Возвращение Низвергнутого - Дем Михайлов

— Какая разница? — правдоподобно развел руками Рикар и протянул Хрывзу сжатый кулак. — Возьми, браток. Это тебе за беспокойство посреди ночи да за хлопоты. Ты уж постарайся, чтобы этот смердящий склирс раз и навсегда исчез.

— Исчезнет, — отозвался верзила, принимая от Рикара тихо звякнувшие монеты. — Ого… Не многовато ли даешь?

— В самый раз, — хмыкнул здоровяк и круто сменил тему: — Давай, Хрывз, закончим с этим делом побыстрее.

Молча кивнув, Хрывз ухватил покойника за ноги и, оставляя широкий след на свежевыпавшем снегу, потащил его за угол, где у забора теснились хозяйственные постройки. Проводив вышибалу взглядом, Рикар шагнул к окну и, едва не высадив раму, распахнул его и яростно зашипел:

— Господин! Вы совсем ополоум… совсем с ума сошли?!

Смотрел он при этом точно на меня, не шаря глазами по сторонам. Уже чувствуя неладное, я шагнул вперед и приглушенно спросил:

— В смысле? Я же тихо стоял, у самой тыльной стены.

— А глаза свои, что ровно угли раскаленные светятся, прикрыть не додумались? — разъяренный Рикар буквально кипел и не особо старался подбирать слова, но сейчас мне было не до этого — до меня наконец дошел смысл его слов, и я едва не взвыл от бессильной злости на самого себя.

Глаза! Мои ярко светящиеся в темноте глаза! Твою так…

Ухватившись за подоконник, здоровяк запрыгнул в комнату и, с треском захлопнув многострадальное окно, задернул старые, но все еще плотные занавески. При этом он не переставал злобно шипеть:

— Я им, значит, наше недовольство высказываю, а они не на меня, а на окно поглядывают. Тут и я взглянул, да чуть не окочурился — в комнате темным-темно, а в глубине два глаза синих полыхают, и так ярко, заразы, что еще и щупальца извивающиеся видать было! То-то я думаю, с чего бы это трактирщик так быстро к словам простого вышибалы прислушался! Сказал же — накиньте на себя одеяло и не показывайтесь! А вы чего?!

— А я дурак! Забыл я! — в сердцах отозвался я, обессиленно опускаясь на лавку. — Твою мать! Ну не привык я еще, что у меня глаза ночью светятся! Не привык!

— Еще хорошо, что покойный Вазга вас издалека не углядел, да с воем заполошным не убежал. Тогда бы точно не расхлебались!

— Когда он в окно полез, я головой к углу лежал. У самого окна, — пояснил я. — Он сначала щупальца на подоконнике увидел, обмер, видать, от ужаса, а там я его прихватил… Так… и что теперь?

— Теперь уходить надо, — сипло отозвался здоровяк, не сводя с меня застывшего взгляда. — Прямо сейчас. Беда. Трактирщик с охранником своим волки битые, страха постарались не показать, но завтра чуть свет за стражей и церковниками сломя голову побегут — это как пить дать. А может, и сейчас кого к церкви пошлют по-тихому… Если не донесут, то им всем не сносить головы — священники все дотла здесь сожгут, когда прознают, что нежити кров дали. А их самих — сперва на дыбу, а затем прямиком на костер очищающий. Это не просто убийство прикрыть — нечисть в городе!

— Может, обойдется, — с безумной надеждой переспросил я, видя, как все наши планы рушатся на глазах. — Может, промолчат? Мало ли что глаза светятся?

— Я тоже так спервоначально подумал, потому и монеты в руку совал. А потом в глаза ему заглянул и сразу понял — не промолчит. У простых людей глаза не светятся, господин. И среди глухой ночи они не являются и лица скрыть не пытаются. Донесут. Здесь до Пограничной Стены рукой подать, про костяных пауков с зеленым огнем в глазницах наслышаны… Беда…

— Поднимай всех, — огромным усилием я заставил себя выкинуть из головы лишние мысли и сосредоточиться на самом главном. — Если и послали кого тревогу поднимать, то послали сейчас. Значит, гонец уже в пути. Поднимай всех немедленно! Но старайся сделать это потише, чтобы не поднимать переполох преждевременно.

— Да, господин, — коротко ответил Рикар и выскочил в коридор. — Лишь бы уйти по-тихому. Тут до леса всего ничего.

Глава третья

Нежить в городе!

Через четверть часа мы были готовы к выходу из злосчастного трактира, когда случилось сразу несколько событий.

Я стоял в коридоре, нахлобучив шлем, держа в охапке щупальца и приглушенно поторапливая сонных спутников. Я только собирался рявкнуть на неловко переставляющего ноги гнома, никак не могущего найти свою сумку, и тут меня резко повело в сторону, да так, что я с грохотом врезался в стену коридора. Затылок пронзила ослепляющая боль, в ушах появился тонкий пронзительный звон. Под встревоженные возгласы друзей я рухнул на колени и скорчился от все усиливающейся и усиливающейся боли. Соскочивший с головы шлем укатился под ноги застывшего на месте Тиксы. С дробным стуком на пол один за другим попадали ледяные щупальца — и безжизненно застыли в мертвой неподвижности.

Ко мне подскочил Рикар, затормошил за плечо, попытался поднять на ноги, крича в ухо:

— Господин! Что с вами? Корис?!

— Аагх… — выдохнул я, преодолевая боль, и с ужасом понял, что едва могу шевелить челюстями. Меня словно парализовало. — Бег… бег-гите!

— Ну уж нет! — рявкнул здоровяк и завопил: — Мукри, Тикса! Помогите поднять господина!

— Корис, что с тобой?! — сквозь застилавший глаза туман я с трудом углядел тоненькую фигурку упавшей передо мной на колени девушки. — Корис?!

В следующий миг меня скрутило в судорогах. Вырвавшись из рук Рикара, я в припадке забился на полу, исходя безумным криком боли.

— Хватайте его и тащите к выходу! Живо!

— Рикар, стой! — прорезался голос Мукри. — Отойдите от него! Отойдите! Бросьте!

— Ты что несешь, тварь поганая? А? Чтобы я господина бросил?! — раненым медведем взревел Рикар.

— Смотри на щупальца!

— О, Создатель Милосердный!

— Рикар, Алларисса, отойдите от него! Щупальца просыпаются!

Вытянувшиеся на полу ледяные отростки задрожали и, разом взмыв в воздух, окутали меня в подобие кокона, обвившись вокруг тела и приникнув так плотно, что сквозь нахлынувшую на меня новую волну боли мне почудился скрип доспехов. Раздались резкие хлопки, следующие один за другим, и следом за ними — громкий хрустальный звон, послышавшийся из висящего у меня за спиной заплечного мешка. По полу застучали мелкие осколки, в воздухе замелькали непонятные обрывки ткани. Основание шеи пронзила настолько сильная боль, что я даже не смог закричать. Рот был разинут, но из него доносился лишь сдавленный хрип. Я умирал… Во всяком случае, ощущения были именно такие — словно ко мне подступала мучительная агония. Главное, выдержать еще немного, и тогда наступит блаженное забытье и избавляющая от страданий смерть…