История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография - Валерий Черепица

20 марта 1921 года на Пине и Припяти прошел лед, и уже через два дня Розенбаум отправил монитор «Пинск» и четыре моторные лодки (по шестнадцать человек на каждой) в пограничную зону, вначале в Микашевичи, а затем в Давид-Городок, что позволило связать в течение недели офицеров флотилии и внедренных сюда агентов с офицерами пограничной стражи — поручиком Эйхлером и капитаном Огродзинским. Во время второго посещения этих пограничных пунктов (с 30 марта по 1 апреля) Розенбаум решил сам на месте пообщаться с личным составом и местным населением, чтобы ближе познакомиться с их положением. Дело в том, что коренные жители достаточно настороженно, а иногда и враждебно смотрели на польских моряков. В этой связи в Давид-Город-ке Розенбауму удалось пробить брешь в этой стене взаимного отчуждения. Как бывший офицер императорской российской армии, он сумел достаточно быстро познакомиться с местным священником — протоиереем Матфеем. Последний, кроме того, что служил здесь в сборе свыше 30 лет, а потому и прекрасно знал всех жителей в лицо, был еще и большим ненавистником коммунистов. За чашкой чая, в ходе разговоров о былой жизни, он назвал Розенбауму имена наиболее видных местечковых бунтовщиков, связанных с политической контрабандой: это аптекарь Мордух Ращевский, фельдшер Давид Гуревич и кладбищенский сторож Иойнэ Герлах.

Возвратившись в отряд, Розенбаум дал поручение прикомандированным к флотилии агентам-матросам проверить полученные сведения и, в случае их подтверждения, велел всех упомянутых деятелей арестовать. Через два дня агенты донесли, что оснований для ареста указанных лиц имеется более чем достаточно. В итоге все они, кроме аптекаря Ращевского, успевшего выехать в неизвестном направлении, были арестованы и под охраной на пароходе «Генерал Сикорский» отправлены в Пинск в распоряжение коменданта Яцынича. В числе вещественных доказательств, зафиксированных в протоколе обыска упомянутых лиц, значились следующие издания: брошюры о К.Марксе, В.И.Ленине, биографии Л.Троцкого и И.Сталина, воспоминания о К.Ворошилове, Ф.Дзержинском и другие материалы.

В это же время активизировались революционные настроения и в Пинске. В городе по приказу военного коменданта постоянно патрулировали как солдаты 83-го пехотного Сибирского полка, так и матросы флотилии. При проверке несения ими службы Розенбауму удалось перехватить на еврейском кладбище несколько человек, прятавших там большевистские издания, а затем при помощи сводного патруля арестовать их и вместе с отобранной литературой доставить в комиссариат полиции. Среди арестованных особо вызывающе вел себя по отношению к Розенбауму и другим офицерам некий Соломон Фридман — провизор аптеки Альперина и недоучившийся киевский студент.

Многое для понимания происходящего в Пинске пояснил Розенбауму местный домовладелец и торговец мануфактурой Абрам Арбуз. Флотилия снимала у него не только квартиры для офицеров, но и небольшое помещение для хозяйственных нужд. Одно время занимал у Арбуза комнату и сам командующий флотилией, что давало ему возможность на правах давнего знакомого заходить к пожилому торговцу в гости. Как-то за чайным столом Розенбаум затронул вопрос о причинах всеобщей симпатии еврейства к коммунизму: «Чем это объяснить, уважаемый? Открываешь любую газету, и где бы ни была раскрыта какая-либо организация с коммунистическим уклоном — везде большинство ее участников — евреи». Арбуз, будучи, по его словам, искренним сторонником политики Пилсудского, вначале как мог пытался разубедить своего собеседника в таком одностороннем мнении о евреях, но в конце концов свои «опровержения» закончил словами: «Знаете что, господин начальник, — дураков и жуликов везде много…». И при этом заметил, что одним из них является Саша Альперович, распиловщик с лесопилки Пашковского, возглавляющий в городе организацию еврейской молодежи под названием «Дер Штерн» («Звезда»). «Как это так, — говорил с чувством недоумения Арбуз, — этому Саше уже 25 лет, у него красавица жена, живет он у своего тестя, портного Розенштейна на Завальной улице на всем готовеньком, но ни о чем серьезном не думает?..».

Через несколько дней до майора дошла информация о том, что двое нестроевых из мастерских флотилии (плотник Фрейден-берг и жестянщик Ройзман) посещают дом портного Розенштейна — тестя Саши Альперовича. В связи с этим Розенбаум вызвал к себе начальника портовой команды капитана Антоновича и приказал ему строго следить за этими двумя матросами и к выдаче им увольнительных в город не чинить никаких препятствий. Пообещав в точности исполнить приказание, капитан уже перед уходом все-таки осмелился спросить: «Извините, господин майор, но что интересного может быть в грязной халупе этого еврея?». И когда в ответ услышал, что «там встречаются самые настоящие коммунисты», он с выражением решимости на лице коротко ответил: «Все понял», и щелкнув каблуками, вышел из кабинета.

6 августа, в воскресенье, погода в Пинске была солнечной, но ветреной. Где — то около 10 часов утра в разных концах города неожиданно возникли пожары. Благодаря ветру, огонь быстро охватил деревянные постройки города, а затем перескочил на деревянные тротуары. К двум часам дня весь город горел. По тревоге к тушению пожара были привлечены солдаты и матросы гарнизона. Когда огонь охватил синагогу, внутри ее вдруг неожиданно стали раздаваться взрывы. Ее здание тотчас было оцеплено военным кордоном; в других же местах тушение огня продолжалось. Пожар длился почти трое суток, в результате чего более половины города выгорело. Когда пламя было сбито, подвалах синагоги было обнаружено два артиллерийских орудия, пять пулеметов и тридцать семь винтовок. В ходе разбирательства дела о пожаре в синагоге тайной полиции удалось выйти на след «молодой и пригожей коммунистки» Клары Колб и уже известного Саши Альперовича. В связи с арестом этих лиц было решено произвести обыски среди матросов портовой команды. По команде Розенбаума рота поручика Лисовского в 12 часов ночи оцепила казарму, а сам он направился к дежурному по команде поручику Вильбику и приказал ему следовать за ним в казарму с тем, чтобы разбудить матросов. Когда поручик произвел подъем команды, Розенбаум скомандовал всем матросам стать смирно у своих кроватей, а боцманам Заневскому, Завадскому, Прушинскому и Бернатовичу приказал приступить к обыску личных вещей подчиненных. В результате обыска у 18 матросов команды (Фрейденберг Хаим, Ройзман Эфроил, Вайн Мордух, Винтицкий Иосиф, Любарский Ицко, Портной Геру, Фейер Вульф, Кац Ицко-Хаим, Слонимский Герц-Хаим, Цыдерович Абрам, Гринфельд Шлема, Долгопольских Эфроим, Эферс Янкель, Фонштейн Вульф, Вольский Владислав, Мальчевский Марьян, Ольшамовский Ольгерд), кроме марксистской литературы, прокламаций и воззваний, отдельных номеров коммунистической газеты «Чэрвоны Штандар», были обнаружены также портреты К.Маркса, В.И.Ленина, Ф.Э. Дзержинского… и «пригожей» Клары Колб и др. Все упомянутые матросы по окончании обыска были арестованы и под конвоем роты поручика Лисовского препровождены на местную гауптвахту, с тем чтобы в скором времени отправить их в распоряжение военных следователей Брестской крепости. Придя домой, Розенбаум тотчас же написал подробное донесение о проведенной акции полковнику Табачинскому и подписал его своим уже привычным псевдонимом — «Антоний Ружа».

Как только рассвело, командующий флотилией направился к старосте города Пинска Станиславу Томашевичу, чтобы сообщить о случившемся ночью в казарме флотилии, а также о наличии преступных революционных связей Клары Колб с матросами портовой команды. При этом пояснил, что дополнительные сведения о де-вушке-революционерке ему крайне необходимы для составления официального рапорта о произведенных ночных арестах непосредственно адмиралу Порембскому. Староста немедленно вызвал к себе по телефону коменданта Яцынича с назидательной просьбой «захватить все имеющиеся у него материалы по делу красотки Колб». В ходе совместного их изучения стало известно, что Клара Колб — уроженка местечка Сквирь Киевской губернии и что прибыла она в Пинск, нелегально перейдя границу возле города Ровно, по заданию Российского коммунистического союза молодежи (РКСМ) с целью создания здесь молодежного коммунистического союза под названием «Дер Штерн». С помощью Альперовича и Фрейнберга ей это частично удалось сделать. Костяк организации составляла учащаяся молодежь, солдаты и матросы. «Если бы не пожар, — заключил Яцынич, — выйти на след организации было бы значительно сложнее». Покидая кабинет городского старосты, комендант между прочим заметил, что Клара Колб не отличалась высокой нравственностью, ибо она «неоднократно принимала участие в пьяных кутежах с офицерами гарнизона и местными чиновниками; часто с сомнительными целями ездила в Варшаву».