Сибирская жуть-3 - Андрей Буровский

— Та-ак…

Человек неглупый и весьма хорошо образованный, Сергей начал прикидывать: а что он еще подзабыл? И нашел просто колоссальные провалы в памяти.

— Тамара… Ты поспрашивай, что мы делали, что я собирался делать…

— Как твоя диссертация, Сергей?

— Какая диссертация?

Ну вот, забыл про собственную диссертацию.

— Помнишь, как мы в аварию попали?

— Не-ет… А мы попадали?

Жена кивает головой. Сергей вышел, внимательно осмотрел машину: нет никаких следов побитости.

— Тамара, ты сама вспомни: разве мы в аварию попадали?

А они очень даже попадали в аварию; просто машину не побило, потому что КамАЗ догнал «Жигули» на трассе и толкнул легковушку сзади так, что ее выбросило на поле. Внешних признаков никаких, еле-еле заметные вмятины, а напугало Орловских изрядно, и ситуация была очень опасная.

И эти два момента, с диссертацией и с аварией, — только самые яркие из тех моментов, которые забыл Сергей Орловский за самое короткое время. Естественно, эти провалы в памяти вызывали у него некоторое беспокойство, и Сергей вел машину в город с особой осторожностью (хотя жена и проэкзаменовала его по правилам дорожного движения). А приехав в Академгородок, Сергей тут же помчался к врачу, сделать энцефалограмму мозга. Поскольку человек он довольно педантичный, то обследование проходил Сергей недавно и новую энцефалограмму было с чем сравнивать.

На новой энцефалограмме ясно было видно — появился лишний зубец. То есть картина ритмов мозга изменилась в промежуток между двумя энцефалограммами, между маем и июлем 2000 года. «В потустороннее я не верю, но вот новый зубец появился», — так прокомментировала две энцефалограммы врач Т.В.

Из-за чего могли измениться ритмы мозга? Сергей предположил, что на него подействовало биополе березы. По некоторым данным, у березы очень сильное биополе, и если человек постоянно сидел возле этой березы, любил ее, прислонялся к ней, гибель дерева могла сильно подействовать на биополе человека, деформировать его.

Как отнестись к такого рода историям?

Долгое время ученые считали, что никакого такого биополя в принципе не существует. Не существует так же, как не существуют и привидения, и потусторонний мир… Словом, биополе входило в число явлений, о которых говорят: «чего ни спохватишься — ничего-то у вас нет».

Но вот Владимир Александрович Допретов в Нижнем Новгороде, занимаясь движением электричества в растениях, выявил кое-какие интересные вещи.

Дело в том, что в древесном организме есть хлорофилл не только в листьях. В стволе дерева, в заболони, содержится так называемый внелистовой хлорофилл. По заболони движутся вверх растворенные в воде вещества, извлеченные корнями из земли. Если есть процесс переноса электрона — то, значит, есть и электромагнитное поле. А раз так, его можно зафиксировать какими-то приборами… Владимиру Александровичу как будто удалось установить, что каждое растение имеет электромагнитное поле, но коллеги отнеслись к тому по-разному: не все, что писал В.А.Допретов, подтвердилось.

А вот книга Ивана Семеновича Марченко, ученого из Брянска, — «Взаимодействие растений через излучение». Книга вышла в Смоленске в 1978 году тиражом всего в 1000 экземпляров. Он доказывает, что растения передают информацию друг другу… Но, увы, и его данные можно понимать по-разному.

Впрочем, о способности растений общаться писал и такой крупный ученый, как Влаиль Петрович Казначеев из Новосибирска. Вот его-то эксперименты никак не назовешь плохо подготовленными или малодоказательными.

В одном из своих опытов Влаиль Петрович брал культуру раковой опухоли и культуру здоровой ткани. Культуры разделяло специальное стекло, пропускающее только некоторые виды излучений: дальний ультрафиолет… И было доказано: здоровая ткань заболевает во всех случаях!

Влаиль Петрович слишком серьезный ученый, чтобы тут же сочинять какую-то теорию. Но какая-то связь между культурами явно существует; это уже факт, а факты вещь очень упрямая.

Но самые поразительные результаты получил Марк Годик из Института радиологии. Работал он с самыми точными приборами из тех, которые могут уловить самые слабые напряжения магнитного поля: со СКВИДами. СКВИД меряет перемещение буквально отдельного кванта! Марк Годик взял в свою лабораторию четверых честолюбивых молодых людей из физико-технического института, три года только настраивал аппаратуру, гонял ее в разных режимах, а потом уже приступил к экспериментам.

Марк Годик уверял, что может даже определить, когда игла энцефалографа пишет «крик боли», «крик радости» или «крик страха». Наверное, слово «уверял» в этом случае не совсем правильно… Потому что уверять-то можно решительно во всем, а вот повторить можно далеко не всякий эксперимент. Этот эксперимент повторяли, и не раз… Сначала показывают гостям аппаратуру, предлагают попробовать. Наносят быстрый удар добровольцу — и аппаратура выписывает «крик боли», а у окружающих — «крик ужаса». Как работает техника, понятно? Понятно. Какие пики, нарисованные иглой, указывают какие состояния, понятно? Да, тоже понятно. Тогда — главный эксперимент!

К двум стоящим рядом деревьям подходит человек, бьет одно из деревьев палкой. И у деревьев вырывается «крик» — у одного «крик боли», у другого вырывается «крик ужаса».

Жаль, что эти эксперименты уже нельзя увидеть… По крайней мере, в России. Группу Марка Годика, один из первых «купленных» в СССР научных коллективов, «закупили» на Западе. Канадцы предложили этим ребятам такое денежное содержание, что даже в конце 1980-х годов, когда развалилось еще не абсолютно все, они были не в силах устоять. А там грянул 1991 год, и возвращаться стало некуда.

Прокомментировать изучение биополя деревьев я попросил ведущего научного сотрудника Института леса и древесины Красноярского научного центра Академии наук, доктора физико-математических наук и профессора Вячеслава Григорьевича Суховольского.

— Ну, приходи… — звучит в трубке, и вот мы со Славой сидим в его лаборатории в Институте леса. Чудесный вид на синие, зеленые, сизые горы за Енисеем, на уютный Академгородок. Сколько счастливых часов я провел в свое время в этом институте! Сколько казенного спирта мы с друзьями выхлестали в этих стенах из стеклянных химических мензурок! Сколько коньяка разлили в чашки с черным кофе! Сколько увлекательных разговоров, споров, бесед, рассказов, пьянок, обид, мордобоев, романов видели эти стены! Ах, молодость…

Сейчас здания институтов Академии наук больше похожи на декорации американского фильма про последствия атомной войны… Но у Славы и сейчас уютно, в обжитой лаборатории — дивный запах химикалий.