Кореллианская трилогия-1: Западня - Роджер Аллен

Сейчас придется попотеть. Даже в нормальных условиях ручное управление грузовым кораблем — дело не простое. Посадка же в ночное время, на чужой территории, без помощи диспетчерской службы, да еще на раскуроченном корабле, потребует от пилота полной самоотдачи.

Держать хвост пистолетом! Нечего распускать нюни. Нужно думать о хорошем. О том, что космоплан — добротный старый корабль, который выдержит посадку, как выдерживал до сих пор полет. Вспомнить все, чему ее учили, все эти карты Кореллианы, которые она знала наизусть, как собственное имя. Думать о том, что вряд ли кто-нибудь станет искать ее, а если т станет, то черта с два отыщет.

Вот так. Думать о хорошем. Только о хорошем. Календа еще раз проверила все бортовые системы. Еле дышат. Но спасибо и на том. Она посмотрела в иллюминатор на темную громаду Кореллианы. Красиво. Кажется, протяни руку — и коснешься ее поверхности. Космоплан приближался к планете с теневой стороны, но Кореллиана совсем не была погружена во тьму кромешную. То там, то здесь сверкали огни городов, свет звезд серебрил верхушки облаков, синее небо и черную землю. Точки, гирлянды и протуберанцы огней спящего там, внизу, мира создавали впечатление, будто планета светится изнутри.

Мир прекрасный и полный опасностей. Там надо быть начеку. Только бы остаться в живых. Календа проверила таймер, ведущий обратный отсчет времени. Еще немного, и пора вырубать двигатель.

Разумеется, в нормальных условиях посадку надо производить со включенными двигателями, которые станут тормозить космоплан, уменьшая орбитальную скорость до скорости полета. Но единственный работающий двигатель развивает слишком малую мощность, чтобы можно было осуществить такой маневр. Придется приземляться дедовским способом — врезаясь в атмосферу. Замедлить движение корабля поможет сопротивление воздуха, если не работа двигателей. Теоретически конструкция корабля позволяет выдержать подобную аварийную посадку, но лучше бы не проверять эту теорию на практике. Однако иного выбора у нее нет. Часы отщелкивали последние секунды, и нулевой отсчет приблизился неожиданно быстро. Вырубив единственный уцелевший двигатель, Календа переориентировала корабль для аэродинамического торможения.

Сейчас она почувствует небольшую дрожь от соприкосновения корпуса с атмосферой…

Не успела Календа подумать об этом, как космоплан вздрогнул, затрясся как в лихорадке, рычаги управления завибрировали у нее в руках. Календа мертвой хваткой вцепилась в штурвал и заставила корабль снова встать на ровный киль. Ей не раз приходилось совершать вход в атмосферу, и почти всегда первый контакт с нею был плавным и едва ощутимым. На этот же раз ей показалось, будто ее космоплан врезался в гору камней. Очевидно, наружная обшивка повреждена в гораздо большей степени, чем она предполагала. Посадка предстоит веселенькая…

Послышалось несколько ударов, космоплан заходил ходуном, что-то заскрежетало, и с диким воем от корпуса оторвалась какая-то деталь. Корабль попытался было перекувырнуться, но Календе каким-то образом удалось выровнять курс. Неизвестно, какую деталь потерял корабль, но благодаря этому движение его стало более устойчивым.

Белинди сверила фактическую траекторию полета с заданной. Выяснилось, что слишком высоки и скорость и высота полета. Она ввела поправки, какие было можно сделать, и стала наблюдать за дисплеями. Температура обшивки неуклонно возрастала. Космоплан снова начал вздрагивать, затем послышались глухие ритмичные удары. Вот-вот оторвется еще какой-то элемент конструкции.

Раскачиваясь из стороны в сторону, содрогаясь всем корпусом и скрежеща, корабль глубже проникал в атмосферу Кореллианы. Его раскаленный нос приобрел уже вишневый оттенок. Такого Календе еще не доводилось наблюдать. Привыкшая к плавным, обеспечиваемым мощными двигателями посадкам, она впервые имела дело с отошедшим в глубь веков аэродинамическим торможением.

Перегрузки резко увеличились, молодая женщина чувствовала себя так, словно очутилась в чьих-то смертельных объятиях. Снова послышался аварийный зуммер, едва различимый в какофонии звуков, наполнивших кабину пилота. С трудом удерживаясь в сиденье, Календа сумела-таки установить, что обозначает сигнал. Сработал аварийный датчик температуры. Не иначе.

Ну уж это никуда не годится. Календа не осмелилась оторвать рук от штурвала, чтобы ввести какие-то поправки в режим полета. Кроме того, вряд ли каким-то образом возможно понизить температуру. Теперь даже нельзя отказаться от попытки приземлиться. У единственного двигателя, работающего на одну восьмую своей мощности, не хватит силенок снова вывести корабль на орбиту.

Правда, находиться на орбите в космоплане, корпус которого, по-видимому, состоит из дыр и трещин, без пищи и воды, — удовольствие небольшое.

Бумм! Грохот был настолько силен, что Календа выпрыгнула бы из кресла, не будь она к нему пристегнута. Какая-то деталь оторвалась внутри космоплана. Второй удар, послабее.

Видно, деталь эта ударилась о противоположную переборку.

Начавшаяся вибрация достигла максимальной амплитуды, и в тот самый момент, когда, казалось, корпус корабля разлетится на части, она стала ослабевать и исчезла. Гораздо быстрее, чем возникла.

У Календы появилась слабая надежда, что самое страшное позади. Корабль по-прежнему швыряло из стороны в сторону, но, во всяком случае, вход в атмосферу он выдержал. Теперь из полуразвалившегося космоплана он превратился в получивший сильные повреждения самолет. Это вовсе не значит, что он стал более управляемым или что она, Белинди, станет менее покойником, если ей не удастся справиться с космопланом, не скрывающим своих самоубийственных намерений.

По ту сторону двери послышался громкий свист. Начавшись на самой высокой ноте, звук этот постепенно перешел в низкий рев. Звук этот означал, что в кормовые отсеки корабля врывается атмосферный воздух. Календа не решалась оторвать взгляд от лобового иллюминатора и основных дисплеев, чтобы посмотреть на дисплей окружающей среды, однако она знала, что наличие воздуха в кормовом отсеке — хороший знак. Теперь она сможет проникнуть в него и взять аварийное снаряжение.

Календа проверила скорость поступательного движения и снижения. И скорость движения, и высота полета все еще слишком велики. Теперь вопрос в том, как ей удастся регулировать подачу энергии и скорость спуска. А сгорит она в атмосфере вместе с кораблем или нет, это уж как бог даст. Чтобы еще немного сбить скорость, Календа совершила серию плавных, с большим радиусом, 8-образных маневров.

Во всяком случае, она хотела, чтобы они были плавными и с большим радиусом. Если при управляемом входе в атмосферу корабль вел себя словно извивающийся в конвульсиях бантха, то в режиме аэродинамического торможения походил на того же бантха, но уже не подающего признаков жизни. Космоплан почти не реагировал на команды, и, совершая каждый новый виток, Календе приходилось прилагать все большие усилия. В системе управления, испытывавшей огромные перегрузки, послышались гулкие удары. Календа перестала сражаться с кораблем: пусть все идет своим ходом.

Корабль погрузился в бархатный мрак ночного неба планеты. Сопротивление атмосферы возросло. Корабль бился в эпилептическом припадке. Чего еще можно было ожидать, если вся его аэродинамика нарушена. Ведь она так старалась уцелеть, чтобы добраться до атмосферной оболочки планеты, что не потрудилась представить себе, как поведет себя корабль, очутившись в ее толще.

Неожиданно Календа поняла, что рискует не промахнуться мимо цели на пару километров, а превратиться в смрадный клуб пламени, так и не коснувшись поверхности планеты. Она рассчитывала приводниться недалеко от берега, а не посреди океана. Выход один: надо снова запустить уцелевший двигатель и увеличить длину траектории. Календа полагала, что делать этого не придется, она не надеялась на двигатель, да и не была уверена в том, что корпус корабля выдержит нагрузки, вызываемые и трением искореженной обшивки, и сумасшедшей работой двигателя. Огромная нагрузка на стабилизаторы и эксцентрическая тяга двигателя могут привести к большой беде. Правда, выбора у нее нет. Если не запустить двигатель, корабль утонет.

Календа выглянула в иллюминатор. Зрелище было великолепное. Даже борьба за жизнь не помешала ей насладиться представшей ее взору картиной. Секунду, две, три она упивалась ею, словно желая сохранить эту красоту в памяти, если придется погибнуть. Безоблачное, иссиня-черное небо усыпано яркими, как алмазы, звездами — белыми, алыми, голубыми; на фоне темно-синего океана, испещренного серыми гребнями пены, сверкают бриллианты, рубины и сапфиры.

До чего же красиво! Но если она хочет наслаждаться подобными красотами и впредь, надо оторваться от этого зрелища и приняться за работу. Плавно, с предельной осторожностью, она подала питание на уцелевший двигатель, доведя его мощность до одной шестой потенциала. Космоплан завалился на левый борт, но Календе удалось выровнять его без особого труда. Корпус негромко застонал: но чего еще было ожидать при таких перегрузках?