Присяжный заседатель - Джордж Грин

— Не знаю, Эдди, — вздыхает Винсент. — Ты не пробовал ей мать подыскать?

— Где ж я найду ей мать? Ты ведь знаешь, какой я урод.

— Вовсе ты не урод.

— Жирный, физиономия скособоченная — кто за меня пойдет?

— В тебе много хорошего, Эдди. Поговорил бы ты со своими друзьями. Например, с Д`Аполито, владельцем ночного клуба. Пусть подыщет для тебя подходящую девчонку.

— Хватит с меня шлюх. Мать моей Розанны тоже была шлюха. Как вспомню эту поганую Риту, так с души воротит.

— Ладно-ладно. Главное, любишь ли ты свою дочь?

Голос у Винсента звучный и какой-то потусторонний — только он умеет говорить таким голосом.

— Люблю, — говорит Эдди.

— Значит, все обойдется. Показывай ей свою любовь. Рано или поздно она снимет этот дурацкий замок. А пока утешайся тем, что она не трахается с кем попало. И давай прощаться, Эдди. Я спать хочу.

Глава 3

«КОГДА Я РЯДОМ С НИМ, Я НИЧЕГО НЕ БОЮСЬ»

Неделю спустя Энни сидит в зале суда и вместе с остальными присяжными переворачивает страницы расшифрованной магнитофонной записи. Совсем как в школе: теперь переходим на следующую страницу.

С пленки звучит голос Луи Боффано. Микрофон был установлен в обувной мастерской, в районе Квинс. Слышно так себе — мешают помехи. Если бы не расшифровка, Энни почти ничего бы не разобрала. Но даже с текстом в руках понять смысл слов Боффано чертовски трудно: «Вот я и говорю ему, какого хрена, говорю? Он ко мне пришел, так? Ты понял, Поли? Он говорит, ни хрена, говорит. Не желаю, говорит, тебя видеть. Я говорю, ладно. Тогда, говорю, что за фигня там в строительной фирме? А он говорит, что успел потолковать с этим типом Уилтоном».

Потом раздается скрипучий голос Поли Де Чико. Голос скрипит что-то неразборчиво, но в тексте написано: «Кто?»

Луи: «Или Уэлтон, какая к… матери разница? Ну не помню я, Уилтон или Уэлтон. Ты его знаешь?»

Тут Поли Де Чико произносит нечто такое, что расшифровке не поддается. В тексте написано: «Неразборчиво».

Луи разглагольствует дальше: «Ну не знаю, не знаю. Кто его разберет, этого Уилтона-Уэлтона, прямо не знаю. А ты-то знаешь?»

Поли сипло заявляет: «Он кусок дерьма».

Луи: «Кто? Уэлтон?»

Поли: «Кто-кто?»

Луи: «Или Уилтон. Так ты знаешь его или нет?»

Поли: «Я не (неразборчиво). Ты про Вито, что ли?»

Луи: «Вито, при чем здесь Вито? Ты меня слушаешь или нет? Все они сукины дети. И учти, Поли, это еще лучший из них. Мы еще с ним дерьма накушаемся, вот увидишь».

Поли Де Чико клекочет что-то невразумительное.

Энни изо всех сил старается, но никак не может сообразить, о чем идет речь. Должно быть, сказываются бессонные ночи. Однако ей кажется, что никто в зале не понимает, о чем толкуют два мафиози — просто остальные не показывают виду. Каждый из присяжных внимательно смотрит в текст, все дружно шелестят страницами. Остальные участники суда делают то же самое — кроме Энни и Луи Боффано.

У Луи скучающий вид. Пленку он не слушает, лениво постукивает ручкой по блокноту. Думая о чем-то своем, Боффано недовольно кривится. Потом отрывает кусок бумаги, комкает и сует в рот. Он что, плеваться собирается? Никто, кроме Энни, его не видит. Луи закидывает голову, смотрит в потолок. Потом вдруг высовывает язык, на кончике — комочек из бумаги. В зале все увлечены текстом, никто даже не рассмеялся. Разочарованный Луи выплевывает бумажку, обводит взглядом присяжных. Энни прячет глаза, но слишком поздно — Луи Боффано понял, что она его разглядывала.

И тут вдруг текст приобретает вполне понятный и однозначный смысл.

Луи Боффано говорит:

«Я не понимаю, Поли, неужели этот козел думает, что от меня можно прятаться? Сальвадоре тоже думал, а где он теперь? Хренов Сальвадоре Риджио, наш неуловимый герой, а? Все говорили, что я до него не доберусь. Таких, мол, не убивают. Засел у себя в доме, двадцать головорезов, по забору проволока с током и все такое. Но я потолковал с Учителем, и он сказал мне: „Этот парень не хочет, чтобы его убили? Засел в доме и не вылазит? Никаких проблем. Мы сами до него доберемся. Выроем тоннель“. Помнишь, Полли?»

Поли: «(Неразборчиво)».

Луи: «Я говорю Учителю: о`кей, говорю, хочешь рыть тоннель — рой. Прикончи этого сукина сына. Класс, да?»

Поли: «Да, это был настоящий прикол».

Луи: «Жалко только, Сальвадоре не успел оценить юмор. И я не завидую этому козлу, который от меня прячется. От Луи Боффано не спрячешься. Так я говорю?»

Поли: «(Неразборчиво)».

Луи: «(Неразборчиво)».

Поли: «(Неразборчиво)».

Энни снова смотрит на Боффано. Тот сидит с закрытыми глазами. Его защитник Боузмен кривится — ему не нравится то, что он слышит. Наверняка он и раньше знал, что в распоряжении прокурора имеется такая запись, но все равно приятного мало. Краешком глаза Энни замечает, что ее сосед слева неодобрительно качает головой.

Энни знает, что эту пленку ей придется потом прослушать еще не один раз. Боффано, ты идиот, думает она. Ты бы еще напечатал официальное признание в журнале «Таймс». Неужели ты думаешь, что после этого мне удастся убедить остальных присяжных в твоей невиновности? Трепло ты поганое!

Стало быть, ты сказал этому своему Учителю: хочешь рыть тоннель — рой. Убей этого сукина сына. Молодец, нечего сказать.

Славко сидит за ресторанным столиком с Сари Ноулз, которая на поверку оказалась сногсшибательной красоткой.

— Стало быть, вы хотите, чтобы я для начала выяснил, куда он ходит по ночам? — подытоживает Славко. — Вас интересует, состоит ли он со своей клиенткой в интимных отношениях?

— Да.

— Какие-нибудь предположения есть?

— О чем?

— О том, куда он ходит.

Она качает головой. Славко не сдается.

— Ну хорошо, а что он вам говорит по этому поводу?

— Ничего. Говорит, работа. Сделки. Я же вам говорила, он управляет потребительским фондом.

— Почему вы ему не верите?

Вопрос повергает Сари в задумчивость. Она проводит кончиком языка по губам.

Такая знает себе цену, думает Славко. Только посмотреть на эти медовые волосы, рассыпанные по плечам. Так и вспыхивают, так и переливаются. Наверняка девчонка об этом знает. Вон как на нее уставился официант, да и двое мужиков за соседним столиком все глаза проглядели. Она на них — ноль внимания, а между тем наверняка в курсе. Должно быть, давно привыкла к такому отношению. Без него, поди, уже жить не может.

Славко отмечает безукоризненность ее косметики. На девице шикарный деловой костюм с шарфиком от «Гермеса». Видно, что, несмотря на душевное расстройство, мисс Ноулз не забыла приодеться и привести себя в порядок, все сделала для того, чтобы несчастный официант слюнями истек.

Отхлебнув чаю, Сари пожимает плечами и говорит:

— Я не знаю, почему я ему не верю. Вы считаете, я должна ему доверять?

— Вы бы лучше задали этот вопрос ему.

— Могу ли я ему доверять? Вы хотите, чтобы я спросила, не обманывает ли он меня? Ни за что на свете.

— Почему?

Она хлопает ресницами.

— Я не могу задать ему такой вопрос.

— Почему?

— Не могу и все.

— Я вас не понимаю.

— Это потому что вы его не знаете.

— А что в нем такого?

— Это человек, которому такие вопросы не задают.

— Почему?

— Послушайте, вы со всеми своими клиентами так разговариваете?

— Я так разговариваю со всеми потенциальными клиентами. Мы с вами еще не сговорились. Дело хлопотное, неясное. Я должен сориентироваться, разобраться что к чему.

Она подсказывает:

— Вы хотите понять, где факты, а где бабские фантазии?

— Вот именно. Но если вам кажется, что я слишком пристаю к вам с вопросами…

— Ничего, спрашивайте, — вздыхает она и простирает к нему ладони, как бы показывая, что ей нечего скрывать. — Понимаете, я не хочу, чтобы Эбен знал о моих… сомнениях. Он сочтёт это признаком слабости.

— Как вы его назвали? Эбен?

— Эбен Рэкленд.

— Что это за имя такое? Сокращенное от Эбенезер?

— Нет, его зовут Эбен.

— Понятно. И этому вашему Эбену не нравятся слабые люди?

— А кому они нравятся? Ревнивые, подозрительные. Думаю, что никому.

— И вам тоже?

Она бросает на него недоумевающий взгляд. Мол, какое это имеет отношение к делу? Славко и сам понимает, что никакого. Чего ты бесишься? — спрашивает он себя. Только из-за того, что Джули когда-то сказала, что терпеть не может слабаков, и ты подумал, что она намекает на тебя? Расслабься, обычный разговор с клиентом, больше ничего.

Но вопрос, тем не менее, задан, и Сари на него отвечает, хоть и не сразу:

— Да, наверно, сила меня привлекает больше, чем слабость. Несомненно.

— Ясно. И Эбен Рэкленд человек сильный?

— Не просто сильный, а могучий, — без малейшего колебания отвечает она.

— В каком смысле «могучий»?