Майк: Время рок-н-ролла - Алексей Рыбин

Кстати, об образовании. Лучшие, классические рок-н-ролльные номера, которые остались в истории, стали классикой современной музыки — тоже не для профессоров писаны.

Рок-музыка придумывается для ребят, болтающихся в клубах и мечтающих снять девчонку. Рок-музыка — это свобода, свобода самовыражения в первую очередь. И если в ней нет юмора, самоиронии (что совершенно отсутствует в хард-роке и убивает этот стиль напрочь, делает его тупым и инфантильным), то это не музыка, а опять же унылое говно. Если она дидактична — это тоже унылое говно. Если она учит жить — это оно, унылое говно. Если она претендует на звание «высокого искусства» — это… правильно, унылое говно.

Какой-то идиот решил однажды, что рок-музыка должна куда-то кого-то вести и чему-то учить. И этот идиот свернул головы сотням ребят, выдающих тонны унылого говна каждый день. Не парьтесь, ребята, хочется сказать «русским рокерам». Лучше женитесь на молодых и танцуйте рок-н-ролл, хряпнув соточку-вторую. А лучше Майка рок-н-ролл у нас не играл никто.

В рок-музыке главное — соответствие твоей игры тому, что ты делаешь, что ты хочешь сказать, сыграть, спеть, показать, сплясать, в конце концов. Кит Ричарде — один из главных гитаристов рок-музыки, кто может обвинить его в том, что он не играет теппингом и не практикует электросмычок? Я даже не уверен в том, что он умеет им пользоваться. Однако значимость и качество игры его от этого хуже не делаются. А Чак Берри? Это основа основ. «Остерегайтесь музыкантов, не знающих, как играть музыку Чака Берри», — сказал один американский музыкант, и эта фраза была у Майка в числе любимых. Вся рок-музыка, которую мы имеем на сегодняшний день, пришла к нам из рок-н-роллов Чака, ими заслушивались и Джаггер, и Ричарде, и Леннон. И Майк.

Идеи, послания человечеству, нравоучения — это все мимо кассы. Это не рок-музыка. Рок-музыка — это кайф, драйв, свобода, ритм, это барабан, который лупит по яйцам, гитара, которая сверлит мозг, и слова, которым хочется подпевать. У Майка все это присутствует в полной мере.

И совершенно неважно, что Майк и его группа играли на гитарах, которые и по сегодняшним меркам, и по меркам восьмидесятых годов являлись чистым хламом, дровами, про барабаны и говорить нечего — это были приспособления, мало похожие на те, которыми пользуются нынешние «русские рокеры». Для чего «русским рокерам» эти барабаны — ума не приложу. Но покупают зачем-то. Чтобы тянуть свою унылую байду, наслушавшись таких же унылых недотеп, ставших звездами местного значения.

Майк велик. Он не боялся ничего — по крайней мере, в собственной музыке. Он был единственным (среди тех, кто играл тогда рок-музыку), прилюдно пославшим на хуй Александра Невзорова и его «600 секунд».

Майк играл концерт в Ленинградском цирке, настраивал звук. Прилетела бригада «Секунд», чтобы снять о Майке сюжет. Скорее всего, какую-нибудь свою очередную гадость о том, что Цирк используется не по назначению и в нем творится полное бесовство в виде исполнения песен в стиле «рок-н-ролл», парализующих сознание российской молодежи. Бригада «Секунд» начала расставлять свет, понукаемая бесцеремонными окриками шефа. Он что-то слишком раскричался, зацепив и Майка — мол, ты мне мешаешь настраивать аппаратуру. А Майк в это время пробовал микрофон. И совершенно логично ответил: «Это ты мне мешаешь, я готовлюсь к концерту. Пошел на хуй отсюда со своими фонарями и камерами».

Майк был интеллигентным, воспитанным человеком, парнем с невероятным чувством юмора, но и его можно было вывести из себя.

Уездный город N

Как и положено настоящему рок-н-ролльщику, Майк оставил после себя дискографию, разбираться в которой можно так же долго, как в дискографии The Rolling Stones. Одни и те же песни зафиксированы на нескольких альбомах в разных аранжировках, записаны в разное время, с разными составами, и четкую хронологию «развития», «прогресса», «хода мысли» автора отследить по дискографии невозможно. У Stones, правда, такого не было — просто вечная путаница с изданиями пластинок в Америке и Англии (у Beatles была та же история) плюс выход ЕР-шек с синглами, плюс сами синглы, часть которых не входила в официальные альбомы. На альбомах Майка вышли все его песни, хоть и в разнобое, в винегрете, но винегрет этот очень хорош, поэтому можно спокойно начинать знакомиться (если кто-то еще незнаком) с его творчеством с любого альбома, не придерживаясь хронологии.

«Уездный Город N» — превосходная пластинка, совершенно нехарактерная для «русского рока» хотя бы тем, что в ней есть рок. Альбом показателен, в первую очередь, заглавной песней — она длится плотно четырнадцать минут, и это не просто гитарные запилы, это песня, состоящая из пятнадцати куплетов.

На концертах Майк обычно половину куплетов забывал, путал их порядок, иногда повторялся, но случалось, допевал песню в каноническом варианте. Я, правда, такого не помню. Спасало Майка то, что публика, приходящая на его концерты, знала репертуар и подсказывала слова из зала, когда солист сбивался.

Это говорит о многом. В первую очередь, о настоящей народной любви.

«Уездный Город» вышел в 1983 году. Никаких виниловых пластинок с записями русских рок-музыкантов тогда не было и в помине, признаться, о них никто даже и не мечтал. Не в фигуральном смысле, а буквально — не мечтали о том, что музыка Майка, БГ, Цоя выйдет когда-то на виниле на территории России (СССР).

Отечественные виниловые пластинки просто не рассматривались как потенциальный носитель. Никто не думал о том, что песни Майка или Цоя можно будет услышать по радио. О телевидении мог грезить только забубённый фантазер. На самом деле это просто было не нужно. Все знали, что в СССР для нас ничего и никогда не будет в смысле какого-то взаимодействия со средствами массовой информации. Поэтому все эти средства были вынесены за рамки нашей жизни.

С записями на пленку ленинградским музыкантам повезло — работала студия Андрея Тропилло. Сейчас часто говорят — «подпольная студия». Это ерунда, никакой подпольщины не было и близко. Все об этой студии знали, а уж «страшные органы» знали наверняка. Но студию, базировавшуюся в Доме пионеров и школьников на Охте, никто не прикрывал, Тропилло записывал себе все, что ему казалось правильным. Майк казался ему правильнее всех остальных, и Тропилло записал довольно много музыки «Зоопарка» — группы Майка Науменко, группы, принесшей в СССР рок-н-ролл.

Предложи сейчас такую студию начинающей группе — группа будет воротить носы и откажется. Потому что, скажет группа, ни черта на такой студии хорошего не запишешь. Пусть их. Пусть — не запишешь. Лучшие песни, лучшие рок-н-роллы записаны на этой студии — и это факт, с которым уже ничего не поделаешь.