Рыба фугу по-русски - Светлана Богданова

Возвращение Боровиковского-младшего произошло рано утром, когда Стелла еще спала, а Катя уже варила кофе для хозяина. Бледный после ночного перелета Саша неожиданно появился на кухне и тихим голосом попросил чашечку кофе. Перепуганная Катя опрокинула кофейник, ошпарив ногу.

— Извини, обычно девушки воспринимают меня не так темпераментно, — он подошел к Кате и поднял с пола кофейник. — Тебе лучше снять колготки и чем-нибудь смазать ожог, а то волдырь вздуется.

Катя послушалась и стянула колготки, на щиколотке краснело припухшее пятно. Она стояла босиком на кафельном полу, не в силах отвести глаза от появившегося незнакомца.

— Ага! — громогласно возопил Боровиковский-старший, вбегая на кухню и сгребая юношу в объятья. — Не успел появиться, а уже барышням под юбки заглядываешь! Узнаю родную кровь. Кстати, мы тебя не ждали. Что ты опять натворил?!

— Дай отдохнуть с дороги, — не очень-то ласково ответил сын. — И вообще я кофе хочу! А ваша новая кухарка испугалась меня, опрокинула кофейник и ошпарила ногу. Так что по моей вине повреждена одна единица рабочей силы.

Катя бросилась вытирать разлитую на полу лужу, но Шурик как джентльмен усадил ее на стул и сам сварил кофе себе и сыну.

Разбуженная громкими разговорами в кухню влетела разъяренная Стелла, едва прикрытая развевающимся полупрозрачным пеньюаром.

— Сынок! Ты почему дома?! Мы с папой ждали тебя через месяц.

— Ну, мама, не начинай, — капризно протянул Саша. — Я голоден, в самолете такой гадостью кормили.

— Катя, ты чего расселась, — командовала Стелла. — Приготовь завтрак, я должна переодеться.

— Бедная Катя, — посочувствовал Саша. — Больно ошпарилась?

Девушка, покраснев, молча кивнула. Стелла смягчилась, увидев ожог, и принесла мазь и бинт. Самолично вызвавшийся перебинтовать ногу домработнице Шурик Боровиковский пал перед ней на колено. Он выдавил мазь из тюбика и нанес ее пальцем, дуя на ожог, бережно обмотал ногу и завязал концы бинта бантиком. Саша внимательно наблюдал за отцом, любующимся на оголенные девичьи ножки в присутствии матери. Но Стелла хранила полнейшее безразличие, делая вид, что ничего особенного не происходит.

Уже позже, после завтрака Саша рассказал, что западная железная дисциплина давила на его свободолюбивое мировосприятие. Он не собирался доказывать этим ненормальным трудоголикам, что достоин места, на которое его определил всемогущий папочка. Саша рассудил, что наработаться он еще успеет, молодость дается лишь раз, и надо прожить ее так, чтобы в старости не было мучительно больно. В таком вольном пересказе отпрыск Боровиковских усвоил мудрость классиков и, плюнув на карьеру, пустился во все тяжкие. После нескольких задержаний полицией за непристойное поведение в общественных местах ему закрыли визу и препроводили на родину.

Появление Саши спасло Катю от грехопадения. Она влюбилась в него с первого взгляда, забыв о золотых горах, обещанных Стеллой. Теперь Катя знала, зачем судьба привела ее в этот дом. Скрепя сердце, она продолжала флиртовать с хозяином и отчитываться перед отцом Константином о плодотворном развитии романа с Шуриком. Катя врала во имя своей большой любви, опасаясь гнева хозяйки и разлуки с кумиром.

Стелла тут же постаралась отправить сына на море с дочерью своих знакомых, но Саша решительно взбунтовался против попытки выставить его из дому и навязать в невесты перезрелую Милочку. Саша заявил, что Милочку на дух не переносит, в прямом и в переносном смысле: ее духи вызывают у него аллергию, истерики по сломавшемуся ногтю — ярость, а внешний вид — желание задушить как жертву злополучного эксперимента.

Стелла на это заявила, что более удачной партии для него не сыскать, и, если Саша будет привередничать, желающие и без него найдутся. Она же, как мать и будущая свекровь, обещает подарить сыну красный «ягуар», а Милочку — уговорить на пластическую операцию. Саша долго хохотал над этим предложением. Он скорее согласится на операцию по перемене пола и будет до старости ездить на разваливающейся «ауди», чем женится на материной избраннице. А если мать не угомонится, он отобьет у отца домработницу Катю, тайно обвенчается с ней и наплодит кучу детишек, чтобы скрасить ей старость.

Как кричала Стелла, слышали все соседи. Никакого мезальянса в ее доме не будет! Хватит с нее романтических похождений супруга! Никто не считается с ее мнением. С капризами Шурика она давно смирилась, как волка не корми, он все равно в лес смотрит. Но Сашенька, ее любимый сынок, ее надежда и утешение…

Саша не выдержал и ушел из дома, хлопнув дверью. Стелла приняла успокоительное и заснула. А Катя, повторяя Сашины слова о браке и детишках, не сомкнула глаз до рассвета. Он обратил на нее внимание, значит, она ему не безразлична, значит, он и вправду может на ней жениться!..

Под утро, царапая замок ключом, явился в стельку пьяный Саша. Катя, тайком от родителей, впустила его в квартиру, оттащила в комнату, раздела и уложила в кровать. Она долго сидела рядом, гладя его волосы и любуясь на своего смелого принца, дерзнувшего перечить материнской воле.

Но уже днем Саша снова не обращал на Катю никакого внимания, а ее лучезарные улыбки, адресованные кумиру, разбивались о его равнодушный взгляд. Она погоревала, но вскоре поняла, что Саша не хочет нового конфликта с матерью и скрывает от нее истинное отношение к Кате под напускным безразличием.

Однажды Стелла и Шурик вдвоем отбыли на официальный прием. Катя принарядилась, сделала прическу и макияж, открыла новый любовный роман, сварила себе кофе и села с книгой на кухне поджидать Сашу. Саша пришел не один. Высоченная, на голову выше кавалера, девица с ногами от ушей и юбке а-ля набедренная повязка прижималась к Катиному возлюбленному словно к своей собственности. Эта дылда, рядом с которой Катя смотрелась как воробушек против цапли, взгромоздилась к Саше на колени и обвила руками его шею. Она потребовала шампанского, обращаясь к Кате словно к официантке. Катя не шелохнулась. Девица нагло уставилась на Катю. В воздухе запахло скандалом.

— Это ваша домработница? — спросила девица, подойдя к Кате и рассматривая ее сверху вниз. — Почему тогда она не слушается?

— Я слушаюсь только своих хозяев, — высокомерно ответила Катя, задирая голову.

— Шурик, по-моему она грубит.

— Я тебя просил никогда не называть меня Шуриком! — Саша вытолкнул дылду с колен. — Шуриком кличут моего отца, а я, — он ткнул себя пальцем в грудь, — Саша или Александр Александрович Боровиковский, кому как угодно. А вообще, девчонки, давайте не будем ссориться и все вместе выпьем шампанского.