Контракт - Галина Ландсберг

Где-то послышались выстрелы и вскоре утихли: похоже, что с мутантом покончено и их компания ожидающих пополнится ещё двумя людьми. Осматривая ранку, Гелла обратила внимание на появившуюся в отражении двери человеческую фигуру: уж её-то теперь она ни с какой другой не спутает. Вермут. Как давно наёмник появился, девушка не знала, но стоящий в дверях, вальяжно убравший руки в карманы, мужчина её напрягал.

- Ты, наверное, извини. Надеюсь, без зубов тебя не оставил. – Изрек тот, пятерней зарывшись в свои волосы: по тени видно. Услышать каких-то извинений Гелла не ожидала: а за что извиняться? Неустановленное лицо, скорее всего враждебное; атака – здоровая реакция на подобную ситуацию. Тем не менее, звучало это не только неожиданно, но и искренне, по крайней мере, на первый взгляд. Какие именно мотивы двигали разводящим из Мертвого города, девушка не знала и знать не могла. – Не хочу скандала между бригадами.

- Всё в порядке. Вы же не знали. – Возможно следовало обернуться, хотя бы из вежливости, но… Если она его в отражении видит, то и он её, соответственно, тоже. К чему лишние телодвижения?

- ТЫ не знал. – Поправил Вермут.

- Ты. – Стало понятно, что мужчина пытается расположить её к беседе, но зачем? Для извинений? Наёмница обернулась-таки, повторяя его поправку, и выдавила вежливую улыбку, чтобы стало ясно – извинения приняты, можно не продолжать. Но разводящий после этого, однако, не ушел.

Они простояли молча ещё несколько минут: Гелла – разглядывая своё лицо в зеркале, Вермут – наблюдая за ней, словно изучая, чем заставлял девушку испытывать смущение. Нашёл обезьяну.

- Могу я поинтересоваться? – Приторная вежливость таки прорвалась, показываясь во всей красе, и у наёмницы неприятно сжалось в груди. Не о произошедшем ли он хочет спросить? Скорее всего. Именно перед непростыми темами всегда следует долгая прелюдия, по обычаю лицемерная, как сейчас, например.

- Нет. – Однозначно ответила Гелла, но понятия о «личном», похоже, у наёмника не существовало, и тот парировал её ответ одним твердым: «Да». Зачем тогда вообще спрашивать разрешения?

- Что это было там, в комнате, когда ты мне по яйцам сыграла? Когда схватила за лицо? – Выражений наёмник подбирать явно не собирался, рубил правду-матку как она есть, убрав всю свою напускную вежливость и галантность в долгий ящик. – Я начал отключаться, это какой-то гипноз или типа того?

- Я не знаю, ты сам стал вырубаться. – Соврала девушка. Сдаваться так просто и признаваться та не собиралась, даже если сейчас этот мужчина приставит ей нож к горлу. О её способностях знали только она и Ферганец, и увеличивать число посвященных наёмница не планировала, даже будучи прижатой к стенке. - Может где-то по соседству контролер ходил или полтергейст так подействовал.

Вермут усмехнулся.

- Да, да. Только это ты была: глазища мне теперь долго будут в кошмарах являться.

- На свои посмотри. – Буркнула Гелла, уже собрав в рюкзак медицинские принадлежности.

Как быстро от вежливости можно перейти до оскорблений, причем явных! Может, с ней и было что-то не так, но оно не визуально, ментально, причём тут глаза? Может он сформулировал фразу не так? Зачем оскорблять человека, с которым ты знаком от силы полчаса… Но поворачивать назад было поздно, да и как причина уйти от беседы, глупая обида вполне подходит. Широкими шагами девушка направилась к выходу, и плевать ей было на стоящего в дверях наёмника: надо будет, ещё раз «позвонит» в колокольчики, чтобы проход открылся.

Уже практически у выхода, Вермут загородил Гелле проход: его выпрямленная рука столкнулась ладонью с дверным косяком на уровне носа девушки. Наёмница остановилась, краем глаз видя, что мужчина смотрит на неё, но сама при этом лица не повернула. Чего он ожидает? Продолжения разговора? Нет уж, уйти от темы лучшего варианта не будет. Извольте.

Пригнувшись, Гелла прошла под рукой наёмника, стараясь держать при этом гордый обиженный вид, и останавливать её разводящий не стал. Пусть считает кем угодно: дурой, истеричкой - всё равно. Скоро выброс кончится, они разойдутся и больше никогда не встретятся: то, что внутри, так и останется при ней.

Бонсай

На Болота группа выдвинулась не целиком: Бонсай решил, чтобы не привлекать лишнего внимания к своей деятельности, продолжать отправлять бойцов на заказы. Сейчас отсутствовал только один, в то время как остальные ютились в кустах на подходе к какому-то полузатопленному хуторку. Людьми тот наполнен до отказа не был: несколько часовых, трое у костра, кто-то – в уличном баре, не спеша трапезничает или просто напивается.

Это место наёмник не знал лично и до последнего не верил Воробью, что сей хутор – лагерь «Ренегатов». Слишком их мало, для полноценной базы. Пленник провел их через все Болота, попутно рассказывая, что раньше этот хутор принадлежал другой группировке, контролирующей локацию. Но они исчезли, а теперь их базу заняли местные бандиты, захватив частично и территорию самих Болот. Парнишка много знал, если послушать, и Бонсаю это нравилось.

Положительного отклика от бригады он ожидаемо не услышал, когда озвучил решение по поводу пойманного «Одиночки», но менять его не стал. Всё таки он тут разводящий, а они – просто бойцы и их удел подчиняться. В свои истинные планы никого из бригады разводящий не посвятил: зачем им об этом знать раньше времени? Вот наберется группа побольше, тогда, глядишь, и они его позицию примут, вдохновленные успехами.

На базу Бонсай проник один. Что ему, «Наёмнику», какие-то недобандосы? Он знатно экипирован, обучен для разных ситуаций, а ещё зол. И эта злость придавала ему кучу лишних сил, позволяя ощущать себя едва ли не бессмертным. Они могли спокойно пройти на базу через центральный вход, но тогда было мало шансов, что он сможет остаться один на один с паханом. Проникнув к нему незаметно, Бонсай планировал быстро совершить задуманное и двигаться дальше. В своих мыслях он уже видел тот день, когда вместе со своей гигантской бригадой нагрянет в Мертвый город. Видел удивленные лица его коллег, в частности – лицо Вермута; представлял как тот, увидев перевес сил, попросит обойтись без боя, извинится за свое поведение, но кордонский разводящий всё равно убьет его – чтобы другим