Неукротимый (ЛП) - Белль Аврора

— Ты чувствуешь себя неловко?

Я тут же закивала головой. Сжав мои ягодицы еще раз, он прикасается губами к раковине моего уха.

— Хорошо. Привыкай. Я собираюсь делать с тобой очень нехорошие вещи.

И таким вот образом, все тепло и безопасность, которые я чувствовала до этого, вылетели в окно.

В моей голове бьется всего один вопрос: «во что я себя втянула?»

Лицо Алексы становится испуганным.

Ей следует быть напуганной. Если бы я не знал эту женщину так хорошо, я бы отшлепал ее по попе за то, что она впустила незнакомца в свой дом.

В этом и есть весь смысл. Я не незнакомец. И хотя она этого еще не поняла, но она чувствует то же, что и я, когда мы вместе.

Возвращение домой.

Какая жалость, потому что даже если я знаю ее, это не означает, что я буду мягок с ней. Совсем наоборот.

Мне нужно наказать её.

Тебе нужна она. Только она. И ничего больше.

Не обращая внимания на голос разума, я смотрю на свою жертву. Это из-за нее я стал таким. Это всё её вина.

И она заплатит за это.

Мне давно следовало понять, что к чему. Мне часто в жизни приходилось иметь дело с плохими людьми. Я знакома с этим взглядом, что появился на лице Твитча. И хотя я не представляю, к чему все это приведёт, мне известно только одно...

Для меня это закончится плохо.

Но, как оказывается, я жажду быть наказанной потому, что не собираюсь останавливать то, что здесь происходит. Мой разум не в состоянии сконцентрироваться ни на одной мысли.

Если я попрошу его сейчас остановиться, остановится ли он?

Желание попробовать что-то новенькое, слишком сильно, чтобы я могла остановиться.

— Остановись, Твитч. Пожалуйста, хватит.

Его рука на моей заднице замирает. Лицо искажается от ярости, глаза сужаются.

— Клянусь тебе, Лекси... — он замолкает, и я понимаю, что совершила огромную ошибку. Я буду за это наказана.

Его губы кривятся, и всё, о чём я могла в тот момент думать, это о том, что я влипла.

— О, Лекси, — говорит он. — Что ты делаешь, детка? Ты думаешь, я шутил, когда говорил, что не остановлюсь? Ты испытываешь меня, малышка?

Честность. Будь честной.

Иногда, мне хотелось бы иметь специальную кнопку обратной перемотки для моего рта. Я пытаюсь исправить то, что натворила:

— Прости. Мне просто нужно было знать наверняка.

Он гладит мою спину рукой вверх и вниз, и я начинаю расслабляться. Я не могу раскусить этого парня. Он то холодный, то горячий. Он совершенно непредсказуем. И это выбивает меня из колеи.

Все еще полностью одетый, с торчащим членом, он продолжает водить рукой по моей спине и объясняет:

— Я же предупреждал тебя, что это не проверка, Алекса, — наклонившись вперед, он шепчет мне на ушко: — Все, что тебе нужно делать — это быть хорошей... то есть, подчиниться.

Это звучит достаточно просто. Теоретически. Верно? Нет. Не верно. Ни капельки.

После того, как я вырвалась из такого дома, где провела свое детство, теперь держусь за свою свободу обеими руками. Потому что зачастую, это все, что у меня есть в наличии. И так спокойнее жить, зная, что у тебя есть выбор. Так что, несмотря на то, что я понимаю Твитча и его потребность доминировать, я не уверена, что смогу так легко ему подчиниться. Хотя мне надо подчиниться человеку, которому я доверяю...

Ты доверяешь ему. Ты не знаешь почему... но доверяешь.

Внезапно на меня обрушивается волна стыда. Не могу поверить, что я во все это ввязалась. Притихнув, я избегаю его глаз.

— Не делай мне больно, Твитч, — умоляю я, — пожалуйста, не причиняй мне боль.

Рука, которая гладила спину, останавливается, лишив меня таким образом, того небольшого чувства комфорта, что я испытывала.

— Раздень меня, детка, — требует он охрипшим голосом.

Мое сердце выпрыгивает из груди.

Это, правда, со мной происходит. Я, правда, собираюсь позволить ему делать со мной разные вещи. Плохие вещи.

Я сжигаю все мосты, взявшись за край его футболки и аккуратно сняв ее с него через голову. Она падает на пол с глухим звуком, и я опускаю большие пальцы моих рук за край пояса его джинсов. Подняв глаза, я в упор смотрю на него.

Он никак не реагирует. Его лицо — непроницаемая маска.

Медленно тяну его джинсы вниз, они застревают вокруг лодыжек. Черт. Я забыла про обувь. Надеясь, что не облажалась в тридцать восьмой раз за этот вечер, я смотрю вверх на него широко открытыми глазами. Он молча дает мне понять, что все в порядке, когда одаривает легкой улыбкой. Опустившись на колени у его ног, я развязываю шнурки и снимаю его обувь и носки, прежде чем полностью освобождаю его от джинсов.

Итак.

Это было неловко.

По крайней мере, для меня.

Он протягивает мне руку, я берусь за нее, и он помогает мне встать. Затем он делает то, чего я совсем не ожидала. Он тянет меня вперед, берет меня за руки и оборачивает их вокруг своей талии. Своими руками он обнимает мое тело. И так мы стоим, голые, тесно прижавшись друг к другу. Я хочу услышать его сердцебиение. Мне необходимо удостовериться, что оно у него есть. Сердце, в смысле. Повернув голову в сторону, я прислоняюсь лбом к его груди, закрываю глаза и глубоко вздыхаю, сжимая его за талию.

Как только я подумала, что мне, оказывается, не о чем было волноваться, его руки с силой сжимают меня. Очень сильно. Чересчур сильно. Я зажата и чувствую, что меня словно поймали в капкан, поэтому напрягаюсь.

— Не сопротивляйся, — мягко говорит он. — Я могу и себе, и тебе доставить удовольствие.

Я молча соглашаюсь, но у моего тела другие планы. Я начинаю извиваться в его руках, и он ухмыляется.

— Или сопротивляйся. Без разницы. Я не хочу причинять тебе боль, но я это сделаю, если понадобится, Алекса. Это твой выбор.

Я продолжаю вырываться и шиплю через стиснутые зубы:

— Нет выбора. У меня нет выбора. Я не могу даже пошевелиться, чтобы сделать гребаный выбор! — совершенно очевидно, что я в панике.

Чересчур сильно стиснув меня в своих объятиях, он приказывает:

— Посмотри на меня.

А я не хочу, я возмущена. И раздражена. Я не желаю, чтобы у меня отбирали право выбора.

Я не хочу быть слабой.

Без лишних слов, Твитч опускает одну из своих рук, и прежде, чем я осознаю это...

Шлеп!

Мой зад пульсирует. В этот раз он шлепнул меня намного сильнее, чем в прошлый! Мой рот раскрылся прежде, чем я смогла осмыслить то, что я делаю:

— Что, чёрт возьми, с тобой не так? Прекрати!