Фантастика - Борис Акунин

Тук-тук-тук, тихонько постучал влюбленный десятиклассник в дверь лаборатории.

Легкие шаги, поворот ключа. Шепот: «Давай, входи скорей».

Неожиданность номер раз: впустив Роба и заперев дверь, Регинка отошла к окну и отвернулась. Как, спрашивается, ей в мысли заглядывать?

Пришлось начинать наугад, что называется на таланте.

— Я всё время о тебе думал, — начал Роб тихо, проникновенно. — Даже когда в реанимации лежал, под капельницей. Как ты могла? Я ведь тогда с дачи ушел не потому что обиделся. Просто противно стало. Петька, инфузория одноклеточная, сморозил пошлость, и все обрадовались, заржали. Все-то ладно, плевать мне на них, но ты, ты ведь тоже улыбнулась! Почему? Ты же не такая, как они. Не пошлая.

Говоря всё это, он пристроился сбоку от нее. Ждал, когда посмотрит.

Наконец дождался.

Взглянула искоса, всего на секунду, и снова повернулась профилем, но хватило и секунды.

«Хороший, умный и треснутый по полной. Жалко, шульдик», — услышал Дарновский.

Смешался. Что такое «шульдик»?

Напрягся, чтобы не упустить гаснущий голос. Разобрал еще вот что: «Если б не прыщи на лбу. И очки конечно — кошмар».

С прыщами он поделать ничего не мог, а очки снял, потер рукой (той самой что на черной перевязи) веки — устало так, печально. Красивый жест, в кино видел. Заодно растрепал волосы, чтоб опустились на лоб, прикрыли следы чрезмерной активности сальных желез.

И помогло!

Когда Регинка взглянула на него во второй раз, Роб услышал: «Вообще-то он ничего. Глаза печальные. Ресницы».

Тут Дарновский допустил ошибку — просиял улыбкой. И Регинка сразу чуть-чуть отодвинулась. «Сейчас. Слюнявыми губами».

Ах так?

Он нарочно запыхтел, придвинулся ближе, будто и в самом деле собрался чмокнуть ее в щеку. На самом деле Роб только что сделал важное открытие: после второго соприкосновения взглядами он поймал ее внутренний голос цепче, и теперь тот уже не умолкал, хотя Регинка на поклонника больше не смотрела. Оказывается, на мысли собеседника можно настраиваться, как на радиоволну? Интересно!

«Но чтоб без обид. Типа ты классный, но не в моем духе. Нет: ты классный, но не это, а друг. Точно, что-нибудь про дружбу…»

— Это что, карбонат натрия? — спросил Дарновский, заинтересованно разглядывая банку с какой-то синеватой дрянью.

— Нет, это кристаллы сульфата меди. «Ура, без поцелуйчиков. Хотя чего это он?»

Отлично: она испытывает не только облегчение, но и разочарование. Самолюбие задето. Так держать.

Он отодвинулся, но не резко, а потихоньку, чтоб не соскочить с волны.

Помолчали, но не отчужденно, а по-дружески. И мысли у Регинки повернули в правильном направлении: «Правда, хороший. Не делон, это ясно. Без вариантов. Но друг. Книжки там. Ля-ля по душам».

Я тебе дам «ля-ля», прищурился Дарновский. А что такое на ее языке «делон»? Наверно, парень, который годится в лаверы. Ладно, киска, сейчас тебе будет и Делон, и Бельмондо впридачу.

— Ты что про Людку Дейнеко думаешь? — спросил он про красивую девчонку из класса «Б», с которой у Регинки было давнее соперничество.

— А что? «При чем тут Людка? Чего это он?». — И повернулась, взглянула на него. Но Роб нарочно на нее не смотрел, придал фейсу мечтательность.

— Красивая, — вздохнул он. — На Брук Шилдс похожа.

— Дело вкуса. Ты ее в раздевалке не видел… «Тоже еще. Сиськи в прожилках. Жалко, нельзя. Или сказать?»

— В раздевалке? Ничего бы не пожалел. Бюст у нее — я себе представляю, — закатил глаза Роб.

Настоящий Регинкин голос взволнованно затарахтел: «Так он не треснутый? Или в Людку? Бюст! Это у нее-то? Он что, слепой?»

— Как у козы вымя, — вслух сказала школьная королева, скривив губы.

— Ну да? — не поверил ей Роб.

И забарабанил пальцами по стеклу — типа неинтересно ему с ней стало. Или, может, о Людке Дейнеко задумался.

Регинка выдержала недолго, с полминуты.

«Профиль у него ничего. Ну ты у меня сейчас. Людка, да? Людка? Ну-ка, на полную катушку».

Легонько тронула его за плечо, медовым голосом пропела:

— Робчик…

«Давай, давай, повернись. Руку ему на плечо. В глаза туман. Посмотреть секундочку, и взгляд вниз. Грудь пых-пых. Сработает. Но не чересчур, а то лизаться полезет».

— А? — рассеянно спросил он, оборачиваясь. — Чего?

Ее лицо было совсем близко. Глаза затуманены (это она слегка ресницами похлопала, чтоб белки увлажнить), шестой номер так и ходит туда-сюда, губы приоткрыты. Между мелких ровных зубов высунулся кончик языка.

Но Роб на охмуреж поддаваться не спешил. Держал паузу.

Она начала паниковать: «Не работает? Не работает! Другой бы поцеловал. Hy! Hy! Ну пожалуйста!»

И лишь дождавшись этого самого «пожалуйста» он решительно обнял ее за плечи и, как пишут в старых романах, прильнул устами к устам.

Перед этим еще раз заглянул в глаза. Контакт? Есть контакт!

«А, а, то-то! Вот тебе, Людка! Хорошо! Отодвинуться! Еще пять секунд и хва… Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Не так же, дурак! Как Петька, кончиком по верхней».

Как это кончиком? Чего кончиком — языка? Провести по верхней губе, что ли?

Он попробовал.

«Да глубже, неужели непонятно?»

Вас понял. Он просунул язык подальше, провел по ее губе, но с внутренней стороны, и сразу был вознагражден.

«Наконец-то! И сюда, сюда. Да! Лучше, чем Петька, лучше! А рукой туда! Только не как Петька, всё испортит. Туда, а не туда!»

Это было уже сложновато. Куда «туда» и куда «не туда»?

Дарновский на миг оторвался от ее губ, подсмотрел в глаза и сразу стало ясно, куда лезть ни в коем случае нельзя, а куда необходимо, причем как можно скорей.

«Не туда» это грудь. Должно быть, из-за шестого номера всякие петьки первым делом тянутся к бюсту, а ей это не нравится.

«Туда» — это спина, вот уж никогда бы не дотумкал.

Он расстегнул пуговки на школьном платье, погладил голое тело над застежкой лифчика, и кожа покрылась благодарными мурашками.

«Ой, ой, хорошо. А теперь туда. Нет, робкий, побоится».

Но Дарновский не побоялся.

Приподнял подол платья, немножко поплутал рукой в каких-то шелковых тряпках и резинках, однако заблудиться уже не боялся — внутренний голос Регинки подсказывал, куда двигаться.

До цели не добрался, потому что совсем близко, за дверью грохотнуло жестью, а по полу сочно зашлепала тряпка.