Поцелуй, чтобы вспомнить - Тереза Медейрос

Лаура отмахнулась от его слов.

— На него тоже не надо обращать внимания. Это же просто Довер.

— По большей части да, конечно. (Игра слов. Dower (фамилия) и douer (суровый) звучат очень похоже — прим. переводчика)

Лаура засмеялась.

— Он не суровый. До-вер. Джеремайя Довер, если быть точной. Он — муж Куки и мастер на все руки в нашем поместье. Куки часто говорит, что у него такой угрюмый характер, потому что мать вырастила его на лимонном соке вместо молока. Уверена, что он не собирался причинить тебе вред. Он, наверное, думал, что ты одержим бесами. С тех пор, как нам тебя вернули, ты то приходил в сознание, то снова отключался.

— Вернули меня откуда?

— Ты что, действительно не помнишь? — скорбно вздохнув, Лаура затеребила шелковые розетки, украшавшие ее лиф, избегая встречаться с ним глазами. — Доктор предупреждал нас, что такое может быть.

— Какой еще доктор?

— Ну доктор … д-р Драйтон из Лондона. Понимаешь, в Арден Менор нет своего врача, хотя у нас есть Тули Грантем, кузнец, который известен тем, что знает, как вскрывать нарыв или вырвать зуб, если понадобится. И этот д-р Драйтон сказал нам, что нет ничего необычного в том, что человек будет страдать от небольшой потери памяти после такой травмы в ле… — она едва сказала "в лесу", — на войне.

— Война? — тихо повторил он. — Я помню войну.

— Правда? — Лаура не сумела скрыть свое удивление.

Он снова привалился к стене, его глаза затуманились, словно их заволокло дымом далекого поля боя.

— Я помню запах пороха, крики … грохот орудий.

— Ты … был в пехоте. И стал настоящим героем, как нам сказали. Когда штурмовал холм на Ватерлоо и пытался захватить одну из французских пушек, чей запал был уже подожжен.

Он выпрямился.

— Вы уверены, что было героически так поступать с моей стороны? Это скорее пристало пустоголовому идиоту.

— О, это было очень храбро с твоей стороны! Если бы выстрел пришелся на фут левее, тебя бы разнесло на кусочки, а не отбросило в сторону. Конечно, ты мог бы совсем избежать ранения, если бы ты не… не ударился при падении головой о землю, — быстро закончила она, с болью осознав, что ее собственный талант лжи может переплюнуть даже Лотти.

Он потер лоб длинными изящными пальцами.

— Думаю, это объясняет, почему у меня так дьявольски болит голова.

Лаура жизнерадостно кивнула.

— Конечно, от этого. Мы даже стали сомневаться, придешь ли ты вообще когда-нибудь в сознание.

— Но теперь я в сознании. — Он опустил руку.

— Да, — согласилась она, нервничая от контраста его елейного голоса с хищным выражением глаз.

— И с вами.

— Со мной, — эхом отозвалась Лаура и оперлась о трехногий стол, случайно оказавшийся за ее спиной. Каким образом ему удается выглядеть настолько угрожающим, не делая при этом ни единого шага по направлению к ней?

— Кем бы вы, черт подери, ни были! — внезапно загремел он, заставляя ее вздрогнуть.

Стол за ее спиной опасно покачнулся. Она повернулась, чтобы выровнять его и выиграть немного времени. Она довольно легко солгала ему о его собственном имени. Так почему же ей так трудно, почти невозможно, сказать правду о своем? Она поиграла с предметами, стоящими на столе, провела пальцами по атласной подушечке для булавок и оловянному наперстку. Когда ее рука рассеянно легла на потертую кожаную обложку библии, принадлежавшей леди Элеоноре, она едва подавила желание от стыда убрать ее с глаз долой. Но поднявшаяся внутри нее волна сопротивления во время остановила ее. Она просила Господа послать ей мужчину, и Он послал. Разве может быть грехом желание удержать его при себе?

Отбрасывая последние сомнения, Лаура повернулась и встретила его горящий взгляд с холодной самоуверенностью, которая удивила даже ее саму.

— Разве ты не помнишь меня, любимый? Я Лаура Фарли, твоя невеста.

Его лицо было словно высечено из гранита. Он даже не моргнул глазом.

— Мы помолвлены?

Лаура кивнула.

— Чтобы потом пожениться?

Она кивнула еще раз, на сей раз с глупой влюбленной улыбкой.

Он закрыл глаза и стал медленно съезжать по стене на пол.

Лаура от испуга издала тихий звук. Она не ожидала, что ее ложь окажется для него таким ударом. Он сильно побледнел, открыв ей, чего стоили ему усилия оставаться на ногах столько времени. На этот раз он уже не протестовал, когда она бросилась ему на помощь, хотя и смог собрать все свои силы, чтобы открыть глаза и пристально посмотреть на нее из-под ресниц.

Лаура успела его подхватить раньше, чем он ударился об пол, и сразу поняла, что перед ней теперь стоит трудная задача, потому что он весил больше нее самой, по крайней мере, на пять стоунов (1 стоун = 6,3 кг — прим. переводчика). Он могла удерживать его на ногах, только обхватив его за талию одной рукой и придерживая другой за плечо. В этих неудобных объятиях они добрели до кровати, шатаясь так, словно танцевали неуклюжий вальс. Она попыталась опустить его на кровать, но из-за гладкого ситца покрывала она почти упала туда вместе с ним.

Тяжело дыша, она осталась лежать на постели, ее рука была прижата его весом. Лаура не могла точно сказать, было ли ее дыхание учащенным от усталости или оттого, что чувствовала жар обнаженной мужской кожи, прижимающейся к ее боку.

— Нам повезло, что мы помолвлены, — сухо сказал он, его теплое дыхание защекотало ей ухо. — Если бы ваш слуга поймал нас в таком положении, подозреваю, что мне бы пришлось жениться на вас под угрозой наставленных вил.

Вытащив из-под него руку, Лаура приняла сидячее положение. Она заправила в прическу выбившуюся прядку, ее щеки горели.

— Не глупи. Довер так же, как и я, знает, что ты не из того типа мужчин, что могут скомпрометировать свою невесту.

— Нет? — нахмурившись, он посмотрел на нее. — Вы действительно в этом уверены?

— Конечно, уверена, — заверила она его. — Ты всегда соблюдал все приличия.

Он прижал руку ко лбу и застонал.

— Неудивительно, что я бросился перед той пушкой. У меня не было причин жить.

В отсутствие его пронзительного взгляда, Лаура, наконец, смогла изучить соблазнительный абрис его губ. И вспомнить их дразнящий поцелуй в лесу.

— У тебя была очень важная причина, — тихо сказала она. — Ты должен был вернуться ко мне.

Он опустил руку. Нечто гораздо большее, чем подозрение, мелькнуло в глубине его глаз.

— И как долго мы были в разлуке?

— Почти год, я думаю. — Лаура склонила голову под гнетом застенчивости и стыда. — Хотя казалось, что прошла целая жизнь.

— Но вы все равно ждали меня.