Да, орки мы! - Геннадий Борчанинов

раздался крик снаружи, наполненный дерзостью. Не хватало только «выходи, подлый трус» для полной картины.

Я проснулся от этого вопля и раздражённо заворчал, хотя это было лучше, чем проснуться от кинжала в печень. Кара, к моему удивлению, уже хлопотала по хозяйству, над очагом бурлило какое-то варево, а сама она строгала туда мясо кремневым ножом.

— Всё утро уже орёт, — сказала она. — Я не стала будить.

Занятно. Похоже, кто-то всё-таки осмелился побороться за звание вождя. Я-то думал, это произойдёт сразу, но нет, все, видимо, были поражены жестокостью, с которой я расправился со своим противником. Я широко зевнул и потёр глаза.

— Ундзог! — снова позвали снаружи.

Почти как дедушку Мороза. Ну, сейчас устроим праздник.

Я вышел на улицу, демонстративно зевая и почёсывая под набедренной повязкой. Напротив моего чума стоял Ураг в полном боевом облачении. На голове шлем из какого-то черепа, кожаная броня с чужого плеча сидела не очень хорошо, но всё равно могла защитить от каких-нибудь случайных порезов, Ураг даже полный комплект наручей и поножей нацепил. Значит, боится меня. Значит, уже наполовину проиграл.

Само собой, он и дружков позвал с собой, Нобзул и Долгур маячили рядом с ним, но эти хотя бы в драку лезть не собирались, ни оружия, ни доспехов у них я не заметил. Другие орки и орчихи поглядывали в нашу сторону, но без особого энтузиазма, пока смотреть особо было не на что.

— Чего хотел? — хмыкнул я, наглым уверенным взглядом прибивая Урага к месту.

Ураг, высокий и тощий орк, длинный и узловатый, будто вывороченный из земли корень, облизнул пересохшие губы, глядя на меня, как кролик на удава. Я сверлил его тяжёлым взглядом, скаля клыки с самым угрюмым выражением лица, на которое только был способен. Обычный поединок взглядов перед боем, знакомый каждому, кто хоть раз смотрел ММА. Ураг кривился, облизывал губы, моргал, но в конце концов отвёл взгляд первым.

— Вызываю тебя на бой! — выпалил он.

— А чего вчера не вызвал? — спросил я.

Ураг снова заморгал, оглянулся на своих товарищей, которые делали вид, что они вообще не при делах и просто наблюдают.

— Какое тебе дело? Заткнись и дерись! — взвизгнул он.

Я пожал плечами, а потом поманил его рукой.

Ураг выхватил копьё, подскочил на месте, потрясая оружием. Ну, точно ритуальный поединок. Я оружие брать не стал, только хрустнул костяшками, собрался с силами и рванул к нему навстречу. Ураг попытался взять меня на прямой выпад, словно кабана, но я просто сместился правее, пропустил копьё мимо себя и сходу залепил ему раскрытой ладонью по шлему, оглушая его. Мощный лоу-кик отсушил ему бедро, а затем я вырвал копьё у него из рук, и древком огрел его по башке. Всё это заняло не больше минуты, а красивая ритуальная схватка двух орков сейчас скорее выглядела как пьяная потасовка.

Мой соперник рухнул на землю как пыльный мешок, чистый нокаут. Я свирепым взглядом посмотрел сперва на Долгура и Нобзула, а потом и на всех остальных зрителей. Орки тут же начали расходиться, будто я застал их за каким-то постыдным занятием.

— Уносите, — приказал я.

Бывшие прихвостни Баздука, теперь в одночасье ставшие рядовыми орками, склонили головы и потащили тихо стонущего Урага прочь, и только костяные побрякушки на его доспехах гремели с каждым движением. Я проводил их задумчивым взглядом. Это явно не последняя попытка, да и среди других орков найдутся желающие скинуть меня с почётного места. Только я пока не совсем понимал, для чего, лично я не ощущал никаких привилегий от этого звания, разве что мне больше не приходилось терпеть дебильные выходки Баздука. Надо бы разузнать, в чём вообще заключаются мои новые полномочия.

Я вернулся в чум, в котором Кара как раз заканчивала варить мясную похлёбку. Пахло аппетитно, но я сперва внимательно осмотрел и понюхал пищу, так до конца и не доверяя рабыне, особенно после её слов о том, как она плевала в еду бывшему хозяину. Орчиха, видя моё недоверие, подошла и первой попробовала пищу. Ну, хотя бы не отравлено.

После нехитрой, но довольно вкусной трапезы я собрался и пошёл инспектировать свои новые владения. Лично я всегда считал, что власть это не только привилегии, но и ответственность. В первую очередь за тех, кто тебе подчиняется. Большая сила, большая ответственность, и всё остальное, что говорил незабвенный дядя Бен человеку-пауку.

Деревня Кривого Копья производила довольно скорбное впечатление. Нищета, уродство и грязь. Ладно хоть с голода не пухли, особенно теперь, когда молодёжь начала притаскивать в деревню всякую мелкую живность, подбитую из пращи. Хоть в чём-то мне удалось деревне помочь.

Орки и орчихи почтительно склоняли головы, когда я проходил мимо, дети предусмотрительно разбегались подальше, стоило мне только появиться на горизонте. О том, чтобы обратиться с просьбой или жалобой, даже и речи не было, орки меня попросту боялись. Ладно, и с этим разберёмся.

— Дургуз! — громко позвал я, подходя к нашему бывшему жилищу, теперь ставшему единоличным владением братца.

Брата нигде видно не было.

— Дургуз, мать твою! — рявкнул я.

Через какое-то время запыхавшийся и потный братец выбежал из чума, затравленно озираясь и глядя на меня исподлобья. Набедренная повязка сидит криво, дыхание учащённое. Видимо, на свободную жилплощадь уже клюнула какая-то орчиха.

— Да, вождь? — выдохнул он.

— Чем это ты уже занят с утра? — хмыкнул я.

— Э-э-э… Я… Тренировался… — сбивчиво навешал лапши Дургуз.

— Ладно. Пошли со мной, подождёт до вечера твоя тренировка, — произнёс я.

— Но… Я… Брат… — заблеял Дургуз, но я не слушал, а просто потащил его за собой.

Нужно было поговорить без лишних свидетелей, а в том, что его новая пассия греет уши возле стенки чума, можно было не сомневаться. Мы отошли подальше от деревни по горной тропке. Дургуз пока понемногу переводил дыхание и успокаивался.

— Скажи-ка мне, брат, что вообще делает вождь? — спросил я, когда мы ушли на достаточное, по моему мнению, расстояние.

— Чего? Не понял, — хмыкнул он. — Вождь?

— Да, вождь, — сказал я.

— Ну, он… Самые вкусные куски жрёт, боятся все его, самый сильный он… Ну, обычно… — начал перечислять Дургуз, загибая пальцы. — В драку первым лезет, стукает всех, решает, кого толпой стукать…

— И всё? — спросил я.

— Ну да, — пожал плечами Дургуз. — Ну, что вождь скажет, то все и делают.

Хотя бы так. Авторитарный режим, единоличная диктатура. Только похоже, что раньше все вожди не глядели дальше своего носа, и так и растрачивали власть на местную «роскошь», от которой бы даже питерский бомж нос скривил, и на драки с желающими занять его место. Крайне редко эта власть использовалась во благо остальных орков. А ещё реже вождь додумывался объединить племена или подчинить себе соседей.

— То есть, теперь всё, что скажу — отныне закон? — спросил я.

— Ну… — замялся Дургуз. — В пределах, так сказать… Но всегда можно кулаком убедить, Баздук так и делал!

Делал, и теперь его голова похоронена отдельно от тела. Повторять его ошибок мне не хотелось.

— Если скажу идти гномов бить, все пойдут? — хмыкнул я.

— Это с радостью! — воскликнул брат. — Только они дерутся больно.

— А если скажу другое племя бить? — спросил я.

— Это тоже запросто! Вождь на то и вождь, чтобы указывать, кого стукать, — ответил Дургуз.

— Ну и отлично, — произнёс я.

Я пока не собирался растрачивать полученную возможность на безделье и гедонизм, я хотел в полной мере воспользоваться захваченной властью, чтобы привести племя Кривого Копья к процветанию и благоденствию, потому что понимал — моё благополучие прямо зависит от благополучия племени, и если мой народ процветает, то и мне хорошо. Пусть даже это дикие и неотёсанные орки, живущие исключительно войной, грабежом и охотой.

Глава 15

Мы вернулись в деревню, и я отправился к себе, а мой дорогой брат Дургуз чуть ли не вприпрыжку побежал в свой чум, где его ждала его новая пассия. Цели и задачи себе я поставил грандиозные, и медлить было нельзя.

Во-первых, мне нужно было определить, что вообще происходит в здешних горах и в мире вообще, кто наши соседи (кроме гномов, которых я уже видел), с кем можно дружить,