Германская история - Александр Патрушев

Возможно, что немецкие государства сумели бы и в 1840-х гг. сохранить лояльность своего населения, а Германия так и оставалась бы только географическим понятием. Но к этому времени реформы были практически приостановлены. А экономическая модернизация, проводимая с помощью реформ, повлекла за собой такие социальные издержки, которых никто не предполагал. Постоянно нарастало возмущение как невыполненными обещаниями введения настоящей конституции, так и политикой властей, усиливших цензуру и все чаще применявших полицейские меры против оппозиции. Пути государства и общества расходились все больше.

В Германском союзе не только возросло социальное напряжение, но вновь усилились и политические волнения, связанные, как обычно, с внешнеполитическим и экономическим кризисами. После событий 1830 г. властям удалось сохранить за собой общественно-политический контроль, но поскольку в большинстве немецких государств теперь существовали ландтаги, либеральные члены которых, имея депутатскую неприкосновенность, могли произносить дерзкие речи и публиковать резко критические статьи, то либеральная оппозиция значительно упрочила свои позиции. Все большую популярность завоевывала идея национального единства, особенно после Рейнского кризиса 1840 г., когда Франция впервые после 1815 г. снова обнаружила стремление установить свою границу по Рейну. Это привело к всплеску стихийного массового национального движения в Германии, направленного не только против Франции, но и против вялой реакции Германского союза на домогательства Парижа.

В 1840-х гг. произошло новое оживление немецкого национализма и его организаций. Спортивно-патриотическое движение охватило всю страну. Важным компонентом национального движения стали певческие союзы. Они организовывали общегерманские фестивали, подогревавшие национальные эмоции. На первых общегерманских научных конгрессах постоянно подчеркивалось единство науки и национальной идеи. Эти годы стали также временем интенсивного создания национальных памятников — кёльнского собора, монумента Арминию в Детмольде, Валгаллы близ Регенсбурга, павильона освобождения в Кельхайме. Национальная идея и либеральная оппозиция стали двумя сторонами одной и той же медали.

Социально-политическим волнениям не хватало только экономического кризиса, чтобы сложилась непосредственная революционная ситуация. Но это произошло в 1846 г. Кризис 1846-47 гг. был последним европейским кризисом старого типа, который разразился из-за неурожая и вызванного им голода. За ним в 1847-48 гг. последовал первый «современный» кризис экономического роста, причиной которого стал обвал конъюнктуры потребительских товаров из-за перепроизводства.

В Германии повсеместно вспыхнули стихийные голодные бунты, переросшие в Берлине в «картофельную войну». Эти бунты были подавлены военной силой. Заявил о себе и конституционный либерализм. 10 октября 1847 г. в гессенском городе Рёппенгейм собрались ведущие деятели этого направления, чтобы потребовать создания немецкого федеративного государства с сильным и ответственным перед парламентом правительством. А месяцем ранее в баденском Оффенбурге устроили съезд радикальные демократы, провозгласившие своей целью создание единой германской республики. Оживились также социально-революционные и социалистические круги, во главе которых стояли Фридрих Геккер, Вильгельм Вейтлинг, Мозес Гесс, а также радикальные союзы немецких подмастерьев, созданные эмигрантами в Швейцарии, Париже и Лондоне. Волна протеста и недовольства, которую не могли остановить власти, настраивала общество на близкие революционные потрясения.

ПРОБЛЕМЫ РЕВОЛЮЦИИ 1848 ГОДА

И вновь, уже в третий раз, известие из Парижа, пришедшее 24 февраля 1848 г., всколыхнуло всю Европу. Во Франции разразилась новая революция, свергнувшая буржуазного короля Луи Филиппа. Почти во всех немецких столицах начались уличные демонстрации и столкновения с полицией. В ландтагах умеренно-либеральная и радикально-демократическая оппозиция громогласно требовала свободы прессы и собраний, разрешения политических партий и создания гражданской гвардии, наконец, созыва общегерманского парламента с целью объединения страны. За мартовскими требованиями последовало создание «мартовских министерств» из либералов, которые начали осуществлять эти требования. Царило всеобщее национальное воодушевление. Новое баварское правительство поэтически называли «министерством утренней зари», а черно-красно-золотые знамена национального движения развевались над всей Германией.

Прокатившаяся штормовым валом с Запада на Восток революция достигла главных государств Германского союза — Австрии и Пруссии. В Вене умеренно-либеральное движение за считанные дни было захлестнуто радикально-демократическим потоком. Меттерних бежал в Англию, императорский двор укрылся в Инсбруке, а во всех частях империи вспыхнули национальные революции. В Пруссии сперва казалось, что Фридриху Вильгельму IV удастся обуздать стихию революции и самому встать во главе объединительного движения. Но король-романтик колебался слишком долго, его уступки явно запоздали. 18 марта в Берлине началось народное восстание и баррикадные бои на улицах прусской столицы. Испуганный король был вынужден вывести войска из города, согласиться на создание либерального правительства и объявить в воззвании «К моим возлюбленным берлинцам» о предстоящем созыве прусского Национального собрания для выработки конституции.

18 мая 1848 г. во франкфуртской церкви Св. Павла открылось общегерманское Национальное собрание из 585 представителей немецкого народа, чтобы принять общегерманскую конституцию и избрать национальное правительство. Это была впечатляющая демонстрация свободы и единства Германии.

Но какой должна была стать новая Германия? По этому вопросу никогда не было единодушия. Раскололся и Франкфуртский парламент, где определились две позиции. Сторонники великогерманской платформы предлагали объединение всех немецких земель под скипетром Габсбургов. Им противостояли приверженцы «малогерманского» решения проблемы: объединение Германии под эгидой Пруссии и без многонациональной Австрийской монархии. Разгорелись многомесячные дискуссии о сути и границах будущего единого государства, а тем временем разочарованные нерешительностью либералов революционные демократы подняли в Бадене республиканское восстание, плохо подготовленное, несвоевременное, которое было жестоко подавлено войсками Германского союза, главным образом пруссаками. Можно сказать, что «прусские игольчатые ружья уничтожили миф национальных баррикад». При этом прусские солдаты не думали о том, что они стреляют в своих немецких соотечественников. Нет, они стреляли в баденцев, саксонцев, баварцев, гессенцев. Это и показало слабость чувства общегерманского братства и национального единения.

Наконец, после долгих споров. Франкфуртский парламент принял конституцию, по которой единая Германия должна была стать конституционной парламентарной монархией с гарантированными основными правами и свободами граждан. Он избрал временное центральное правительство во главе с либеральным австрийским эрцгерцогом Иоганном. Но на деле конституция так и осталась клочком бумаги, а правительство не имело ни силы, ни авторитета, ни реальной власти.

Франкфуртский парламент часто называли «непрактичным профессорским» парламентом. Но в тех условиях он сделал все, что было в его силах. Другое дело, что судьба революции решалась не во Франкфурте или, во всяком случае, не только там. Бессилие франкфуртского парламента со всей очевидностью проявилось во время шлезвиг-гольштейнского кризиса. В марте 1848 г. Шлезвиг и Гольштейн заявили о своей независимости от Дании, образовали временные правительства и обратились за помощью к Национальному собранию. Судьба этих герцогств всколыхнула немецкое общество. Для национального движения Франкфуртский парламент мог стать легитимным только в том случае, если он сумеет возвратить эти территории в лоно единой Германии. Но у него не было собственной армии, поэтому парламент призвал на помощь прусского короля. Прусские войска действовали успешно и вторглись далеко в глубь Ютландии, но король отозвал их назад из-за протеста и угроз со стороны Англии, России и Франции. В Северном море угрожающе замаячил британский флот, на границах Восточной Пруссии появились русские войска, французские послы при немецких дворах вручили резкие ноты протеста. Германские притязания на земли, принадлежавшие тогда датской короне, подтвердили опасения других держав, что создание единого немецкого государства в центре континента взорвет европейское равновесие сил.

Но франкфуртский парламент потерпел фиаско не только из-за внешнеполитической ситуации, но и из-за собственного страха перед радикализацией революции. Буржуазно-либеральные круги, которые мечтали о конституционной монархии наподобие британской, теперь опасались возможности второй, социальной, революции с кровавыми ужасами якобинского террора. Они предпочли пойти на компромисс с окрепшими силами контрреволюции в Берлине и Вене, стремясь сохранить то, что уже было достигнуто. Так, в Пруссии было достаточно даровать умеренную конституцию, чтобы в ноябре 1848 г. революция там фактически закончилась. Национальное собрание, стремясь решить вопрос о верховной власти, предложило германский трон прусскому королю, но эта попытка провалилась. Фридрих Вильгельм IV охотно принял бы на себя управление Германией, но только если власть будет передана из рук остальных немецких монархов, а не парламентом. Когда делегация из Франкфурта предложила ему императорскую корону, то в письме к гессенскому герцогу король назвал ее «свинским обручем из грязи и дерьма», от которого несет «тлетворным запахом революции». К тому же он не без оснований опасался интервенции других европейских держав, в том числе и Австрии. Для этого миролюбивого и панически боявшегося конфликтов человека новая внутригерманская война была немыслима.