Чебурашка (СИ) - Ромов Дмитрий

Алик становится красным, как рак и благоразумно решает уйти с чужой территории. Напоследок бросает, что мол ещё встретит меня один на один и сделает со мной страшные вещи.

Мальчишка помладше, именуемый в дворовых кругах Кондратом, вылезает из-за стола и идёт к валяющейся на траве коробке и рассыпанному вокруг шоколаду.

— Ну-ка, — говорит он, — чё-то странные конфеты какие-то… Фу-у-у! Пацаны, это же собачий кал!

— Чего⁈

— Фу-у-у! Цепень мудак!

Ах, как он надеялся посмотреть на наш позор и негодование. Не вышло. Ну, извини, Алик, извини. В другой раз сам ешь свои конфетки. Интересно, какова роль Вики в этой остроумной шутке. Допускаю, что она могла и не знать подробностей затеи. А могла и знать…

— Мам, — говорю я вернувшись домой, — ты говорила, чтоб я с толком время проводил…

— Да, — кивает она, сидя на диване и делая отметки в химическом научном журнале. — Филонить не нужно. Это обычно заканчивается фингалами. Причём, в лучшем случае…

— А у вас в универе есть толковые преподы по английскому?

— Что значит толковые? — отрывается она от статьи. — И почему преподы, а не преподаватели?

— Ну, чтоб не фаза-маза-систа-браза, а чтоб хорошо язык знали и произношение нормальное было. Такие преподаватели существуют?

— Скажите, пожалуйста, какие у нас запросы… — кивает она. — Ну, есть, вроде.

— А можно мне с кем-то таким позаниматься? Хочу мозги свои младые заполнить чем-нибудь полезным.

— Да что с тобой? Скажи, кто тебя ударил и я ему торт испеку. Ты прямо изменился за одну ночь. Спорт, английский… Что ещё хочешь, может математику подтянуть?

— Это уже слишком, — улыбаюсь я.

— Но репетитору надо деньги платить и немалые. Трёшку в час. Как тебе?

— Я заработаю. Но если договариваться на полный курс, можно же скидку попросить.

— Скидку… — повторяет мама. — Хм… Интересная идея. И где ты заработаешь? На проигрыватель ты не заработал вроде пока…

— У советского школьника возможности имеются, — усмехаюсь я. — Спекулировать пойду.

— Забавно, — кивает мама. — И хорошо, что это ты несерьёзно. Про спекуляцию. Вообще, раз уж зашёл разговор… Деньги, конечно, необходимы для жизни, но превращать их в главную и единственную цель, как сейчас делают некоторые люди — это огромная пошлость, поверь мне. Все эти торгаши, фарцовщики, спекулянты, барыги… даже слова неприятные. Они вызывают презрение, и общество от них отворачивается.

— А как же твоя Гусынина? — вспоминаю я мамину знакомую, работающую директором гастронома и подкидывающую нам время от времени дефициты.

— А что с ней?

— Ну, она же торгашка…

— Артём, так нехорошо о взрослом человеке. Да, она нам подкидывает продукты кое-какие, но сверху ведь и копейки не берёт. Может быть, у неё и есть какие-то такие наклонности, но, в конце концов, она и вращается в своей социальной сфере. Ты же не планируешь продавцом в магазине работать?

— А что, ты же сама говорила, все работы хороши.

— Да, хороши, — соглашается она, — но ты способен принести гораздо большую пользу обществу. Ты же способный парень.

— Двойные стандарты! — усмехаюсь я.

— Да перестань. Послушай, я не договорила про всех этих фарцовщиков. Нормальные люди от них отворачиваются, потому что у них другое внутреннее содержание. Они бездуховны. Жажда наживы выжигает в человеке всё человеческое. И я сейчас говорю совсем не про коммунистические идеалы, совсем нет. А к Любке Гусыниной у меня очень тёплые чувства. Она добрая, между прочим.

Эх мамуля… Ты со своими рассуждениями будущего не видела… Но ничего, увидишь. Раз я здесь вы с папой так рано этот мир не оставите. Этого я не допущу! В лепёшку расшибусь, но не допущу. Так что, поговорим об этом лет через двадцать.

— Но честный труд, — говорит мама, оседлав важную тему и немедленно конвертируя её в воспитательный момент, — это, разумеется, хорошо. Так что если ты сможешь заработать себе на репетитора, покрыть хотя бы часть суммы, это будет большим делом и помощью для семейного бюджета. Хочу сказать, сынок, ты молодец. Ты меня прямо порадовал. Так что, надеюсь, это осознанные слова, а не минутная блажь…

Осознанные, мама, очень даже и, думаю, почему бы мне не продолжить тебя радовать? Надо вытравить из печёнок циничного неудачника дока, и оставить юного и многообещающего юношу Артёма Кострова.

Этим я и занимаюсь, начиная со следующего же утра. Подъём, зарядка, пробежка. Поначалу трудновато, конечно, и вставать рано неохота, но ничего, тяжело только первые двадцать восемь дней, а потом вырабатывается привычка. Поэтому, я беру себя в ежовые рукавицы и не даю поблажек.

То же касается и тренировок. Пока в моём активе только три занятия, но подхожу я к ним со всей страстью. Цеп — вот моя задача минимум. А вот, что касается заработка, то тут для меня всё ясно. Я, конечно, могу открыть подпольную массажную студию, но даже для этого потребовались бы кое-какие расходы.

Поэтому, самый простой путь — это пласты, надо только пацанов подбить. Одному мне не потянуть, они дорогие, а запасы финансов у меня не слишком внушительные.

Утром мне звонит Юрик и зовёт в кино на «Звезду и смерть». Фильм уже прошёл, но мы так и не сходили. Вроде бы… Было что-то такое в моём прошлом. Я соглашаюсь, заодно и с парнями переговорю.

— В «Москве» в малом зале повтор идёт, — говорит он. — Я Максу позвонил уже, он согласен. Ты ж не видел?

— Не видел, пошли. Почём билеты?

— По шестнадцать копеек, — удивляется он, — почём ещё-то? Давай, через полчаса подходи к подъезду, вместе двинем, а Макс туда подбежит.

«Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» кино, конечно, культовое, но мне очень быстро становится скучно… В детстве понравилось, а сейчас… Наивно немного — и стихи, и сценография, эффекты… но отдельные моменты — да. Там где «мотыльком над свечкой вьётся человек». Филипенко, конечно, красавчик…

После сеанса мы выходим в небольшой скверик.

— Юрка, у меня бизнес-план есть, пошли к тебе, — предлагаю я.

У него дома техника классная. Проигрыватель и катушечник, всё японское. Его старший брат меломан типа. Брат сейчас уехал работать в область куда-то, ну а это богатство в его отсутствие использует Юрик.

— Чего у тебя есть? — удивляется он.

— План бизнеса, — отвечаю я.

— Это чё такое?

— Ну, пойдём расскажу.

— Не, у меня мамка сегодня уборку устроила, я поэтому и слинял, — весело смеётся он. — Ничё киношка, да?

— Нормас, — соглашаюсь я.

— Нормас-фантомас, — усмехается он. — Чё значит? Понравилось?

— Да.

— А тебе, Макс?

— У меня пластинка есть, — пожимает он плечами. — Мне нравится. Классно.

— Погоди, у тебя ж мама к брату уехала! — говорю я Юрику.

— Ну, — пожимает он плечами, — вернулась уже.

Мы садимся на лавочку.

— Юр, у брательника твоего сколько фирменных пластов? — спрашиваю я.

— Не знаю… штук пятнадцать вроде.

— И что, только джаз?

— Ага.

— Хреново. Не подойдёт. А у твоего, Макс?

— Фирменных? Вообще нет.

— Блин, ну что вы за меломаны такие! Смотрите, скоро я еду в Москву с отцом. Я могу купить там фирменные диски с рук. Если найдём бабки. Здесь запишем с них мастер-копии.

— Чего запишем?

— Первые копии. У тебя, Юрик. С дисков на катушки. Диски перепродадим, немного на этом наварим. Но главное, я попрошу, отец достанет кассеты и мы с этих мастер-копий напишем кассет и будем их толкать. Типа, как записанные прямо с дисков. Как идея?

— Класс, — говорит Макс. — Мне нравится, правда есть вопросы. Где мы возьмём деньги и как будем продавать кассеты? На улице разложимся?

— Ну, мы скинемся, — пожимаю я плечами.

— Я, — качает головой Макс, — могу только с крыши скинуться. Ну, или вот, ладно, пятьдесят копеек, хватит столько?

— Ну сколько-то ты же можешь раздобыть?

— Я рублей пять могу, — заявляет Юрик. — А ты сам-то сколько?