Гонки на черепахах - Станислав Бах

После брода рация не смолкала. Туристы, соревнуясь в остроумии, возбужденно комментировали недавние события. Но ее голос в эфире ни разу не прозвучал. Гид уже начал сомневаться, не обознался ли он.

Дорога покружила по густому сосновому лесу и вышла к берегу Ладоги. Ветер был несильный, но по озеру бежали волны. Ладога, как обычно, была холодна и неприветлива. Они проехали несколько километров по безлюдному песчаному берегу и остановились на «кофе-бутерброды». Пока Шуруп доставал термосы и продукты, Гид подошел к собравшимся на берегу туристам, но ее среди них не было. Его о чем-то спросили, он ответил.

Анжелика, та, из развернувшегося УАЗика, посмотрела куда-то за спину Гида и сделала неопределенный жест рукой. Он машинально обернулся. К ним неторопливой походкой шла девушка с короткой стрижкой, в белом свитере и потертых джинсах. Это была Женя. Она внимательно посмотрела на Гида и едва заметно кивнула. Он готов был подбежать к ней, но Женя перевела взгляд на Анжелику и сказала что-то про погоду. Гид еще немного постоял и пошел помогать Шурупу.

После остановки они снова уехали в леса. Шуруп, видя, что шеф не в своей тарелке, постепенно взял руководство колонной в свои руки. Дорога незаметно превратилась в накатанную колею, а затем в едва различимые следы. Дальше им нужно было забраться на узкий высокий гребень, по которому когда-то проходила узкоколейка. Гребень как огромный рыбий плавник рассекал старое заросшее болото. Многие считали его насыпью, но он, как и узкие вытянутые озера, остался после ледника, изрезавшего карельскую землю миллионы лет назад.

Въехать на гребень было не так просто. Не хватит скорости или ошибешься с передачей – придется скатываться задним ходом по кажущемуся почти отвесным склону. Перестараешься – не успеешь повернуть на узкой вершине. Поворачивать надо, руководствуясь вестибулярным аппаратом и поглядывая в боковое окно, поскольку в лобовое видно только небо, а если показались деревья, значит, поворачивать уже поздно.

На самом деле ни крутизна, ни высота склона не представляли особой сложности, но для неопытного водителя это было серьезное испытание, да и опытные обычно потом вспоминали этот гребень. Гид всегда здесь собирал водителей и все подробно объяснял. В этот раз инструктаж провел Шуруп. Гид с замиранием сердца смотрел, как заезжал женский экипаж, но все прошло благополучно.

Ширина верхней срезанной кромки гребня едва превышала ширину машины. Рельсы давно разобрали и увезли, и эту кромку можно было бы назвать ровной, если бы не попадающиеся местами останки шпал, на которых машины изрядно трясло. С обеих сторон земная поверхность уходила круто вниз, поэтому и без шпал мало у кого возникало желание ехать быстрее пешехода. Через полчаса внизу показалась лесная дорога, к которой машины медленно и аккуратно спустились.

Когда колонна въехала во двор гостиницы, уже начинало темнеть. Гид с Шурупом занялись осмотром машин. В одном Хантере пришлось заменить свечи, в другом – устранить течь в системе охлаждения, а туристы за это время поужинали и разошлись кто куда.

Гид принял душ и переоделся. Столовая оказалась уже закрытой, из бильярдной доносились звуки неторопливой игры и приглушенные голоса. Он помедлил и поднялся в холл второго этажа. Гостиница стояла на склоне холма, и отсюда далеко просматривался бесконечный густой лес. Где-то очень далеко над неровным горизонтом, словно воспоминания о давно прошедшей грозе, беззвучно вспыхивали зарницы. Всполохи долетали до темного холла тусклыми подрагивающими пятнами света. Гид не сразу заметил неподвижную тонкую фигуру у края большого, во всю стену окна. Он молча подошел и встал рядом.

– Здравствуй, Женя.

– Здравствуй…Гид. Это что, твое новое имя?

– Это – мой позывной. По радио. А может, уже и имя.

– Ты совсем не изменился.

– Ты тоже.

– Сколько лет прошло? Шесть?

– Восемь.

– Ты никогда не был разговорчивым.

Он много раз представлял себе эту встречу, о чем-то говорил, что-то спрашивал, но те фразы не запомнились, а когда он пытался составить новые, слова тут же предательски разбегались.

– Ты… Ты помнишь, как мы познакомились? – неожиданно для самого себя спросил он.

– Я все помню. Книжный магазин в подвальчике на Фонтанке. Я листала какую-то книгу. – Женя повернулась к нему. – А ты тогда напугал меня.

– Я просто подошел и начал читать свои стихи. А ты почему-то вскрикнула.

– Просто от неожиданности. А ты сказал: «Мои стихи мало кому нравятся, но пока еще никто не кричал».

– А потом мы еще сидели в беседке у тебя во дворе.

– А я потом весь день ждала твоего звонка.

Гид удивлялся, как легко всплывали в памяти события, о которых он уже столько лет не вспоминал.

– Ты… замужем? – нарушил он затянувшееся молчание.

– Да.

– Знаешь, я не ожидал…

– Ты думал, что я буду восемь лет ждать? – перебила его Женя.

– Я не о том. Я не ожидал, что, увидев тебя… Что буду мяться, как мальчишка.

– Тебе всегда не хватало решительности.

– Разве?

– Нет, тебе ее хватало только на то, чтобы поставить синяк сопернику.

– Ты и это помнишь? – Гид посмотрел ей в глаза, но в холле было темно.

– Я ждала, что ты придешь и я буду лечить твои раны.

– Это была всего лишь ссадина.

– Для меня это были раны, – чуть слышно произнесла Женя.

– Ты была шестнадцатилетней девчонкой.

– А ты мне казался взрослым мужчиной, и мне это нравилось. А когда мы последний раз виделись, мне было девятнадцать.

– Я уже был женат… – сказал Гид и тут же пожалел об этом.

– Ты был женат? – Женя резко повернулась к нему.

– У нас с тобой пять лет разницы. Тогда это была пропасть.

– Которая тебе оказалась не по зубам. – В ее голосе чувствовалась обида.

– Мне пришлось жениться.

– Ну, это в корне все меняет. А что значит пришлось? Под дулом пистолета?

– Нет, она была беременна.

– А-а, как порядочный человек с беспорядочными связями?

– Можно и так сказать.

– То есть вечером ты читал мне стихи, а ночевать бегал к ней?

Гид молчал.

– А через три года ты приехал с охапкой цветов, ты так смотрел на меня, и не сказал, что ты женат? – Ее голос стал резким.

– А потом мы разошлись, – сказал он.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

Женя повернулась, и он подумал, что она сейчас уйдет.

– Женя, может, мы встретились через столько лет не для того, чтобы ссориться? – сказал он.

– Может. Но и не для того, чтобы пытаться начать все сначала, – ответила Женя. – Это у твоих машин есть задний ход, а у времени нет.

– Наверное. Я не знаю, перед кем виноват больше, перед тобой или собой.

– Ты ни в чем не виноват, просто у меня был герой… Принц из детской мечты. А теперь его нет, – сказала Женя уже мягче, но обида в голосе осталась.

– А может, твоему принцу пришла пора стать королем и исправить юношеские ошибки?

– Это как? Не смог построить свой дом и теперь хочешь сломать чужой? Сломать-то несложно.

– Несложно, если у тебя не дом, а карточный домик.

– Пусть карточный, но я его построила и в нем живу. Я уже взрослая, если ты не заметил.

– Не заметил, – произнес Гид.

– Давай оставим мою личную жизнь в покое, лучше расскажи о себе, – предложила Женя.

Они помолчали.

– То, чем ты занимаешься, это бизнес или хобби? – спросила Женя.

– Наверное, и то и другое.

– И как? Получается?

– Ну, если мерить деньгами, то результат – не очень. А по мне, так все здорово.

– Бывает же! Я последний раз видела человека, который всем доволен, в советские времена, да и то на трибуне, – сказала Женя с иронией.

– Нет, я не всем доволен, но и не вижу смысла жаловаться. А в целом меня все устраивает. Я на своем месте.

– Но ты же в универе учился и, кажется, хотел стать математиком?

– Хотел, – ответил Гид. – Из нашей группы наукой занимаются трое, человек пять пошли в бизнес, а остальные – кем только не стали: режиссер, карточный игрок или шулер, не знаю, политик… да, и священник. Как говорил у нас один профессор, у математиков очень сложная жизнь, потому что жизнь гораздо сложней, чем математика.

– Интересно.

– А ты как? Рисуешь? В смысле, пишешь? – спросил Гид.

– По выходным, бывает, пишу. Так, для себя. А на работе рисую, иногда даже черчу. Я – дизайнер.

– А здесь ты с кем?

– С Анжеликой, с подругой. Мы учились в одной группе. Она обожает машины и решила вывезти свою студию, а ее муж не смог поехать.

– А твой?

– Она пригласила меня. Мы сто лет не виделись, хотелось пообщаться. Да и на природе нечасто бываем.

– Понятно.

– Потом, я – удобный компаньон для такого случая, не особо рвусь за руль.

Они помолчали.