Коробка в форме сердца - Джо Хилл

«Прислушивается ко мне», – подумал Джуд. Вероятно, ждет, когда его присутствие будет признано, и тогда в свою очередь признает (сможет признать) присутствие Джуда. Они были уже совсем рядом с призраком, должны были вот сейчас пройти мимо, и Джуд вжался в Джорджию, чтобы избежать прикосновения к покойнику.

– Эти крики и разбудили меня и еще ужасная вонь… – Джорджия негромко кашлянула и подняла голову, прищурившись на дверь спальни. Она так и не замечала привидения, хотя они шли прямо на него. Вдруг она встала на месте как вкопанная: – Я не войду туда, пока ты не сделаешь что-нибудь с костюмом.

Он передвинул ладонь с ее предплечья на запястье и сжал его, подталкивая Джорджию вперед. Она тоненько вскрикнула, обозначая протест и боль, и попыталась вырваться из его хватки.

– Какого хрена?

– Иди, не останавливайся, – рявкнул он и понял мгновением позже, что все-таки заговорил. Сердце ухнуло в пропасть.

Он обернулся, чтобы взглянуть на привидение, и в тот миг покойник вскинул голову и поднял веки. Вместо глаз у него были черные каракули. Как будто ребенок взял фломастер – волшебный фломастер, рисующий по воздуху, – и старательно закрасил глаза старика. Черные линии вились и закручивались, как черви, спутавшиеся в клубок.

Старик улыбнулся ему – короткой зловещей улыбкой, не раздвинув сомкнутых губ. И Джуд миновал его, толкая перед собой Джорджию, не обращая внимание на ее сопротивление и жалобы. Уже открывая дверь спальни, он снова не выдержал и оглянулся.

Призрак поднялся на ноги, и, пока он совершал это движение, его ноги вышли из освещенного лучами участка и нарисовались между ботинками и серединой бедер – длинные ноги в черных брюках с острыми складками. Покойник протянул руку в сторону и развернул ладонь к полу. Что-то выпало из его руки и повисло – плоский серебряный кулон, отполированный до зеркального блеска, на тонкой золотой пеночке. Нет, не кулон, а изогнутое лезвие. Что-то вроде игрушечной версии маятника из рассказа Эдгара Аллана По[15]. Золотая цепочка присоединялась к обручальному кольцу на одном из его пальцев, словно он был женат на этой бритве. Старик позволил Джуду рассмотреть свой маятник, а потом дернул рукой, как ребенок, играющий с йо-йо, и маленькая изогнутая бритва скрылась в его ладони.

Джуд чуть не закричал, он чувствовал, как стон рвется из его груди. Он затолкал Джорджию в спальню и с силой захлопнул дверь.

– Что ты делаешь, Джуд? – чуть не плакала Джорджия, наконец-то освободившись из его рук и пятясь от него прочь.

– Заткнись.

Левой рукой она ударила его в плечо, потом стукнула по спине перевязанной правой, но причинила боль не ему, а себе. Джорджия ойкнула обиженно и слабо, понурила голову и отошла.

Джуд, не обращая на нее внимания, держался за дверную ручку. Он хотел слышать, что происходит в коридоре. Там было тихо.

Приоткрыв дверь на три дюйма, готовый в любой миг снова захлопнуть ее, он решился посмотреть, там ли еще призрак со своей бритвой. В холле никого не было.

Он зажмурился. Закрыл дверь. Прислонился к дереву лбом, сделал глубокий вдох, наполнив легкие и задержав дыхание, потом медленно выдохнул. Лицо холодил липкий пот, и он поднял руку, чтобы стереть его. Что-то ледяное, острое и твердое царапнуло его щеку, и он открыл глаза. В ладони Джуда лежала изогнутая бритва призрака. Синеватая сталь лезвия отражала его собственный широко раскрытый глаз.

С диким воплем Джуд отбросил от себя лезвие. Но когда он посмотрел на пол, там уже ничего не было.

Он попятился от двери. Все пространство комнаты заполнил шум затрудненного дыхания – его собственного и Мэрибет. В этот момент она была для него Мэрибет. Он не мог вспомнить, как обычно называл ее.

– Что за дерьмо ты пьешь? – спросила она, почти незаметно (но только не для уха Джуда) растягивая слова, как и положено уроженке Юга.

– Джорджия, – вспомнил он тогда. – Ничего. Я абсолютно трезв.

– Проклятье. Тогда чем ты долбишься?

Едва заметный южный говорок пропал, исчезнув так же внезапно, как и появился. Джорджия пару лет прожила в Нью-Йорке, где целенаправленно работала над своим произношением. Ей не нравилось, когда ее принимали за южную деревенщину.

– Я перестал принимать наркотики много лет назад. Я же говорил тебе.

– Тогда что было в холле? Ты что-то заметил. Что? – Он бросил на нее предупреждающий взгляд, который Джорджия проигнорировала. Она стояла перед ним в пижаме, обхватив себя руками, слегка расставив ноги, как будто хотела преградить ему дорогу в спальню. Абсурдное намерение для девушки, весившей на добрую сотню футов меньше Джуда.

– В холле сидел старик. В кресле, – произнес он наконец. Он вынужден был что-то объяснить Джорджии и не видел причины лгать. Сочтет ли она его безумным, Джуда ни капли не беспокоило. – Мы прошли прямо мимо него, но ты его не увидела. Не знаю, можешь ли ты вообще его видеть.

– Какой-то бред сумасшедшего. – Особой уверенности в ее голосе не прозвучало.

Джуд направился к кровати, и она уступила ему дорогу, прижавшись к стене.

Костюм покойника был аккуратно разложен на той стороне, где обычно спал Джуд. Коробка в форме сердца лежала на полу, рядом – небрежно откинутая крышка. Из коробки торчала белая упаковочная бумага. Уже за несколько шагов от костюма Джуд почувствовал неприятный запах. Его передернуло. Запаха не было, когда он в первый раз вынимал костюм из коробки, иначе Джуд бы запомнил. Не запомнить такую вонь невозможно. Это был запах разложения, смрад чего-то мертвого и гниющего.

– Господи, – только и сказал Джуд.

Джорджия стояла поодаль, прикрыв ладонью рот и нос.

– Знаю. Я еще подумала: может быть, в карманах что осталось. Еда какая-нибудь.

Дыша через рот, Джуд похлопал по карманам. Он ожидал, что найдет в них нечто вроде полуразложившейся крысы. Он не удивится, если Джессика Прайс приложила к костюму в качестве подарка небольшой довесок – без дополнительной оплаты. Но в карманах он нащупал лишь плоский жесткий квадратик – вероятно, из пластика. Джуд вытащил находку.

Это оказалась хорошо знакомая фотография, где он был снят вместе с Анной. Анна очень любила ее. Их снял Дэнни в один из августовских дней. Рыжеватый теплый солнечный свет падает на переднее крыльцо, в воздухе кишат стрекозы, поблескивают пылинки. Джуд сидит на крыльце с гитарой «Добро» на колене. Анна пристроилась рядом и смотрит, как он играет, зажав ладони между бедер. У их ног распростерлись в пыли собаки, вопросительно глядя на камеру.

То был чудесный день. Может быть, один из последних хороших дней перед тем, как их отношения стали портиться. Однако вид фотографии не доставил Джуду удовольствия: кто-то отредактировал ее, размашисто закрасив глаза Джуда черными чернилами.