Любимая для бессмертного (СИ) - Заблоцкая Катерина

Тамила, с которой мы столкнулись в коридоре общежития, смерила меня полным ненависти взглядом.

- Хорошо устроились, госпожа Анна, - фыркнула она.

- Что вы имеете в виду? – холодно уточнила я.

Ни о каких «хорошо устроились» в контексте этого общежития и речи не могло быть. Горячей воды нет, спала я, как принцесса на горохе – потому что матрас, по ощущениям, этим горохом и набивали, а отнюдь не чем-то мягким, - шея исколота перьями, торчавшими из подушки... Еще и на улице испортилась погода, и я полночи слушала, как какая-то ветка стучится мне в окно.

- Ну как же, - Тамила направилась к ступенькам, показывая, что если я желаю услышать ее ответ, то должна поторапливаться. – Сначала настучали на наш коллектив, не задумываясь о последствиях, выслужились, госпожа Анна, а теперь явились сюда в виде высокого начальства и собираетесь выведывать все тайны и дальше? Еще и ждете, что вам будут кланяться в ножки. Как вчерашний доклад женишку, многое смогли ему поведать? Скоро нас закроют?

Мы вышли на улицу, в промозглое, серое утро, и Тамила решительно зашагала к швейному цеху. Я двинулась следом за нею и возмущенно спросила:

- С чего вы решили, что нас должны закрыть?

- Ну, а зачем тогда все это было? – Тамила развернулась и воззрилась на меня, как на врага народа.

При свете дня, хоть небо и было затянуто тучами, я увидела, насколько Тамила побледнела и осунулась за ночь. Почему-то вспомнились люди из прошлой, нормальной жизни. Женщина выглядела так, словно у нее очень сильно болело сердце, и она не спала всю ночь.

- Я тут не для того, - твердо промолвила я, - чтобы найти лишнюю причину для закрытия цеха! Это могут сделать и без меня… - вспомнились почему-то слова Рене о том, что, если б меня сюда не назначили, он бы просто все ликвидировал, но, если уж я решила остаться, то пусть будет, до выяснения обстоятельств. – Я просто хочу помочь! Если мне предлагают дело, моя главная цель – достигнуть успеха, а не угробить все, что тут есть! Даже если осталось совсем мало. Но чтобы я могла помочь, мне нужно хоть что-то знать! Понимать, с чего мы стартуем!

Тамила подозрительно покосилась на меня. В ее глазах не было ни грамма доверия, и я почему-то подумала, что она, возможно, не просто так в штыки приняла мое появление.

- Хорошо, - наконец-то вздохнула она. – Никто из прежнего руководства не стремился заботиться о работниках. Но, по крайней мере, у нас были кров над головой и еда, кое-какие деньги.

- И все работали, словно в рабстве?

- До вас, госпожа Анна, все прекрасно понимали, что рабство – единственный способ хоть как-нибудь выжить! Или вы думаете, что этим девочкам просто жилось?

Я скривилась. Тамила прожигала меня взглядом, словно собиралась убить.

- И вообще, - припечатала она, - раз такая одаренная, то не надо было приходить сюда, наниматься простой швеей и рассказывать, что бедная и несчастная. Бедные и несчастные бок нашему Хранителю Времени не греют. Он, конечно, мужик с прибабахом, но держать любовницу в черном теле и в швейном цехе не стал бы.

Любовницу… Еще один непонятно откуда взявшийся миф.

- Послушайте, Тамила, - наконец-то промолвила я, решив играть честно. – Я – не та Анна, которая вас сдала и которая работала в этом швейном цеху. Собственно говоря, мы с ней не знакомы. Мы – совершенно разные люди! Просто похожи внешне. Когда мы были детьми… младенцами еще… Случилось одно очень неприятное событие…

- Так вы сестры, чтоль? А зовут чего одинаково? – удивилась Тамила.

- Я не знаю. Мне сообщили об этом совсем недавно. Позавчера, - вздохнула я. – Я здесь ничего не понимаю. Но я никого не предавала! И не хочу, чтобы производство закрыли. В конце концов, мне нужно хоть какое-нибудь успешное дело. Потому я и хочу все наладить! Но это невозможно, если мне не покажут ни одного документа и только и будут, что вставлять палки в колеса!

Тамила плотно сжала губы, внимательно глядя на меня, а потом тихо промолвила:

- Хорошо. Если обещаешь спасти нас от расформирования, я помогу. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Обещаю, - выдохнула я с такой торжественностью, словно клялась в присутствии нескольких сотен человек, а не только одной Тамиле, и произнесла не обычное короткое слово, а магическое заклинание с неотвратимым действием.

Впрочем, может, так оно и было. Рене говорил о том, что мне надо быть осторожной с обещаниями, а я по своей дурацкой человеческой привычке выбросила это предостережение из головы и поступала так, как считала правильным в эту секунду. Кто знает, какими потом будут последствия… Хотя, нарушать свое слово я не собиралась.

- Пойдем, - велела мне Тамила. – Думаю, пока доберемся до цеха, я успею рассказать историю… Я работала тут давно, еще когда мы занимались полезными делами. Была простой швеей, мы тогда готовили униформы купидонам, Любовному Патрулю и прочим структурам… А потом финансирование все сокращали и сокращали, ткани привозили все хуже, совсем не пригодные для этих целей. Людей оставалось совсем мало. Но я жизнь на этот цех положила, ни семьи, ни детей у меня не было, как я могла бросить работу? Да и жилья другого, кроме этого общежития, не осталось. А потом пришла Матильда.

- Это прежняя Хранительница Времени?

- Да, - утвердительно кивнула женщина. – Жестокая, стервозная и прожившая на этом свете достаточно долго, чтобы все мы на ее фоне казались насекомыми-однодневками.

Я поняла, что невольно задерживаю дыхание. Рассказ Тамилы звучал как-то особенно опасно, словно в слова она вплетала какой-то необыкновенный посыл. Хотя, казалось бы, какой?

- Она сказала, что работать легально нам уже нет никакого смысла. Легче снести этот швейный цех, развалить его по камешку, да и по всему! – она дернула плечом. – Но мы не были согласны. И тогда она предоставила нам несколько заказов и несколько роскошных тканей. Я была одной из самых старших, потому мне велели руководить процессом. Настоящее руководство, разумеется, было иное, я видела мало документов, еще меньше в них понимала. Но мы с девочками хотя бы получили возможность сохранить кров над головой и стабильное пропитание! А потом… Потом, когда мы поняли, что наша деятельность не законна, а все мы на крючке, Матильда умерла.

Я вздрогнула.

- Умерла?

- Да.

- Но она же бессмертная!

- Ее проткнуло золотой стрелой, - холодно ответила Тамила. – Нам всем об этом сказали. Знаешь, есть такое выражение, «опасная красота»?

- Да, но причем здесь это?

- Никогда, никогда нельзя влюбляться в мужчину, если он простой мальчишка, а тебе тысяча лет, но выглядит так, словно все наоборот! – решительно заявила она. – Подробностей нам не рассказывали, но одно ясно: это из-за него она погибла. А он, - Тамила внимательно посмотрела на меня, - стал следующим Хранителем Времени.

Я вздрогнула. Рене? Он совершенно не походил ни на сердцееда, ни на хладнокровного убийцу. Нет, он мог бы – слишком хорош был собой, чтобы считать, будто женщины к нему равнодушны! Но все равно Рене не казался мне тем, что ради выгоды заводил бы отношения с какой-то бессмертной и пытался отобрать у нее место. Верить в это я не собиралась.

- Заместитель Матильды прибыл к нам и сказал, что у нас есть два варианта. Попытаться все рассказать новому Хранителю и молиться, чтобы он не отправил всех нас в какую-нибудь жуткую тюрьму… Или вести себя тихо и продолжать работать. И мы работали! Мы несколько лет работали, никого не трогали, пока ты… Пока та, как ты говоришь, другая Анна не растрепала ему все в мельчайших подробностях. Теперь наше руководство сбежало, у нас на руках почти нет никаких лицензий, кроме нескольких на вышедшие из моды обыкновенные платья, нам всем грозит не только потеря работы и жилья, а и тюрьма! И ты ждешь, что к тебе тепло отнесутся?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Безвыходных ситуаций не бывает, - возразила я. – Если все живы и могут работать, значит, есть шанс!..

Безвыходная ситуация у меня была. Когда я смотрела, как угасал дядя, как он уменьшался в росте, кренился к земле, сутулился, словно старался спрятаться от посторонних взглядов, втягивая голову в плечи… Мой бедный дядюшка в конце превратился в тень самого себя, но оставался неисправимым оптимистом. Он все говорил, что считает меня необыкновенной, что в моей жизни случится что-то такое, что заставит меня не просто двигаться вперед, а взобраться на вершину.