Французы на Северном полюсе - Луи Буссенар

Поражала его необычайная худоба, буквально кожа да кости.

— Посмотрите, любезный, что это такое? — обратился доктор к капитану.

На правом бедре у зверя виднелась припухлость с круглым отверстием посередине.

— Огнестрельная рана, что же еще! — отвечал врач.

— Свежая?

— Примерно недельной давности.

— Пуля вышла?

— Думаю, нет.

— Вы можете ее извлечь?

— Ничего нет проще.

Доктор взял у матроса кортик и ловко вытащил из раны небольшую продолговатую пулю.

Капитан изменился в лице и сказал:

— Это я и хотел знать.

Заинтригованный, доктор тем не менее не стал ни о чем расспрашивать капитана и принялся препарировать медведя.

Разрезая шкуру, мускулы и хрящи, он пустился в рассуждения:

— Да, глядя на феноменальную худобу этого арктического пирата, я почти готов его пожалеть. Бедняга, видно, долго постился. Но, пожалуй, от излишней жалости лучше воздержаться. Ведь этот бандит не уступит в свирепости ни льву, ни тигру.

Можно было бы предположить, что постоянные холодные ванны и льды, служащие ему подстилкой, охладят его кровь. Ничуть не бывало! Этому господину очень по душе кровавая охота, ведь он обладает поистине ненасытным аппетитом. Он нападает на тюленей, морских коров и диких оленей, причем за один раз может задрать нескольких животных. Убийца прекрасно вооружен. Вы только посмотрите на эти длинные клыки и мощные десятисантиметровые когти. Наряду с этим он плавает как акула, ныряет не хуже тюленя. Обладая поразительной ловкостью, гибкостью и коварством, лазает так, что может утереть нос даже пантере. Нужно видеть, как косолапый карабкается на верхушки покрытых льдом скал, чтобы добраться до птичьих гнезд, и с великим удовольствием поглощает яйца. Непромокаемый мех, защитный слой жира, сила бизона, мощные когти и острые зубы помогают ему выжить в этих суровых условиях. Без них этот вид наверняка давно бы исчез.

— Однако, доктор, этот экземпляр, должно быть, испытывал сильные лишения. Вон он какой тощий, и ведь это не только из-за раны.

— Да, капитан, медвежья жизнь далеко не всегда безоблачна и легка. После дней изобилия часто наступает пост. В конце зимы, когда еще не прилетели птицы и если нет дичи, он ест что придется: кости прежних жертв, водоросли, всякие останки, иногда весьма неаппетитные. Я, кстати, вспомнил, как в Исландии во время рыбалки мы нашли медведя, который проглотил матросский башмак. Что касается нашего изголодавшегося трофея, я сомневаюсь, что его желудок не содержит в себе чего-нибудь подобного.

— Ага! Да он съел…

Как раз в этот момент наш препаратор разрубил звериный желудок и прервал на время свою живописную лекцию из жизни белого медведя. Двумя пальцами он вытащил какой-то бесформенный скрученный предмет, что-то вроде тряпки из плотной ткани. Заинтригованный, врач подошел к лужице растаявшего снега, развернул тряпку, тщательно прополоскал ее и громко расхохотался.

— Когда я рассказывал об экзотических вещах, которыми бывает набито медвежье брюхо, я и не предполагал, что так скоро буду держать в руках доказательство моих слов.

— Что там такое?

— Взгляните-ка на эту рубашку, только что извлеченную мной.

— Рубашка?! — воскликнул капитан.

— В очень плохом состоянии, но с пуговицами. Вероятно, какой-нибудь китобой оставил.

— Да, действительно… — в раздумье произнес капитан. — Похоже, рубашка… даже метка видна… Пожалуйста, господин Желен, вырежьте мне ее. И вернемся на судно! Надо немедленно выходить в море.

Доктор последовал за де Амбрие, который на ходу рассматривал метку и качал головой. Когда они дошли до корабля, капитан сказал:

— Сейчас все объясню. Вы хоть немного знаете по-немецки?

— Плохо.

— Но буквы разобрать можете?

— Разумеется.

— Взгляните на метку.

— Здесь две буквы готического шрифта: F и S… Что же из этого следует?

— А на пулю обратили внимание?

— Пуля как пуля.

— Из маузера. Тоже немецкая.

— Стало быть, где-то поблизости немцы…

— И знаете кто?.. Неужели не догадываетесь?

— О, все понятно…

— То-то же… Поэтому я и всполошился… Подумать только: он меня опередил!..

Час спустя корабль вышел из Порт-Фулька и поплыл среди нагромождения потревоженных бурей льдин. Тринадцатого июня остался позади остров Пима, известный трагической гибелью экспедиции лейтенанта Грили[56], четырнадцатого — вошли в бухту Буханана, обогнув остров Ваш, пятнадцатого — преодолели очень небольшое расстояние, с трудом пробираясь сквозь плавучие ледяные глыбы, шестнадцатого — миновали пролив Хейса и направились к земле Гриннеля. После целого дня поисков удалось наконец найти проход, но такой узкий, что судно едва двигалось.

Семнадцатого числа, ценой невероятных усилий, постоянно борясь с ледяными горами, «Галлия» обогнула бухту Альмана и мыс Гокса — южную оконечность бухты Доббина. Против ожиданий, постоянное напряжение не повергло членов экипажа в уныние. Им не изменила обычная веселость и бодрость духа, никто не заболел. Восемнадцатого обогнули мыс Барроу на юге бухты Скореби и пересекли через восьмидесятую параллель. Девятнадцатого корабль проплыл мимо мыса Коллинсона, бухты Ричардсона и смело вошел в канал Кеннеди. Канал этот был продолжением пролива Смита и соединял его на севере с бассейном Галля, на уровне бухты Леди-Франклин. Был он довольно длинный, но узкий, почти свободный ото льда, по крайней мере в середине. Его проплыли без помех двадцатого числа, а утром двадцать первого показался мыс Берд и напротив — бухта Дискавери, названная в честь второго корабля сэра Джорджа Нерса, совершившего известную полярную экспедицию. Близ мыса Берда капитан отдал приказ стать на якорь, с четырьмя матросами сошел на берег искать место, где лейтенант Грили спрятал карту земель, исследованных Локвудом и доктором Пави в 1883 году, и очень скоро его нашел. Там был знак — груда камней. Документов, по-видимому, так никто и не трогал, и де Амбрие добавил к ним свою карту, написав «французские моряки», и поставил число: 21 июня 1887 года. Исследовав бухту, наш француз заметил, что западный канал между полуостровом Солнца и островом Белло свободен ото льда, и решил посетить Форт-Конжер, выстроенный американцами во время экспедиции Грили из леса, который они привезли с собой.

Бухту Леди Франклин судно прошло за несколько часов, и вдали появились черные от дегтя стены форта. И снова бесстрашный капитан изменился в лице, как и в тот раз, когда увидел немецкую пулю…