Доказательство от противного - Дмитрий Александрович Алейников

— Слушай, но есть ведь пытки, от которых не остается следов. Когда душат пакетом или удары валенком…

— Когда бьют, следы остаются всегда. — Похоже, что проснувшийся в Зуле оратор был в ударе. — А чтобы душить — нужно связать. Значит, останутся следы от веревок. Так? Нет… они его будут холить и лелеять, сдувать с него пылинки.

Миша разлил остатки коньяка и поставил пустую бутылку на пол возле ножки стола.

— Они будут его пугать… — сказал он, помрачнев. — Чем можно испугать?

Этот вопрос уже не был риторическим, и Андрей, не ожидавший, что разошедшийся друг обратится к нему, замешкался с ответом.

— Могут пугать, — не дождавшись ответа друга, Зуля начал сам загибать пальцы, — тем, что будут бить. Так? Могут грозить убийством…

— Голод, холод… — подхватил Андрей, предлагая возможные «методы воздействия», которые не оставили бы следов.

— Да, кстати… — Миша задумался. — Ну, голод — это очень долго. А вот засунуть его в холодильник…

Мужчины снова задумались. Впереди была ночь. А ночь в холодильнике могла сломить или даже угробить кого угодно.

— Слушай, — осторожно подал голос Андрей, — ну, я думаю, что они его сильно припрут, он подпишет все, да и хрен с ним, с этим кафе! Главное, жив останется.

Он уже принял Зулину версию о том, что Леху выгодно оставить в живых и после подписания документов.

— И потом, если Анвар сегодня же свяжется с Мамаем, то, скорее всего, они оставят его в покое до выяснения отношений, согласен?

— Это — да, — кивнул Миша.

— Ну а как они еще могут на него надавить? — Теперь Цилиндр начал убеждать Зулю, что ситуация под контролем. — Пугать больше нечем…

Зуля вдруг вскочил, в ужасе посмотрев на друга.

— Что?! — Андрей тоже вскочил.

— Ксюха! — прошептал Миша и бросился к телефону.

Он пробежал пальцами по кнопкам «самсунга».

Несколько бесконечных секунд друзья ждали, пока аппарат пропищит номер и пошлет позывной. Наконец раздался гудок.

Трубку взяли тут же.

— Да? — Голос Оксаны.

— Ксюх, — облегченно выдохнул Миша.

— Ты, Миш? Что-нибудь… — Напряженная пауза.

— Да нет пока. Я хотел проверить, как у тебя дела. Все… — Миша проглотил слово «нормально».

— Все спокойно, — поняла его запинку девушка.

— Ну, если что… Я буду перезванивать, ладно?

— Конечно. Спасибо. Я буду все время дома.

Голос ее дрогнул, и Оксана повесила трубку.

— С ней все в порядке. — Зуля медленно положил трубку. — Наверное, с ней ничего не должно случиться.

— Они бы забрали ее сразу, — кивнул Андрей. — Теперь они будут бояться засады. И надеюсь, засада там уже есть.

— Да, хорошо бы… Будет забавно, если пикеты выставят и те и другие.

Они проговорили еще около получаса. Потом Цилиндр засобирался, делясь впечатлениями и высказывая предположения о дальнейшем развитии событий.

— В общем, — подвел он итог, — я завтра еду с Анваром, ты — с Оксаной. Вечером я сам позвоню.

Проводив Андрея, Зуля повернулся к вышедшей из комнаты Кате. Наткнувшись на выжидающий взгляд, Миша стушевался.

— Тут вот… — сделал он неопределенный жест, то ли извиняясь за бестактность, то ли придумывая на ходу легенду о странном визите друга. — Дело одно возникло…

— Что-то с Лешей? — Катя смотрела серьезно и взволнованно.

Зуля нахмурился. Несколько мгновений он сверлил девушку взглядом.

— Ты что, подслушивала? — спросил он с нехорошей хрипотцой в голосе.

Катя вспыхнула, возмущенная подобным обвинением, и какое-то время они жгли друг друга грозными взорами.

Первой взяла себя в руки Катя. Лицо ее разгладилось, она сделала шаг к Мише и обвила его шею руками.

— Какой же ты дурачок, Михаил Зуленич. — Она ткнулась носом в его плечо. — Только я знаю, какой же ты дурачок…

ГЛАВА IV

Тысячи людей ежегодно бесславно заканчивают свой жизненный путь под колесами автомобилей. И хотя существует мнение, что погибнуть под колесами «линкольна» менее обидно, нежели угодить под «Запорожец», желающих попасть под колесо любого диаметра и цвета крайне мало. Тем не менее большинство из тех, кто погиб в автокатастрофах, были сами повинны в своих бедах. Невзирая на знаки, разметку и светофоры, забыв об элементарном здравом смысле и инстинкте самосохранения, люди бросаются поперек движения лимузинов, грузовиков и автобусов, катков, словно им в случае неудачного маневра будет позволено — как в компьютерной игре — начать все сызнова. Ан нет: визг тормозов, чей-то крик, удар… Вот, собственно, и все. Пожалуйте, мил человек, на кладбище! А то бывает и куда хуже…

К чему я это? А к тому, что все погибшие в так называемых ДТП, несомненно, тысячи, если не миллионы, раз слышали о том, что улицу нужно переходить только на зеленый сигнал светофора. Они бы и сами подтвердили это. Так что же? Почему не убереглись они от опасности?

Да потому, что никто из них никогда не думал о том, что подобное может произойти не со случайным прохожим, не с соседом, не со слесарем Булочкиным из местного РЭУ, а именно с ним, таким хорошим, умным и везучим.

Парадокс этот, кстати, относится не только к дорожным происшествиям, а ко всему, что зовется несчастьем: пожарам, взрывам газа, утопаниям, отрубаниям себе больших (а равно и всех прочих) пальцев тупым топором и так далее, что только в голову придет.

Леха любил читать детективы, смотрел боевики по видео и криминальные хроники по телевизору, но до последнего момента не верил, что что-нибудь из описанных там событий может приключиться с ним. Даже когда на последней «стрелке» ему пообещали крупные неприятности самым-пресамым открытым текстом, он отнесся к угрозе настолько несерьезно, что приехавшие на встречу вместе с Геной бандиты даже заколебались на минуту, приняв это пренебрежение опасностью за непоколебимую уверенность в собственных тылах.

Сам же он, не слишком посвященный в правила этих игр, был твердо уверен, что свои дикие и необоснованные притязания эти бандюки не осмелятся подкрепить никаким серьезным действием. Видите ли, где-то Леша слышал, что подобное зовется беспределом, а творящие его беспредель-щики автоматически оказываются вне закона, со всеми вытекающими бурным потоком последствиями.

В самом деле, как это один человек может требовать от другого продать что-то за чисто символическую плату? Тем более когда речь идет не о полусгнившем «жигуленке», не о видавшем виды музыкальном центре, не о кишащем клопами просиженном диване, а о доле в совместном предприятии!

Ситуация была тем более возмутительной, что в самом начале совместной деятельности этот самый Гена чуть не на коленях умолял Леху взять его в долю, не сразу внес всю оговоренную сумму, оказался, мягко говоря, посредственным компаньоном. Львиную долю работы, благодаря которой кафе поднялось на столь