Доктор Серван (сборник) - Александр Дюма-сын

– Рассказать?

– Ну конечно! – закричали все присутствовавшие.

– Хорошо. Доктора, сопровождавшего Вальтера Скотта во Францию, помнится, звали Симпсоном. Это был один из самых выдающихся членов Эдинбургского университета, что давало ему связи с самыми значительными людьми в Эдинбурге.

В числе этих особ был один судья уголовного суда, имени которого он мне не назвал. Во всей этой истории он счел нужным сохранить в тайне одно лишь это имя. Этот судья, которого он наблюдал, как доктор, на вид совершенно здоровый, таял день ото дня: он стал добычей черной меланхолии. Семья несколько раз обращалась к доктору за разъяснениями, тот, со своей стороны, расспрашивал своего друга, который ограничивался общими фразами, усиливавшими его тревогу, так как ясно было, что за всем этим скрывается тайна, которую больной не хочет выдавать. Наконец, однажды доктор Симпсон так настойчиво стал просить своего друга сознаться в своей болезни, что тот, взяв его за руку, с печальной улыбкой сказал:

– Ну хорошо, действительно я болен, и моя болезнь, дорогой доктор, тем более неизлечима, что она коренится всецело в моем воображении.

– Как! В вашем воображении?

– Да, я схожу с ума.

– Вы сходите с ума? Но в чем дело, скажите, пожалуйста! Глаза у вас ясные, голос спокойный, – Симпсон взял его руку, – пульс ровный.

– И это-то ухудшает мое положение, милый доктор, то есть то, что я понимаю его и обсуждаю его.

– Но в чем же состоит ваше сумасшествие?

– Заприте, доктор, дверь, чтобы нам не помешали, и я вам расскажу.

Доктор запер дверь, вернулся и сел около своего приятеля.

– Вы помните, – произнес судья, – последний уголовный процесс, по которому я должен был огласить приговор?

– Да, над шотландским разбойником, которого вы приговорили к повешению и который был казнен.

– Именно этот. И вот! В тот момент, когда я произносил приговор, глаза его сверкнули, и он погрозил мне кулаком. Я не обратил на это внимания… Такие угрозы часто исходят от осужденных. Но на другой день после казни ко мне явился палач и, очень извиняясь за визит, заявил, что он счел своим долгом довести до моего сведения следующее: умирая, разбойник произносил против меня заклятия и сказал, что на другой день в шесть часов, в час его казни, я услышу о нем.

Я полагал, что мне устроят что-либо его товарищи, что последует месть от их вооруженных рук, и я в шесть часов заперся в кабинете, положив на своем письменном столе пару пистолетов.

Пробило шесть часов на часах, стоявших на камине в кабинете. Весь день я был занят мыслью об этом предупреждении палача. Но вот раздался последний удар бронзовых часов, и я не услышал ничего, кроме какого-то мурлыкания, доносившегося неизвестно откуда. Я обернулся и увидел большую черную кошку, с которой сыпались огненные искры. Невозможно было объяснить, как она оказалась в комнате, ведь все двери и окна были заперты. Очевидно, ее заперли здесь еще днем.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Иксион (Ixion) – царь лапифов, допущенный к пиру богов; воспылал любовью к Гере и за это в наказание был прикован Зевсом в преисподней медными цепями к огненному колесу, вечно вертящемуся с неимоверной быстротой.

2

Ратин – шерстяная ткань с короткими завитками густого ворса на лицевой стороне.

3

Санкюлоты – во время Французской революции насмешливое название черни, не носивших коротких брюк, как аристократы, а надевавшей длинные (франц. sans – «без», culotte – «короткие штаны»).