Мутант - Генри Каттнер

— Я шесть месяцев был в Африке. Может быть, я не знаю о последних событиях. — Они оба чувствовали недостаточность слов, и это придавало им нетерпения.

— Не прошедших… будущих. События… трудно… определить…

Она остановилась и перешла к более медленной грамматической форме общения.

— Я должна была получить от кого-то помощь, и это должен был быть один из Нас. Но не только это, он должен был быть очень специфической личностью. Ты подходишь.

— Почему?

— Потому что ты натуралист, — сказала она. — Я просмотрела все поле деятельности, но ты знаешь, какую работу Мы обычно получаем. Сидячие профессии. Эксперты по семантике, врачи и психиатры, биологи вроде меня, помощники полиции — это уже ближе, но мне нужен человек, который… который мог бы броситься на другого Болди.

Бартон уставился на нее и нахмурился.

— Дуэль?

— Наверное, — сказала она. — Я пока еще не уверена. Но похоже, это единственное решение. Об этом никто не должен знать, Дэйв, вообще никто. Если хоть слово об этом когда-нибудь вырвется, это будет… очень плохо для Нас.

Он знал, что она имела в виду, и безмолвно присвистнул. Эта тень всегда витала над каждым Болди.

— Что случилось?

Она не дала прямого ответа.

— Ты натуралист. Это замечательно. Мне нужен человек, способный подойти к телепату с чем-то еще, кроме стандартных подходов. Ни один обычный человек не сделал бы этого, даже если бы я могла говорить об этом с обычным человеком. Мне нужен человек, который быстро соображает и в то же время с тренированным телом, способным реагировать быстрее, чем мгновенно.

— Ох-ох.

— Таких немного, — сказала она. — Даже если разум работает с одинаковой скоростью, всегда есть незначительные различия в скорости мускульных реакций. А мы не слишком хорошо натренированы. Игры, где есть соперничество…

— Я думал об этом, — сказал Бартон. — И не раз. Любая игра, основанная на войне, неприемлема для Нас.

— Любая игра, где ты противостоишь своему противнику. Я люблю гольф, но не могу играть в теннис.

— Что же, — сказал ей Бартон, — я не боксирую и не занимаюсь борьбой. И даже не играю в шахматы. Но вот скип-гандбол… ты когда-нибудь видела эту игру?

Она покачала головой.

— Вся задняя стенка неровная; и никогда не знаешь, куда отскочит мяч. Секции стенки беспорядочно перемещаются. Ты можешь управлять силой, но не направлением. Только один способ. Эта штука еще мало кому известна, и до рекламы здесь еще далеко, но у моего друга неплохо получается. Его зовут Дэнхем.

— Он говорил мне о тебе.

— Я так и думал.

— Ох… Пятнадцать лет ты ловил разных животных — от тигров до королевских кобр. Там нужен хороший расчет, такой, к какому ты привык. Любой, кто может выследить королевскую кобру…

— Я вижу твой барьер, — внезапно сказал Бартон. — Я уже кое-что понял. Это так плохо?

Она судорожно вздохнула.

— Я теряю контроль. Давай уйдем отсюда.

Бартон провел ее через главную площадь зоопарка. Когда они проходили мимо бассейна с акулой, он опустил глаза и встретился взглядом с взволнованными глазами девушки.

— Вроде нее, да?

Она кивнула.

— Вроде нее. Но Их не посадишь в клетки.

После рыбного блюда и вина из Шасты она сказала ему…

Их не посадишь в клетки. Злобные, опасные, но теперь очень осторожные. Они принадлежали к средней группе трех разновидностей телепатов. Та же мутация, но… но!

Жесткое излучение — вещь пострашнее динамита. Пытаясь сформировать совершенно новую функцию человеческому мозгу, поневоле нарушаешь тонкий, давно устоявшийся баланс. Так и возникло три группы: одна представляла совершенно неудачный прорыв за мыслимые границы безумия, слабоумия и паранойи. Другая группа, к которой принадлежали Сью Коннот и Бартон — явно преобладающая — была в состоянии приспособиться к обычному миру. Они носили парики.

Но промежуточная группа была параноидальной — и разумной.

Среди этих телепатов оказались неприспособившиеся эгоисты, люди, долгое время отказывавшиеся носить парики, и те, кто кичился своим превосходством. Они достигали коварного и полного самоутверждения истинно параноидального типа, и были в основе своей антисоциальны. Но они не были сумасшедшими.

И их не посадишь в клетки. Ведь они были телепатами, а как запереть в клетку мысль?

Они закончили трапезу бразильским шоколадным тортом, деми-тассэ и ликером «Миссисипи», приготовленным монахами монастыря Свени. Бартон зажег сигарету. Затянулся.

— Если так, то это слабенькая конспирация.

— Такие вещи начинаются с малого. Несколько человек — но ты же видишь опасность.

Бартон кивнул.

— Да, вижу. Но это не самое хорошее лекарство. Несколько параноиков-Болди, строящих безумный план саботажа… Впрочем, для начала расскажи мне еще немного. Например, почему я? И почему ты?

Для обычного человека этот вопрос мог бы показаться невразумительным. Сью подняла брови и сказала:

— Ты — потому что у тебя есть необходимые рефлексы, и потому, что мне повезло встретить тебя прежде, чем я достаточно отчаялась, чтобы искать тебе замену. Что касается меня… — она поколебалась. — Это совершенно случайно. Обнаружить их помог только случай. Ведь телепатия — это не узкий луч. Это трансляция. И тренированный мозг в состоянии принять ее. Достаточно минуты, чтобы установить связь между двумя городами, это примечательно. И столь же мгновенно Болди соединяются вместе и образуют некую организацию, что тоже заметно. Вот почему параноики никогда не представляли больших проблем, кроме как по одиночке. Стоило им попробовать объединиться — этот взвившийся в небо флаг был бы виден за много миль.

— И что из того?

— Ну, они получили новые специальные средства связи. Это секретный, не поддающийся расшифровке код. Вернее, это не совсем код. Иначе его можно было запеленговать и выследить, даже не зная ключа. Это телепатическое общение в совершенно новом диапазоне, который мы не можем даже почувствовать. Я не знаю, как им это удалось. Это может быть частично механическим средством, а может и нет. У детей уровень восприятия выше, но мы можем уловить их мысли. Это мысленный ультрафиолет. Ты понимаешь?

Струи дыма вырвались из ноздрей Бартона.

— Да. Это полностью нарушает равновесие сил. До сегодняшнего дня децентрализация хранила мир. Никто не осмеливался связываться вместе или «вырастать из своих ботинок». Их могли обнаружить. Но эти ребята носят шляпы-невидимки.

Его рука сжалась.

— Это может распространиться на весь мир! С этой организацией нам мы придется воевать!