?!"

"Да, подумай только: это онъ совершилъ кражу со взломомъ у Мокка. Вчера онъ въ этомъ самъ сознался у фохта." И пасторъ разсказалъ все.

"Такъ Роландсенъ вовсе не сдѣлалъ этого?" сказала жена.

"А ужъ этотъ. Этотъ безпутный, шутъ гороховый!.. Но ужъ съ башмаками придется тебѣ подождать."

"Ну, такъ что жъ такое!"

Она всегда была такова: доброе, безпредѣльно великодушное дитя! И никогда не слышалъ пасторъ, чтобы она пожаловалась на свою бѣдность.

"Право если бы ты только могла надѣть мои башмаки", сказалъ онъ, и у него было такъ мягко на сердцѣ.

Тутъ жена отъ души разсмѣялась: "Да! А ты — мои! Ха-ха-ха!.." Она толкнула его тарелку, такъ что та упала на полъ и разбилась; вмѣстѣ съ нею упала и холодная котлетка.

"Постой, я принесу тебѣ другую тарелку", сказала жена и выбѣжала изъ комнаты.

"Ни малѣйшаго сожалѣнія объ убыткѣ!" подумалъ пасторъ: "ни тѣни подобной мысли! А вѣдь тарелка денегъ стоитъ!"

"Ты вѣдь не станешь ѣсть эту котлетку?" воскликнула жена, вернувшись.

"А что же намъ съ нею дѣлать?"

"Ну, ужъ ее-то, право, можно кошкѣ отдать".

"Однако, я не въ такихъ хорошихъ обстоятельствахъ, какъ ты", сказалъ онъ, омрачаясь снова. И опять разыгралась бы настоящая ссора, если бы жена не смолчала. Но радость обоихъ была все же испорчена.

День спустя опять распространиласъ крупная новость: Роландсенъ исчезъ.

Узнавъ о находкѣ въ лѣсу и о сознаніи Еноха, онъ сказалъ съ большимъ раздраженіемъ: "Ну, ужъ это слишкомъ! Хотъ бы мѣсяцемъ позднѣе!" Раздуватель мѣховъ Борре слышалъ это. Послѣ этого вечеромъ Роландсена не могли найти ни въ домѣ, ни на улицѣ. А лодка Борре, вытащенная на берегъ у пастората, пропала вмѣстѣ съ веслами, рыболовными принадлежностями и всѣмъ, что въ ней было.

Моккъ въ Росенгордѣ тотчасъ получилъ извѣстіе о томъ, кто былъ истиннымъ воромъ, но, странное дѣло, онъ совсѣмъ не торопился пріѣхать и разобрать дѣло снова. Можетъ быть, старый Моккъ зналъ, что дѣлаетъ. Телеграфистъ Роландсенъ вытянулъ у него вознагражденіе, которое теперь ему придется снова выдать, а это самомъ дѣлѣ было ему неудобно. Онъ быть настолько "истиннымъ Моккомъ", что не могъ затрудняться разными мелочами въ дѣлахъ чести; но въ данную минуту онъ былъ въ стѣсненныхъ обстоятельствахъ. Многія дѣла, предпринятыя Моккомъ, требовали большихъ расходовъ, а чистыя деньги ужъ не текли рѣкой. Главный запасъ сельди. лежалъ у агентовъ въ Бергенѣ, но цѣны стояли низкія, онъ не продавалъ. Съ нетерпеніемъ ждалъ Моккъ конца лѣта; тогда вся рыбная ловля прикончится и цѣны станутъ повышаться. Кромѣ того, Россія затѣяла войну, земледѣліе падетъ въ этой громадной странѣ и населенію понадобятся сельди.

Нѣсколько недѣль Моккъ избѣгалъ показываться въ приходѣ. Не обѣщалъ ли онъ еще пасторшѣ булочную, и что онъ теперь ей скажетъ?

Фундаментъ стоялъ, и все было распланировано, но дома все-таки не было. Опять начались сплетни, будто Моккъ затрудняется довести до конца постройку для булочной. Зашло такъ далеко, что придворный булочникъ фохта сталъ снова пить. Онъ чувствовалъ себя спокойнѣе, булочная не будетъ готова въ какую-нибудь недѣлю, у него есть еще время погулять. Пастору донесли о томъ, какъ этотъ человѣкъ опустился, и онъ собственной особой явился къ нему; однако, и это, повидимому, не помогло, такъ твердо булочникъ чувствовалъ почву подъ ногами.

И, въ самомъ дѣлѣ, пастору, этому работнику на нивѣ Господней, много было дѣла; несмотря на то, что онъ не щадилъ себя, работы скоплялось все больше и больше. Вотъ теперь пришлось устранить еще одного помощника самаго усерднаго изъ всѣхъ, Еноха. Нѣсколько дней спустя послѣ приключенія съ нимъ, Левіанъ снова пришелъ и выказалъ сильное желаніе снова занять прежнее мѣсто.