Марсианские хроники - Рэй Бредбери

- Джон, старый плут!

Подбежав, мужчина стиснул руку капитана и хлопнул его по спине.

- Ты?.. - пролепетал Блэк.

- Конечно, я, кто же еще!

- Эдвард! - Капитан повернулся к Люстигу и Хинкстону, не выпуская руки незнакомца. - Это мой брат, Эдвард. Эд, познакомься с моими товарищами: Люстиг, Хинкстон! Мой брат!

Они тянули, теребили друг друга за руки, потом обнялись.

- Эд!

- Джон, бездельник!

- Ты великолепно выглядишь, Эд! Но постой, как же так? Ты ничуть не изменился за все эти годы. Ведь тебе… тебе же было двадцать шесть, когда ты умер, а мне девятнадцать. Бог ты мои, столько лет, столько лет - и вдруг ты здесь. Да что ж это такое?

- Мама ждет, - сказал Эдвард Блэк, улыбаясь.

- Мама?

- И отец тоже.

- Отец? - Капитан пошатнулся, точно от сильного удара, и сделал шаг-другой негнущимися, непослушными ногами. - Мать и отец живы? Где они?

- В нашем старом доме, на Дубовой улице.

- В старом доме… - Глаза капитана светились восторгом и изумлением. - Вы слышали, Люстиг, Хинкстон?

Но Хинкстона уже не было рядом с ними. Он приметил в дальнем конце улицы свой собственный дом и поспешил туда. Люстиг рассмеялся.

- Теперь вы поняли, капитан, что было с нашими людьми? Их никак нельзя винить.

- Да… Да… - Капитан зажмурился. - Сейчас я открою глаза, и тебя не будет. - Он моргнул. - Ты здесь! Господи. Эд, ты великолепно выглядишь!

- Идем, ленч ждет. Я предупредил маму.

- Капитан, - сказал Люстиг, - если я понадоблюсь, я - у своих стариков.

- Что? А, ну конечно, Люстиг. Пока.

Эдвард потянул брата за руку, увлекая его за собой.

- Вот и наш дом. Вспоминаешь?

- Еще бы! Спорим, я первый добегу до крыльца!

Они побежали взапуски. Шумели деревья над головой капитана Блэка, гудела земля под его ногами. В этом поразительном сне наяву он видел, как его обгоняет Эдвард Блэк, видел, как стремительно приближается его родной дом и широко распахивается дверь.

- Я - первый! - крикнул Эдвард.

- Еще бы, - еле выдохнул капитан, - я старик, а ты вон какой молодец. Да ты ведь меня всегда обгонял! Думаешь, я забыл?

В дверях была мама - полная, розовая, сияющая.

За ней, с заметной проседью в волосах, стоял папа, держа в руке свою трубку.

- Мама, отец!

Он ринулся к ним вверх по ступенькам, точно ребенок.

День был чудесный и долгий. После ленча они перешли в гостиную, и он рассказал им все про свою ракету, а они кивали и улыбались ему, и мама была совсем такая, как прежде, и отец откусывал кончик сигары и задумчиво прикуривал ее - совсем как в былые времена. Вечером был обед, умопомрачительная индейка, и время летело незаметно. И когда хрупкие косточки были начисто обсосаны и грудой лежали на тарелках, капитан откинулся на спинку стула и шумно выдохнул воздух в знак своего глубочайшего удовлетворения. Вечер упокоил листву деревьев и окрасил небо, и лампы в милом старом доме засветились ореолами розового света. Из других домов вдоль всей улицы доносилась музыка, звуки пианино, хлопанье дверей.

Мама поставила пластинку на виктролу и закружилась в танце с капитаном Джоном Блэком. От нее пахло теми же духами, он их запомнил еще с того лета, когда она и папа погибли при крушении поезда. Но сейчас они легко скользили в танце, и его руки обнимали реальную, живую маму…

- Не каждый день человеку предоставляется вторая попытка, - сказала мама.

- Завтра утром проснусь, - сказал капитан, - и окажется, что я в своей ракете, в космосе, и ничего этого нет.

- К чему такие мысли! - воскликнула она ласково. - Не допытывайся. Бог милостив к нам. Будем же счастливы.

- Прости, мама.

Пластинка кончилась и вертелась, шипя.

- Ты устал, сынок. - Отец указал мундштуком трубки: - Твоя спальня ждет тебя, и старая кровать с латунными шарами - все как было.

- Но мне надо собрать моих людей.

- Зачем?

- Зачем? Гм… не знаю. Пожалуй, и впрямь незачем. Конечно, незачем. Они ужинают либо уже спят. Пусть выспятся, отдых им не повредит.

- Доброй ночи, сынок. - Мама поцеловала его в щеку. - Как славно, что ты дома опять.

- Да, дома хорошо…

Покинув мир сигарного дыма, духов, книг, мягкого света, он поднялся по лестнице и все говорил, говорил с Эдвардом. Эдвард толкнул дверь, и Джон Блэк увидел свою желтую латунную кровать, знакомые вымпелы колледжа и сильно потертую енотовую шубу, которую погладил с затаенной нежностью.

- Слишком много сразу, - промолвил капитан. - Я обессилел от усталости. Столько событий в один день! Как будто меня двое суток держали под ливнем без зонта и без плаща. Я насквозь, до костей пропитан впечатлениями…

Широкими взмахами рук Эдвард расстелил большие белоснежные простыни и взбил подушки. Потом растворил окно, впуская в комнату ночное благоухание жасмина. Светила луна, издали доносились звуки танцевальной музыки и тихих голосов.

- Так вот он какой, Марс, - сказал капитан, раздеваясь.

- Да, вот такой. - Эдвард раздевался медленно, не торопясь стянул через голову рубаху, обнажая золотистый загар плеч и крепкой, мускулистой шеи.

Свет погас, и вот они рядом в кровати, как бывало - сколько десятилетий тому назад? Капитан приподнялся на локте, вдыхая напоенный ароматом жасмина воздух, потоки которого раздували в темноте легкие тюлевые занавески. На газоне среди деревьев кто-то завел патефон - он тихо наигрывал "Всегда".

Блэку вспомнилась Мерилин.

- Мерилин тоже здесь?

Брат лежал на спине в квадрате лунного света из окна. Он ответил не сразу.

- Да. - Помешкал и добавил: - Ее сейчас нет в городе, она будет завтра утром.

Капитан закрыл глаза.

- Мне бы очень хотелось увидеть Мерилин.

В тишине просторной комнаты слышалось только их дыхание.

- Спокойной ночи, Эд.

Пауза.

- Спокойной ночи, Джон.

Капитан блаженно вытянулся на постели, дав волю мыслям. Только теперь схлынуло с него напряжение этого дня, и он наконец-то мог рассуждать логично. Все - все были сплошные эмоции. Громогласный оркестр, знакомые лица родни… Зато теперь…

"Каким образом? - дивился он. - Как все это было сделано? И зачем? Для чего? Что это - неизреченная благостность божественного провидения? Неужто бог и впрямь так печется о своих детях? Как, почему, для чего?"

Он взвесил теории, которые предложили Хинкстон и Люстиг еще днем, под влиянием первых впечатлений. Потом стал перебирать всякие новые предположения, лениво, как камешки в воду, роняя их в глубину своего разума, поворачивая их и так и сяк, и тусклыми проблесками вспыхивало в нем озарение. Мама. Отец. Эдвард. Марс. Земля. Марс. Марсиане.

А тысячу лет назад кто жил на Марсе? Марсиане? Или всегда было, как сегодня?

Марсиане. Он медленно повторял про себя это слово. И вдруг чуть не рассмеялся почти вслух. Внезапно пришла в голову совершенно нелепая теория. По спине пробежал холодок. Да нет, вздор, конечно. Слишком невероятно. Ерунда. Выкинуть из головы. Смешно.