Коллекционер душ. Книга 4 - Михаил Липарк

— Норм. Прости, что вчера не пришел. Отец нас переиграл.

— Ничего, — ответил я. — Знаешь, где Клаус?

— Она звонила с утра. Сказала, что заболела. Сегодня не придет.

Черт. И почему именно сегодня? Когда мне нужно обсудить с ней произошедшее. Хотя уже вчера весь вечер она шмыгала носом. Неудивительно, что слегла.

— Пс! — привлек мое внимание Яблоньский и указал на записку.

Я кинул ему лист, и он дописал на ней вопрос:

— Что будем делать? Я про клан.

— Подумаю. Пока мыслей нет. Но все остается в силе. Ты должен быть главой.

Всеволод прочитал написанное и кивнул.

План действительно остается прежним. Мои проблемы не кончатся, пока Парфенов стоит у руля.

Остаток дня в школе был самым скучным из тех, что я провел здесь со дня своего возвращения. Может быть потому, что Клаус не сидела рядом, а может потому, что со мной в классе больше не учился мой злейший враг, который был одной из главных мотиваций просыпаться по утрам. А может мой подбитый авторитет среди девочек погрузил меня в депрессию. Ведь все эти надписи и рисунки в гребанном туалете видят не только мои одноклассницы. Если честно, то то, что они подумают, меня волнует в последнюю очередь. Но вот старшеклассницы и учителя, вплоть до завуча, теперь начнут относиться ко мне по-другому. Смотреть, как на изгоя. А жалость я терпеть не смогу.

После школы я попрощался с одноклассниками и пошел в сторону дома. Но в планах было сперва зайти к Жендосу и узнать, что случилось. Если это не Барт? Просто не представляю кому еще я мог так насолить.

Зимой дорога от школы к моему дому выглядит менее жутко, чем осенью. Но все равно именно сегодня меня не покидает ощущение, что за мной постоянно кто-то наблюдает. И я не ошибся.

Проходя по небольшому пустырю, где в будущем впихнут еще один дом, я услышал позади себя стук. Оборачиваться не стал. И прибавлять хода тоже. Мне просто не хочется, чтобы какой-нибудь дедушка с палкой, идущий следом, подумал, что я его испугался. Скорее всего это просто игра воображения. Как та, когда за тобой в подъезд заходит еще кто-то и представив, что незнакомец пришел по твою душу, у тебя сердце уходит в пятки и ты стараешься поскорее подняться на свой этаж и скрыться за дверью, пока он не увидел в какой именно квартире ты живешь.

Но этот стук с каждым шагом лишь усиливался. Когда он стал троиться, я не выдержал и обернулся.

Под светом фонаря, из-под которого я только вышел, попали трое неизвестных с битами. Они медленно шли следом и стучали по наледи. Лиц не было видно. На голове каждого балаклава. Одежда черная. Без каких-то отличительных особенностей.

Я отвернулся и пошел дальше. Как будто не увидел ничего необычного.

А это еще кто такие? Нет. Точно не братья или друзья Вовчика. Я не сделал ничего такого, чтобы устраивать мне темную. Электроники? Тоже нет. Парфенову сейчас не до меня. И если бы он хотел опуститься до того, чтобы избить до смерти ребенка, то сделал бы это давно. И избежал бы многих проблем, между прочим. Тогда кто? Барт и девицы, которые почему-то ополчились против меня? Да нет. Детские выходки даже рядом не стоят с тем, что сейчас произойдет. Кому я на этот раз перешел дорогу?

Мне пришлось остановиться, когда из-за сугроба вышла еще парочка безликих и преградила мне путь.

Я огляделся. Все пути отрезаны. Позади эти упыри, спереди тоже. Слева и справа высоченные сугробы. Побегу через них, и они отмутузят меня, как только забуксую в снегу. И даже сопротивляться не смогу.

— Всем здравствуйте, — я обернулся на триста шестьдесят градусов и цинично помахал рукой. — Вы, наверное, меня ищете?

Упыри подошли ближе и окружили. Один из них достал из кармана плеер с динамиком и включил запись. Батарейки почти сели, поэтому голос жутко замедлился и звучал прямо как в американских фильмах, когда похитители звонят, чтобы потребовать выкуп.

— Многим аристократам в школе не нравится твое поведение. Никому не нравится, когда гиена пытается строить из себя царя зверей. Это первое и единственное предупреждение. Если мы узнаем, что еще хотя бы один чистокровный одаренный пострадал от твоей наглости, то придем снова. В последний раз.

Большой палец незнакомца в перчатке вжался в «стоп». Он убрал плеер и врезал мне по лицу. Резко. Сильно. И, черт возьми, больно.

Я упал в центр круга и ноги его товарищей принялись колотить меня. Несильно. Чтобы не покалечить. Но больно. Я ни проронил ни слова, хотя удары одного из них становились все сильнее. Видимо от того, что он хотел, чтобы я стонал. Но я намеренно не делал этого. Хотя желание было.

В полной тишине удары прекратились. Наверняка лидер жестом приказал остановиться.

— Это все? — крикнул я, чувствуя, что хулиганы расходятся. — Побежали, пока я не поднялся, да?

Я встал на ноги и положил руку на живот. Он болел.

Глупо сейчас нарываться. Но еще глупее ходить после сегодняшнего дня и оглядываться. Нужно узнать, что это за подростки. А по комплекции, они очень смахивают на старшеклассников.

— Ребенка избили, — я улыбался, кажется, окровавленным ртом. — Домой побежали маме хвастаться о том, какие вы смелые, да? Впятером на малолетку. Еще кошку по дороге помучайте, герои!

Я сплюнул кровь на снег и ужаснулся. Главное, чтобы с внутренними органами все в порядке было. Все остальное заживет.

— А может один на один, а? Или кишка тонка? Да не бойтесь. Я ж вон, уже еле на ногах стою. Будет вам фора.

Один из ублюдков остановился. Другой безликий подошел к нему и попытался увести, схватив за руку. Но тот не поддался. Он вырвал локоть и пошел на меня.

— Ты самый смелый, да? — ухмыльнулся я, принимая стойку. — Тогда покажи на что способен. Может у тебя удар не девчачий. Как у других твоих друзей.

Удара долго ждать не пришлось.

Все шло по плану. Драться с человеком в полтора раза больше, прошедшего курс Боевых Искусств и надеяться победить — наивно. Вот если бы осталась способность отца, тогда может быть. Вселившись в этого, можно было бы попробовать за счет эффекта неожиданности раскидать остальных. Но способности отца больше нет, а йо-йо я даже из рюкзака достать не успею. Поэтому план остается тот же — получить по морде.

— Это все, чему тебя в школе научили? — сказал я и снова улыбнулся.

И следующий удар оказался гораздо