Сборник "Хроники Амбера+Амберские рассказы" - Роджер Желязны

Рэндом, однако, взглянув на загадочной формы руль как раз в тот момент, когда снова раздался вой в лесу, удрученно покачал головой, и внезапно деревья стали гораздо выше; теперь их украшала бахрома из низко свисающих виноградных лоз и что-то вроде голубого испанского мха, похожего на кружевную накидку. Зато машина обрела почти нормальный вид. По счетчику у нас оставалось еще полбака бензина.

— Пока едем дальше, — задумчиво проговорил мой братец, и я только согласно кивнул.

Дорога снова стала значительно шире, на ней появилось бетонное покрытие, с обеих сторон лежали глубокие кюветы, заполненные грязной жижей. На поверхности жижи плавали листья, мелкие ветки, разноцветные птичьи перья…

Голова у меня вдруг стала странно легкой, я почувствовал небольшое головокружение. Рэндом тут же предупредил:

— Спокойно. Дыши глубже. — Хотя я ничего о своих ощущениях сказать не успел. — Мы срезаем путь, так что сила тяжести несколько изменится. До сих пор нам поразительно везло! Я хочу, пока возможно, попользоваться этим везением. Следует спешить: может быть, удастся выиграть время.

— Хорошая идея! — одобрил я.

— Может, и так, — пробормотал он. — Но мне кажется, в любом случае рискнуть стоит… Ого! Гляди-ка!

Мы взбирались на холм, и тут с другой невидимой нам стороны на вершину его вылетел грузовик и с грохотом понесся вниз, нам навстречу. Он мчался по встречной полосе прямо нам в лоб. Я резко крутанул рулем, чтобы избежать столкновения, но грузовик тоже резко вильнул. В самый последний момент, чтобы избежать лобового удара, я вынужден был съехать с дороги на мягкую обочину и остановиться у самого краешка глубокого кювета.

Справа от меня с визгом затормозил грузовик. Я попытался вывернуть колеса и выбраться на дорогу, однако мы прочно застряли в рыхлой земле.

Хлопнула дверца грузовика, и я увидел, что из кабины с правой ее стороны вылез шофер — что означало только одно: он-то ехал как раз по своей полосе, а мы — по встречной! Я был уверен, что нигде в Штатах нет левостороннего движения, в отличие от Великобритании, однако я был также уверен, что земные края, которые я знал, остались далеко позади.

Это была цистерна. На боку у нее огромными красными буквами было написано: «ЗУНОКО», а пониже и помельче — «ездием па всиму свету». Шофер обрушил на меня целый поток брани, едва я успел, выбравшись из машины, начать извиняться. Он был таким же высоким, как и я, только очень толстый и похож на пивную бочку; в руке он держал монтировку.

— Послушай, я ведь уже извинился, — сказал я. — Ну что тебе еще от меня надо? Никто не пострадал, машины целы…

— Да таких дерьмовых водил, как ты, и близко к дороге подпускать нельзя! — завопил он. — Ведь ты, ублюдок, кому хочешь под колеса попадешься!

Тогда из машины вылез Рэндом и сказал:

— Слушай, парень, вали-ка ты своей дорогой! — В руке Рэндом держал пистолет.

— Убери, — быстро сказал я, однако он не послушался и спустил предохранитель.

Наглый хмырь развернулся и бросился бежать; широко раскрытые глаза его побелели от страха, челюсть отвисла.

Рэндом поднял пистолет и аккуратно прицелился прямо в спину бегущего; мне удалось стукнуть его по руке, как раз когда он выстрелил.

Пуля чиркнула по бетонному покрытию и срикошетила назад.

Рэндом резко повернулся ко мне; лицо его было белым как мел.

— Ты, кретин чертов! Выстрел мог взорвать бак!

— А еще мог пришить того типа. Ты ведь в него целился?

— Ну и что? Кому какое дело? Все равно мы больше не воспользуемся этой дорогой, лет пятьдесят по крайней мере. Ублюдок осмелился оскорбить принца Амбера!.. Я ведь, между прочим, твою честь защищал.

— Свою честь я способен защитить сам, — медленно проговорил я, и душу мою вдруг охватило какое-то холодное ощущение собственного могущества. — Мне, а не тебе, было решать, казнить его или миловать. — Я с трудом сдерживал охвативший меня бешеный гнев.

И тут Рэндом виновато опустил голову.

Я услышал, как захлопнулась дверца грузовика, и цистерна ринулась по дороге вниз.

— Прости меня, брат, — сказал Рэндом. — Я бы никогда не осмелился… Но ужасно обидно было слушать, как кто-то из этих разговаривает с тобой таким тоном. Я понимаю: мне, разумеется, следовало подождать, пока ты сам решишь, как с ним поступить. По крайней мере, я должен был сначала посоветоваться с тобой.

— Ладно. Что там говорить. Давай выбираться на дорогу, — сказал я ему. — И поехали дальше, если сможем.

Задние колеса увязли в грязи по самые оси. Я озадаченно смотрел на них. Но тут Рэндом окликнул меня:

— Порядок, я взялся за передний бампер. Берись за задний и отнесем ее на дорогу… а потом будем держаться левой стороны.

Он не шутил.

Рэндом что-то сказал насчет меньшей силы притяжения, но настолько меньшей она не была. Я знал, что силен, но сомневался, что сумею поднять заднюю часть «Мерседеса». С другой стороны, иного мне не оставалось: Рэндом явно именно этого от меня и ожидал, а посвящать его в пробелы своей памяти сейчас не стоило.

Так что я присел на корточки, взялся за бампер и начал потихоньку выпрямлять ноги. Задние колеса с чавканьем вылезли из земли. Машина была — черт побери! — довольно-таки тяжелой, но я вполне мог ее держать, да еще в полуметре над землей!

При каждом шаге я погружался сантиметров на пятнадцать в мягкую почву, однако машину нес. И Рэндом тоже на своем конце вполне справлялся.

Мы поставили ее на дорогу, и мышцы лишь чуть-чуть ныли от напряжения. Потом я снял ботинки, вылил из них грязную жижу, вытер изнутри пучком травы, выжал носки, счистил грязь с брюк, швырнул свою обувь под заднее сиденье и босиком залез в машину.

Рэндом тоже быстренько прыгнул на свое сиденье и произнес:

— Слушай, я бы хотел еще разок перед тобой извиниться…

— Да ладно, — сказал я. — Дело прошлое.

— Да, конечно, но мне бы не хотелось, чтобы у тебя оставалась заноза в памяти…

— Не останется, — успокоил я его. — Просто отныне умерь свой пыл, когда будешь убивать кого-то в моем присутствии.

— Хорошо, — пообещал он.

— Тогда поехали. — И мы двинулись дальше.

Сначала мы долго пробирались по узкому, засыпанному камнями ущелью, потом миновали какой-то странный город, который, казалось, целиком был сделан из стекла или чего-то в этом роде; здания там были высокими, узкими и поразительно хрупкими, а люди просвечивали под розовым солнцем так, что отчетливо видны были их внутренние органы и даже остатки пищи, съеденной недавно. Прозрачные люди, толпясь на перекрестках, удивленно смотрели на мчащийся мимо автомобиль, однако ни один не махнул нам вслед рукой и ни один не решился перейти нам дорогу.