Команда хоть куда - Тимофей Печёрин

Так что на следующий день телеги с детьми благополучно отбыли к месту встречи с посланниками Ковена. А Ролан, Крогер и подполковник Берт остались ломать головы над причинами ночной атаки. Тогда как Джилрой продолжил свои тренировки — больше-то что оставалось? Тем более, время полета он уже успел увеличить до получаса.

По совету конфидента крылатый веллундец перешел к следующему этапу подготовки. Предпринимая полеты не только при свете дня, но и по ночам. Хотя бы понемногу — сначала. Но, главное, постепенно и ненавязчиво приучая глаза к темноте.

Понятно, что первый ночной вылет потерпел фиаско. То есть, в воздух-то, конечно, Джилрой подняться смог. Крылья уже неплохо слушались его. Да только через пару минут последовала довольно-таки жесткая посадка. Причем не абы куда, а на одну из солдатских палаток. Случилось приземление уже после команды «отбой», так что павшего как снег на голову рукокрыла обитатели палатки встретили отнюдь не радушно. Добро, хоть без побоев обошлось. Зато в словесной форме солдаты хорошенько надругались и над самим Джилроем, и над его предполагаемой родней.

Страх попасть под горячую солдатскую руку, вполне ожидаемо, придал силы начинающему летуну. Соскочив с поверженной палатки, он судорожно замахал крыльями. И вознесся под ночное небо, похожий на ныряльщика, судорожно всплывающего из пучины.

— А пройдоха-то наш… того, — с удовлетворением заметил Крогер, стоя у входа в штабную палатку и наблюдая за полетами Джилроя, — успехи делает, я хотел сказать.

Дело было уже днем. Но и в светлое время суток человек, превращенный в лил’лакла, не бездельничал. Хотя, в счет ночных тренировок позволял себе вздремнуть на пару часиков после обеда.

А сэру Ролану и подполковнику Берту было не до сна. Они и телохранителя-то слушали вполуха. А сами, склонившись над столом с картой окрестных земель, делились соображениями по поводу недавнего нападения и попытки освободить детей.

Говорил в основном конфидент:

— К выводу, что это были именно крестьяне, я склоняюсь по трем соображениям. Во-первых, только у них была причина лезть в бой с очень сомнительными надеждами на успех. Обратите внимание, подполковник, они дрались до последнего, никто даже не пробовал сдаться в плен или удрать. Наемники же предпочли бы действовать с точностью до наоборот. И потерями обойтись наименьшими, и успеха добиться. А лучше — вообще не лезть на рожон против армии его величества.

Берт пожал плечами, а Ролан продолжил:

— Во-вторых, действовало это… сборище, иначе не скажешь, на редкость неумело. Даже часовых по-тихому обезвредить не догадались. Но поперли всей гурьбой, напролом, только что без криков «ура!» и боевых кличей. И, конечно же, не удосужились разведку провести. Не то бы знали, что дети собраны на другом конце лагеря.

— Но кто-то же этих… крестьян вооружил, — решился на возражение командир полка.

— А это уже будет «в-третьих», — не преминул ответить конфидент, — если приглядеться к оружию этих незадачливых воителей, то нетрудно заметить, что оно чересчур разнообразно для цельного отряда. Кто с пикой пошел, кто с мечом, кто с топором или кинжалом. То есть, простой вещи, что выбор оружия диктуется условиями битвы, эти бедняги не знали. Соответственно, и вооружились каждый, как боги на душу положат.

К тому же, все добро это не самого лучшего качества. То клинки ржавые, то наконечник у пики затуплен. В какой-нибудь оружейной лавке подобное старье можно купить за полцены.

— Оружейная лавка, — смекнул Берт, при всех своих недостатках, не будучи непроходимым глупцом, — в городе, то есть.

— Именно так! — с готовностью согласился Ролан, — схватываете на лету, подполковник. И посему переходим к другой, так сказать, стороне медали.

Надо сказать, что слова конфидента порадовали назначенного им командира полка. Во-первых, как само по себе выражение довольства со стороны столичного начальства. А во-вторых, подобно большинству вояк, подполковник Берт медали и ордена любил. Упоминание же оных, даже в метафорическом смысле, ободряло. Давая надежду на то, что китель Берта вскорости украсит и настоящая медаль. А то и две — да с присвоением нового звания в придачу.

Однако разговор, принявший столь приятный оборот, оба вынуждены были прервать. Потому как неожиданно в палатку буквально ворвался вспотевший и взволнованный лейтенант.

— Разрешите доложить, господин подполковник! — выпалил он, совсем еще молодой парень, — только что вернулись солдаты… роты снабжения. Отправленные сегодня с целью пополнения запасов… в селение Хивелл.

— И что же? — недовольно вопрошал Берт. Он умел быть грозным. Перед подчиненными. И, особенно, если речь шла о невыполнении приказа.

— Жители Хивелла отказали… ничего не дали нам, — дрогнувшим голосом сообщил лейтенант, — более того… они говорят, что больше не будут платить его величеству налоги… и вообще. Не нужен им будто бы такой король, который не может защитить подданных.

— Проклятье! Да как же так?! — подполковник чуть в волосы себе не вцепился, на миг забыв, что вцепляться особо не во что, — если это все из-за детей… но ведь из Хивелла мы детей не забирали. Это богатое село… и вообще. Тамошний люд сроду был предан его величеству. Как же… как же так, я вас спрашиваю?

— Не могу знать, господин подполковник, — проговорил лейтенант вполголоса и словно бы виновато.

— Ладно, проваливай, — Берт вздохнул, — так что же, сэр? Вы по-прежнему против того, чтобы этих бунтовщиков-деревенщин маги… ну, хотя бы поджарили?

С последними фразами он обращался уже к Ролану. Но тот остался непреклонен.

— Если за каждый случай неповиновения поджаривать целые села, — строгим, но терпеливым тоном, медленно с расстановкой проговорил конфидент, — то подданных у его величества вскоре совсем не останется. Это понятно? Теперь другой момент. Вы правильно сказали насчет бунтовщиков. Да, как ни печально, в этих землях зреет бунт. А значит, позволить себе лишнюю кровь мы не можем.

— При всем почтении, — вот как раз о почтении-то Берт на миг позволил себе забыть, — но Эбер Пятый действовал с большей решимостью. И того же требовал от нас, своих верных слуг.

— Согласен, — сухо молвил на это Ролан, — только вот решимость без ума до добра не доводит. Самоубийца, подполковник, он тоже, знаете ли, решителен и непреклонен. Ну да мы отвлеклись. Я к тому, что разбираться здесь надо. А уже потом бить. Причем не куда вздумается, а чтобы на пользу пошло. Это понятно, подполковник?

— Так точно, сэр, — опомнившись и потупившись, отвечал Берт, — так у вас есть какие-то соображения?