Контракт на Фараоне - Рэй Олдридж

Дорога миновала последние плантации кошачьих яблонь и поднялась на еще более сухую возвышенность, территорию серых небольших камней, скупо разбросанных на плоской серой гальке и красном кварце. Руиз часами шел по этой дороге и не видел ничего, кроме случайных паровых фургонов. Эти грузовые фургоны водили исхудавшие женщины в выцветших голубых одеждах, ни одна из них не удостоила Руиза даже взглядом. Он быстро научился уходить с дороги, завидев первое же облачко пыли. Дважды мимо него проезжали люди верхом на верховых животных — высокие, двуногие, рептильного вида существа, они были покрыты тонкой чешуей и двигались аккуратной скользящей походкой. Одно животное было черное, второе — цвета старой бронзы, на обоих были отделанные серебром седла и украшенные драгоценными камнями удила. Ни один всадник не ответил на приветствие Руиза, хотя он вежливо кланялся.

В середине пополуденного времени Руиз спускался по ухабистой боковой дороге в менее бесплодную долину, в которой цвели обширные сады и, вдалеке, где долина была поглубже, кучка одно— и двухэтажных глиняных хатенок стояла в тени пушистых ветвей старых деревьев димвельт. На плоском возвышении как раз над деревней была публичная площадь, так называемое Место Искусных страданий, обычное место для каждой деревни и города на Фараоне. Выше снова начиналась бесплодная земля.

В долине воздух был чуть прохладнее и немного влажнее, и у Руиза возникло приятное чувство конца пути.

Полдюжины маленьких мальчиков появились у дороги, чтобы уставиться на него большими глазами. Они растянулись в ряд, от самого высокого до самого маленького, и в руках у них были различные предметы, самодельные и примитивные: обручи на палочке, самозапутывающие веревки, импровизированные монетницы, с которыми они, вероятно, играли в фокусников. Руиз улыбнулся им. Они слегка отодвинулись прочь, но ничего не сказали.

— Привет вам, юные благородные джентльмены, — сказал Руиз.

— Мы не такие, — дерзко ответил самый смелый из них.

Руиз развел руками жестом недоверия.

— Как же я мог знать, поскольку я совершенно не знаком с обычаями вашего прелестного района?

— Смешно как разговаривает, — сказал еще один пацан.

— Да уж ему-то должно быть понятно, что мы не сэры. От сэров не воняет дубленой ящеричьей шкурой, и они не носят мешковину. Сэры себе ездят на верховых зверюгах.

Это произнес самый маленький из мальчишек, который говорил, осторожно подбирая аргументы. Остальные закатили глаза, затем тот, кто говорил первым, натянул драную шапчонку на лицо малыша.

— Он молодой еще, — объяснил тот, кто говорил первым.

— Понимаю, — сказал Руиз, пытаясь спрятать улыбку. — Ну что же, может, вы поможете мне, поскольку вы столь хорошо осведомлены. Есть ли тут в Стегатуме приличная гостиница, потому что я слышал, что именно Стегатум называется ваша деревня?

Самый смелый парень потер свой острый подбородок.

— Все зависит от того, что вы называете приличным. Насколько у вас воображальные идеи?

— Не до невозможностей. Постель без представителей дикой природы, приличная еда удовлетворят самые смелые мои надежды.

— Тогда Приют Денклара ближе к вам, чем Придорожная Гостиница Пугрибальта. Вы ночь ночевать будете?

— Да вот, собираюсь.

— И правильно. Слышали про беспорядки на Стене Мира? Прошлой ночью, не дальше тридцати километров отсюда, демон поднялся на край плато и съел стражника целиком. Сегодня он наверняка будет шастать в глубине страны, ища себе еще один бесплатный обед. Сегодня как раз хорошая ночь для того, чтобы храпеть за крепкой дверью, а у Денклара на этот счет тоже получше прочих. Хотя и стоить будет — ого-го.

Самый смелый парнишка произнес свою речь со спокойным удовольствием.

— Благодарю вас. Не премину воспользоваться вашим советом, — Руиз поддернул свой мешок и пошел бы дальше, но мальчики смотрели на него с большим ожиданием, что могло быть просто вызвано его диковинным одеянием. Он вспомнил, что они, должно быть, ждут новых фокусов от путника, который был дружелюбно настроен, поэтому он вздохнул и кивнул.

Темные лица озарились белозубыми ухмылками.

— Теперь смотрите на мои руки, — приказал им Руиз и показал им свою правую руку со всех сторон, а потом медленно сжал ее в кулак. Они смотрели со странным для своих лет напряжением.

Один из перстней Руиза превратился в бутон внутри его кулака, небольшой кристалл памяти, который быстро превратился в подобие алого граната размером с наперсток.

Он открыл кулак и показал камень. Мальчики еще не достаточно удивились, хотя они были достаточно вежливы, чтобы дождаться чего-то более примечательного.

— Это не может быть настоящим, — сказал с сомнением маленький, за что получил шлепок по плечу.

Руиз рассмеялся.

— Нет, разумеется, это не настоящий гранат. Собственно говоря, это редкая и прелестная куколка сказочной рубиновокрылой бабочки.

— Ну, раз ты так говоришь… — сказал самый маленький, не потеряв дерзости. Но он выглядел таким же заинтригованным, как и все остальные.

— Смотрите снова, — приказал им Руиз. Он прикрыл гранат второй рукой, потом крепко сжал руки вместе. Кристалл распался в сияющую пыль, беззвучно, невидимый зрителям. Его кольцо выдавило на поверхность еще один кристалл, и Руиз почувствовал, как он зашевелился на ладони, имитируя жизнь. Через секунду он раскрыл руки, и крохотный крылатый жучок расправил свои сверкающие крылья. Он секунду сидел на его руках, а потом вспорхнул и рванулся вверх. Он будет лететь к солнцу, пока не истощится его крохотная батарейка, а потом он распадется на летучий порошок.

Руиз бросил сияющую пыль от раздавленного кристалла в мальчиков, которые засмеявшись, показывая свой восторг.

— Неплохо, — сказал самый маленький.

Руиз низко поклонился и продолжал идти по дороге в деревню.

6

Низа, любимая дочь короля, раскинулась на диване. Голубой шелк из Ада покрывал подушки. Глядя вниз, она восхищалась контрастом между этим ярким цветом и гладкой плотью ее обнаженного тела.

— Как хорошо, — сказала она, вздохнув.

Ее любимая рабыня Делия растирала ее ноги, медленные, теплые движения, которые посылали приятные волны по всем ногам Низы. Аллабаб, ее любимый раб, втирал душистое масло ей в плечи. Руки его были сильны и осторожны, и Низа вся отдалась наслаждению этого момента.

Аллабаб тихо заговорил:

— Сегодня будут уроки, Принцесса?

Низа повернула голову, чтобы видеть прохладную зелень царских садов, которые виднелись в низкое окно. Окно было открыто, и звук бегущей воды стал вдруг ласкать ее уши, и вдруг она решила, что быть принцессой — очень хорошо.

— Может быть, — сказала она. — Может быть, мы проведем урок в саду.

Руки Аллабаба напряглись, стали чуть более неуклюжи, чуть менее искусны. Но через секунду он вернулся к своим обязанностям и стал внимательнее.

— Это может оказаться небезопасно, Принцесса. В саду есть неприязненные уши. Временами.

Низа чуть рассмеялась.

— Я любимая дочь. Кто посмеет подслушивать?

— Как ты скажешь, Принцесса, — голос его потеплел от предвкушения, и его руки продвинулись вниз по ее телу — так же, как руки Делии вверх, чтобы встретиться в сладостном сотрудничестве.

— Ах, — сказала мечтательно Низа, — хорошо быть Низой.

Низа полдничала на самой высокой террасе дворца. Прохладный ветер шевелил белый тент над ее лоджией, а она смотрела на столицу своего отца. Дворец возвышался над вершиной холма, на котором был построен город, поэтому она могла видеть далеко за пределами высоких крепостных стен, далеко в пустыне.

Она ела сладкую розовую дыню и маленькие кусочки наперченного и приправленного мяса, запеченные в тесте. Вино было бледно-зеленым Сесталем, таким хорошим, что она выпила больше, чем собиралась сначала.

Чуть спустя, немного опьяневшая, она стала раздумывать над обстоятельствами, которые сделали ее жизнь такой замечательной.

Давным-давно, в Первые Дни, ее предки решили путешествовать с места на место, развлекая Первых Людей своими неуклюжими маленькими иллюзиями — вместо того, чтобы применить свои способности к тяжкой обязанности добывать жизнь из нещедрой почвы Фараона.

Она подошла к парапету и облокотилась на камень.

— Вы были не очень-то умны, — сказала она всем неизвестным ей людям внизу, тем безликим, которые усердно работали, чтобы сделать ее жизнь прекрасной. — А мы были…

Как странно думать, что эти давно умершие бродяги и их дешевые трюки основали династию ее благородного и славного отца, Бхасрахмета, Царя Царей, всемогущего Повелителя всего Фараона.

Нет, но как забавно!

Она рассмеялась. Хорошая штука, подумала она, что в Первые Дни фокусники еще не стали гак искусны, чтобы привлечь внимание богов. Иначе ее предки могли быть унесены в Страну Вознаграждения, и Низа никогда бы не родилась.