Проблема с Джейн - Катрин Кюссе

В небе сверкнула молния, послышался раскат грома. Джейн испуганно вздрогнула, представив, как шаровая молния влетает в окно и убивает ее прямо на месте. Затем она снова села за стол и открыла вторую часть: «В стиле Эрика». На губах у нее заиграла саркастическая улыбка, и она принялась читать с нескрываемым любопытством.

Часть вторая

В стиле Эрика

— Жизнь иногда меняет наши планы…

Элайн Брукс взяла со стола бумажный платок и, мило улыбаясь, протянула его Джейн.

— Я не хочу оказывать на вас давление, — продолжила гинеколог. — Подумайте с недельку. Вам тридцать лет, а после такой операции вы рискуете остаться бесплодной. В принципе, при таком сроке все должно пройти без проблем, но вам никто не даст полную гарантию. У вас это первая беременность?

Джейн утвердительно кивнула.

— Лично я считаю, что в этом вопросе каждый человек должен сам делать свой выбор. Хотя общественное мнение давит очень сильно. К тому же есть еще институт усыновления…

На этот раз Джейн покачала головой в знак несогласия. Доктор взяла ее за руку.

— Ребенок — существо абстрактное для мужчины до тех пор, пока он не возьмет его на руки. Я абсолютно уверена, что ваш мужчина не перестанет вас любить, если вы сохраните ребенка. Возможно, что когда-нибудь он вас за это даже поблагодарит.

Джейн мысленно умоляла ее замолчать. Этот разговор был для нее пыткой.

— Еще раз повторяю: решать должны вы. Я только пытаюсь вам помочь.

Джейн легла и раздвинула ноги, упершись ими в металлические скобы. Молодая женщина вставила ей хирургическое зеркало.

— Вы очень напряжены. Дышите глубже.

Джейн попыталась дышать спокойнее, но ее тело все еще было напряжено.

— Дышите.

Джейн открыла рот. Охваченная паникой, она задыхалась. Врач протянула ей руку, и она судорожно в нее вцепилась. Ее лицо стало пунцовым, по телу пробежала судорога. Джейн закричала. Наконец ее дыхание стало ровным.

— Дать вам успокоительное?

— Нет, не надо. Извините, не представляю, что на меня нашло, ведь мазок у меня брали по крайней мере раз двадцать, просто смешно!

— Не волнуйтесь. Лежите до тех пор, пока не почувствуете себя лучше.

Через десять минут Джейн вышла из бетонного здания — единственной современной постройки на Грин-авеню[6], оправдывающей в это октябрьское утро свое название благодаря ухоженным газонам по обеим сторонам дороги и изобилию зеленой, едва тронутой желтизной листвы на деревьях, отбрасывающих тень на роскошные дома с колоннадами. Студенты в майках или рубашках с закатанными рукавами спешили в аудитории. Птицы устроили настоящий концерт. Джейн не сразу заметила, как белка, выбежав ей навстречу, встала на задние лапки и, боязливо поведя по сторонам маленькими круглыми глазками, в три прыжка вновь взобралась на дерево.

Вчера после звонка медсестры, сообщившей ей, что тест на беременность оказался положительным, Джейн радостно вскрикнула. Невероятно: ведь она принимала противозачаточные пилюли! Но в ту ночь, три недели назад, она вдруг ощутила что-то настолько странное и настолько сильное, словно внутри все распахнулось, и это это вызвало у нее слезы. Он тотчас приостановился. «Я делаю тебе больно?» — «Нет, что ты!» Именно в тот момент она и зачала. Никаких сомнений. В первую ночь.

Вчера, после пяти минут неземного счастья, она резко спустилась с облаков на землю. Жизнь одновременно преподносила и забирала у нее то (Джейн поняла это в течение этих пяти минут), чего она желала больше всего на свете.

Джейн набрала номер из одиннадцати цифр. После своего отъезда он звонил ей дважды. Она звонила ему впервые. В Германии было десять часов вечера. Он снял трубку.

— Алло?

— Это Джейн.

— Джейн! Как я рад! Я лежал в постели, и вдруг ты звонишь. Мне это не снится?

Почему он так удивлен? Джейн думала о нем двадцать четыре часа в сутки — как только звонил телефон, она надеялась, что это он.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Что?

— Я беременна.

Наступило молчание.

— Ты уверена?

— Я сделала анализ крови.

— Но ведь ты говорила, что принимаешь пилюли.

— Ну и что, иногда не срабатывает.

Снова наступило молчание, продлившееся несколько секунд.

— Жаль, что не могу сейчас быть с тобой. — И он добавил более уверенным голосом: — Конечно же, я возьму на себя те расходы, которые тебе не возместят. Это можно сделать в Медицинском центре университета?

«Это». Вполне приличное слово, чтобы не называть вещи своими именами.

— Не знаю.

— Который у вас сейчас час? Пять минут пятого? Послушай, позвони своему врачу, а я перезвоню тебе чуть попозже — у меня встреча с одним человеком.

Выйдя из дому и добежав до городского кинотеатра, она протянула кассиру десять долларов.

— На какой фильм? Все уже начались.

— На любой.

Вернувшись домой, она не обнаружила на своем автоответчике никакого сообщения. Может, он и звонил, но не нашел, что сказать.

Все это было прошлой ночью.

Джейн стояла перед своим домом. Медленно поднявшись по ступенькам, открыла дверь. Пять минут одиннадцатого. У нее был в запасе еще час, чтобы подготовиться к лекции. Сев за письменный стол в своей комнате, она открыла «Адольфа». Слезы брызнули у нее из глаз.

Занятия она начала с того, что попросила студентов кратко повторить то, о чем говорилось на предыдущей лекции. Самый серьезный студент, полный юноша в очках с очень толстыми стеклами, который, читая, обычно чуть не лежал на столе, поднял руку.

— La mort[7], — произнес он по-французски с очень сильным американским акцентом, — является источником мучений в «Адольфе».

Джейн слушала рассеянно, устремив взор к голубому небу.

— Герой не знает, как сказать Элеоноре…

Она машинально исправила:

— Эленоре.

Все студенты добавляли это «о». Стив покачал головой, как бы извиняясь.

— …Эленоре, что la mort, которую он к ней испытывает, умерла. Но он…

Джейн нахмурила брови.

— L'amour[8], — сказала она, делая ударение на последнем слоге, — а не la mort: если ты произносишь «ля мор», то получается смерть. А между любовью и смертью все-таки есть разница.

Студенты громко засмеялись.

— У, о, — подхватила Джейн. — Повторяй за мной: у.

— У.

— О.

— О.

— Ля мур.

— Ля мор.

— Ля мур! Ты что, не слышишь? Ля мур!