Необычная невеста - БАРБАРА КАРТЛЕНД

Но не только слуги — даже сам дом почему-то казался в чем-то совсем другим.

Выходит, теперь она не просто восхищается им, но смотрит на него как на свой будущий дом и сама отныне становится частицей этого дома.

Разве могло быть на свете что-нибудь, чудеснее этого!

Ей представится возможность перечитать все книги в библиотеке, наслаждаться созерцанием картин и других сокровищ в доме всякий раз, когда она только этого пожелает.

Но ведь все принадлежало человеку, за которого ей предстоит выйти замуж.

И чем больше Эльмина думала о маркизе, тем больше понимала: каким бы роскошным ни казался этот брак, ей не уйти от проблемы, которую ей предстояло преодолеть, а проблема эта была не из легких.

Наконец она спрятала свою гордость подальше и как-то после интенсивных занятий с Чангом уселась на мат, скрестив ноги, и обратилась к учителю:

— Мне надо поговорить с вами!

Чанг сел в той же позе лотоса, с прямой спиной и скрещенными ногами.

Он, естественно, был из числа посвященных в историю странного сватовства маркиза, и во взгляде его светилось понимание и сочувствие.

Не успела она собраться с мыслями, как он заговорил сам.

— Не надо волноваться, моя госпожа. Правильные мысли рождают правильные поступки и ведут к правильным событиям. Все становится на свои места.

Эльмина кротко вздохнула.

— Это звучит слишком просто, но, признаюсь, я взволнована. Вы знаете, Чанг, сколь властен и исполнен ощущения собственного величия этот человек. Разве сможет он когда-либо почувствовать ко мне обычный человеческий интерес?

Этот вопрос неотступно мучил ее каждый раз, когда она ночью оставалась одна в своей комнате.

Эльмина была достаточно умна, чтобы понимать: она всегда уступала в привлекательности двум своим красивым сестрам, Мирабель и Дирдрей, и не слишком высоко ценила свои женские достоинства.

Она выросла с сознанием того, каким жестоким разочарованием для отца стало ее появление на свет.

Пытаясь найти хоть какое-то утешение, граф всегда обращался с ней, как будто она была мальчиком.

Он брал ее во все свои верховые поездки, говорил с ней о проблемах управления поместьем и даже разрешал ей стрелять вместе с ним, когда рядом никого не было, стараясь хоть как-то восполнить то, чего лишился из-за «ошибки природы».

Но он не любил ее, и тем более никогда не восхищался ею так, как восхищался Мирабель.

Отец лишь мирился с обществом младшей дочери — другого выбора у него не было.

Когда родился Дезмонд и Эльмина увидела взгляд графа, устремленный на сына, она испытала неизъяснимое страдание.

Ей хотелось умолять отца оставить хоть немного любви и на ее долю, ведь он значил в ее жизни слишком много.

Но уже тогда девочка поняла горькую истину: никто, как бы он того ни желал, не в состоянии обратить на себя любовь другого человека или, как случилось с ней, заставить себя отвернуться, когда твое чувство уже стало обузой для любимого человека.

Поэтому Эльмина старалась убедить себя в своей удаче.

Ей посчастливилось столько времени проводить с отцом, и у нее впереди все еще оставалось несколько лет до тех пор, пока Дезмонд займет ее место и в ней совсем перестанут нуждаться.

И вот словно метеор пронесся по небу — внезапно появился маркиз, и раз ни Мирабель, ни Дирдрей не хотят этого, его имя достанется ей.

Ей предстоит стать его женой.

Но Эльмина была умна и многое почерпнула из восточной мудрости, занимаясь с Чангом.

Девушку мучило, что ей самой недостаточно будет в жизни просто называться маркизой Фалькон.

Ей хотелось большего, намного большего.

Но как получить это от человека, за которого она выйдет замуж?

Все чаяния и надежды ее сводились к одному: она очень хотела того, чего никогда не имела, — она хотела любви.

Размышляя об этом, она поняла, что почти ничего не знает о любви, об отношениях между мужчиной и женщиной.

Она замечала, как по-особенному Роберт смотрит на Мирабель и каким глубоким становится голос Кристофера Бардслея, когда он говорит с Дирдрей.

То были внешние проявления глубоко запрятанных внутренних переживаний и чувств, и она могла лишь догадываться, что именно это писатели-романисты называют «страстной любовью».

«Может быть, я никогда ничего подобного не узнаю», — с тоской думала девушка.

В тот вечер, когда к обеду ожидался маркиз, Эльмина, стоя перед зеркалом в новом платье, внимательно разглядывала свое отражение.

Портнихи прислали из Лондона целых три наряда, разительно отличавшихся друг от друга.

Одно платье было из строгого белого атласа, с отделкой из розовых роз.

Мирабель в нем напоминала бы греческую богиню.

Но Эльмине показалось, что оно не подчеркнет стройность ее фигуры, никак не оттенит цвет волос и только усугубит бледность кожи.

Оставалось только гадать, почему Эльмина так не похожа на старших сестер.

У Мирабель волосы отливали золотом спелого зерна, у Дирдрей цвет волос напоминал о теплых лучах летнего послеполуденного солнца.

Но Эльмине по каким-то необъяснимым законам природы достались странные пепельно-белесые волосы, и старшие сестры часто шутили:

— Ты у нас совсем как альбинос, вот только глаза не розовые!

Время от времени казалось, будто пряди ее волос отдают серебром, и что еще удивительнее — даже при свете солнечных лучей в них не вспыхивали ни красноватые, как у Дирдрей, ни золотистые, как у Мирабель, блики.

Но поскольку никто, казалось, не проявлял никакого интереса к ее внешности, то и она воспринимала это с покорностью, а ее лошадям было и вовсе безразлично: Эльмина во время верховой езды просто собирала длинные, до пояса, пряди волос в узел на затылке.

В остальное время она укладывала их в шиньон и больше не обращала внимания на свою прическу.

Теперь же девушка задумалась, не сочтет ли маркиз такую ее прическу безобразной.

Глаза ее отражали крайнее волнение.

Кстати, и они тоже совсем не напоминали глаза сестер; при определенном освещении они казались серыми, при другом в них появлялся явный зеленоватый оттенок, что давало Дирдрей повод поддразнивать младшую сестру: якобы глаза у нее совсем как у кошки, и она должна видеть в темноте.

Но самое поразительное состояло в другом — изогнутые вверх, как у ребенка, ресницы Эльмины, бледные у основания, темнели к кончикам.

Из-за этого ее глаза казались огромными на небольшом, с тонкими чертами, личике.

Благодаря бесконечным физическим упражнениям — будь то верховая езда при каждом удобном случае либо энергичные занятия карате с Чангом — на теле у нее не было ни одной лишней жиринки.