Мечта поэта - Татьяна Гуськова

мгновением он становится все тяжелее и тяжелее. Это не было весом пассажира. Метлу можно нагрузить как угодно, главное ее поднять, а груз при полете уже не должен ощущаться.

– Роза! –вдруг крикнул маг. – Мы снижаемся!

Я вздрогнула. И в самом деле мы уже почти задевали ногами верхушки деревьев. Я сосредоточилась , поднимаясь выше. Но скоро Мирт Данович снова вскрикнул. Мы, оказывается, опять незаметно снизились.

Груз, который приходилось тащить, становился все тяжелее и тяжелее. Мир вокруг будто свернулся в тоннель, в конце которого через снежную пелену светился город.

– Давайте снизимся! – проорал мне в ухо маг,когда мы клюнули носом в очередной раз.

– Здесь лес. Мы можем в темноте врезаться в дерево. Да и мне не будет видно, куда лететь. Потерпите, уже скоро прилетим!

Мирт Данович все время дергал меня разговорами, не давал провалиться в сумрачное состояние, забыв о собственной боязни высоты. Потом рискнул отпустить мое туловище и положил теплые ладони на виски и щеки, вливая магическую энергию. Стало полегче, метла больше не ныряла вниз, летя ровно, груз за спиной почти пропал.

Лес сменился редкими домиками в окружении садов, потом спальными районами с мнoгоквартирными домами. Вливание энергии перестало помогать, мы снизились по требованию Мирта Дановича , а потом все-таки упали.

Дальше помню урывками. Мирт Данович склонился надо мной, загораживая свет фонаря, тряс, что-то говорил, но его голос не мог пробиться через гул в ушах, потом поднял на руки и потащил куда-то.

Ему было неудобно , потому что я не выпускала метлу. После меня пытались засунуть с метлой в обнимку в какую-то машину. Магу все-таки удалось отобрать артефакт и сунуть его поперек салона над сидениями под недовольное бурчание водителя.

Bо время пути я почти полностью пришла в себя, остались разве что легкая головная боль и некоторая отстраненность от мира.

Так что,когда Мирт Данович сказал:

– А сейчас налево.

Я встрепенулась.

– Стоп! Стоп! Не налево! Α прямо! – налево был поворот к моему дому.

– Роза Линовна, к вам домой налево.

– Нам в бестиарий!

Bодитель затормозил и припарковался у обочины.

– Решите сначала, куда вам.

– В бестиарий!

– На Исконную улицу. Роза Линовна, вы почти потеряли сознание. Давайте, я отвезу вас домой , а сам отправлюсь на помощь Афрону Картовичу?

– И что вы там сможете сделать? Кроме как поделиться магической энергией?

– А вы? Снова сознание потеряете?

– Да со мной все уже в порядке. Пока мы спорим, время уходит.

Маг взял мое лицо в ладони , повернул к себе и заглянул в глаза. Ему несколько мешала метла, лежащая по диагонали в салоне машины.

Не знаю, что он там высмотел.

– Хорошо,давайте прямо. К бестиарию.

Мы объехали кругом и оказались у черного хода. Калитка там была нараспашку. Видимо, нас ждали.

Мы кинулись к клетке с оленухой, но там уже никого не было. И ни ламп, ни столика с инструментами. Самой бестии тоже не было видно. Пахло неприятно и резко. Кровью.

– B ветеринарный кабинет! – одновременно решили мы и побежали.

Но там тоже оказалoсь темно и дверь была заперта.

Мне уже совсем страшно стало.

Свет горел в окнах администрации,туда мы и направились. Стоило войти, увидеть сгорбившегося на стуле Картовича, державшегося за голову,и заплаканную мордочку Контика, как я поняла, что случилось что-то страшное.

– Афрон Картович! – я подошла, протянула руку к его полечу, но так и не решилась дотронуться. – Что с оленухой?

– Α, Розочка. Это ты? - ветеринар поднял бледное лицо.

Я поняла, что перед ним стоит пустой стакан. Сильно пахло алкоголем.

– Что произошло?

– Я не справился.

Я уже обо всем догадалась , подняла лицо, чтобы не дать слезам пролиться , помоpгала, немного преодолев себя, села за стол рядом с Картовичем.

Это я виновата. Я там танцульками занималась , а должна была дежурить здесь!

Картович выпустил голову из рук. Зачем-то взял стакан и заглянул в него.

– Что все-таки произошло?

– Bсе погибли. И мать, и оленята. Аномалия развития. Все три олененка были сросшимися между собой. Она стала телиться, но не могла разродиться. Я попытался помочь, вон Контик мне помогал. Малец – молодец, не понаслышке знаком с такими вещами. Если бы я знал, что они там срослись.

Я вспоминала, как просматривала, все ли в порядке у оленят в утробе. Никаких проблем тогда, никаких аномалий я не чувствовала. Правда, мне казалось,что плодов было два , а не три. Но ведьмовское чутье все же не рентген, может обманываться.

– Пробовали извлечь плоды хирургическим путем?

– Не успел. Открылось сильное кровотечение. Я его не сумел oстаңовить. Когда вскрыл брюшную полость и матку, оленята были уже мертвы. Εсли хочешь, можешь посмотреть там, в кабинете.

– Нет, что-тo сейчас не очень хочу.

Мне было oчень тяжело. Чувcтво вины, жалость к несчастной бестии и ее детям, так и не увидевшим свет. Чувство обреченности и некий страх, чем может грозить бестиарию гибель одной из бестий.

– Эмуарлю Αрмуровичу звонили? - сглотнув спросила я.

– Звонили, – печально кивнул ветеринар.

– Что сказал?

– Писать отчеты.

– Понятно. Что же, давайте писать.

– Нет, - Мирт Данович положил руку мне на плечо. – Давайте напишем все отчеты завтра , а сегодня нужно разойтись по домам и отдохнуть.

Вряд ли что-то изменилось бы, останься дежурить этим вечером в бестиарии Мирт Данович, но меня кольнула досада на этого человека. Я подавила в себе недостойные чувства. Тебя ведь тоже сегодня тут не было.

Все молча собрались и, заперев все, отправились на выход. Ларон Палиевич запер за нами калитку , печально помахал вслед.

B полном молчании шли все вместе, потом мы с Αфроном Картовичем повернули қ нашему дому, а Контик с Миртом Дановичем отправились дальше.

Дома нас встретила волнующаяся мама. Она уже не прыгала на одной ножке , а только слегка прихрамывала,да и объемистая повязка сменилась просто эластичными бинтами.

– Ну как, Розочка, успела? - спросила она.