Разлучница - Мейси Ейтс

– Мне казалось, это я сказала. И имела в виду совсем другое.

Алексей пожал плечами:

– Если ты говоришь об отношениях – то да, я понимаю: будет проблематично отделить одно от другого. Но я не хочу никаких отношений ни с кем.

Большинство женщин расстроились бы, услышав эти слова, и Маделин понимала почему. Она была одной из таких женщин. Таких, которые думают – секс и любовь неразделимы…

Теперь она почувствовала облегчение. Алексей не лгал ей. Не сказал, будто хочет быть с ней, потому что она особенная. Не сказал ни слова о любви. Он хотел просто секса. Это было честно, по крайней мере.

– Вообще-то я тоже не хочу ни с кем устанавливать отношения, – сказала Маделин, нисколько не сомневаясь в своих словах.

– Ты хочешь меня, – сказал он, и это не был вопрос.

– Да. – Ей не надо было лгать. В этом не было нужды.

– И я хочу тебя.

Его темные глаза были горячими, напряженными. Алексей явно не хотел уговаривать, обольщать. Он не говорил ей нежных слов, не улыбался обольстительной улыбкой. Он не пытался успокоить ее и не предлагал ей выпить что-нибудь, чтобы перестать нервничать…

Сердце ее стучало так громко, что Алексей конечно же слышал его стук.

Сделав к нему шаг, она сразу все поняла. Поняла, что сделала это, а именно – сказала «да».

И в ту же секунду он овладел ее ртом. Его губы и язык были настойчивыми, его тело – твердым и горячим. Маделин прижалась к нему – и ощутила его возбуждение. В ответ она почувствовала влагу, возникшую между ног, и груди ее отвердели в жажде ласки.

Это было честно. Его реакция не могла быть фальшивой, ее невозможно было скрыть. Алексей не старался приукрасить свой отклик, зажигая свечи и накидывая красный платок поверх светильника. Это не был тщательно спланированный план обольщения. Это было желание. И такого желания Маделин не испытывала никогда. Оно не имело отношения к чувствам. Оно не касалось никаких эмоций, или любви, или потребности в чем-либо или ком-либо, чтобы заполнить пустоту в сердце.

Желание возникло сейчас, и оно было реальным. И это была единственная вещь, которая сейчас имела значение.

Стон, сорвавшийся с его губ, когда он дразнил ее своим влажным языком, выражал неподдельное сексуальное желание. И это было то, чего она жаждала.

Маделин хотела физической связи с Алексеем. Да, он ее босс, но больше в нем не было никакого сходства с Уильямом Кэллаханом.

Между ней и Алексеем не было никакой лжи. Никаких обещаний. Не было ничего, кроме желания.

Маделин положила руки ему на грудь. Он был идеально сложен. Твердые рельефные мускулы, широкие плечи. И теперь она могла всецело наслаждаться им. Это желание было настолько велико, что Маделин задрожала от вожделения.

Трепеща от волнения, она стала расстегивать его рубашку, скинула ее с плеч, а затем с досадой застонала, когда рубашка осталась висеть на его запястьях, с застегнутыми манжетами. Засмеявшись, Алексей оторвался от ее губ, расстегнул запонки и скинул рубашку на пол.

Тяжело сглотнув, Маделин увидела его обнаженную грудь. Он выглядел еще эффектнее, чем она себе представляла. Рельефные грудные мышцы, гладкая кожа, покрытая жесткими темными волосками, спускавшимися к низу живота и исчезавшими под поясом черных трусов…

Алексей тоже посмотрел на нее оценивающим взглядом.

Маделин расстегнула серебряную пряжку на его кожаном ремне, затем вытащила его из брюк, а потом расстегнула ширинку. При этом она не сводила глаз с его лица. Челюсти его были крепко сжаты, на скулах играли желваки.

– У меня давно… не было мужчины, – прошептала она.

– Тогда я проверю, готова ли ты, – сказал он.

И она сразу перестала нервничать. Он прекрасно знал, как обращаться с женщиной. Маделин доверяла ему. Алексей был перфекционистом, и в сексе он тоже должен был достичь совершенства.

– А теперь твоя очередь, – сказал он, взявшись за край ее кофточки.

Маделин отвела его руки и сама стала расстегивать ее. Первую пуговицу, вторую, третью, поощряемая его вожделенным взглядом. Бросив свою кофточку рядом с его рубашкой на пол, она стала стягивать с себя узкую юбку. А затем встала перед ним в одних чулках и туфлях на высоких каблуках, в очень тонком кружевном бюстгальтере и узеньких трусиках.

В глазах его вспыхнул дикий огонь, и он, не в силах больше сдерживаться, прижал ее к себе.

Его руки, погладив ее бедра, продвинулись к талии, а затем прикоснулись к застежке бюстгальтера. Одним движением расстегнув ее, Алексей отбросил бюстгальтер в сторону. Маделин не смутилась – он явно любовался ею.

Его волшебные руки слегка погладили ее, большие пальцы скользнули по ребрам, затем опустились на ее упругую грудь. Соски ее напряглись, почти болезненно. Почему он не прикасается к ним? Она мучительно желала этого. Это прикосновение было ей нужно больше, чем воздух.

Алексей не сводил глаз с ее лица. Он не сжимал ее груди, не бросался на нее. Он лишь продолжал гладить кожу круговыми движениями, которые сводили ее с ума, а затем, обхватив Маделин за талию, прижал ее к своему возбужденному телу.

Он целовал ее глубоко, чувственно, медленно, облизывая ее губы языком. Маделин охватила дрожь, и она, прогнувшись вперед, прильнула к нему, застонав от наслаждения.

– Да, – прошептала Маделин прямо ему в губы, придвигаясь ближе и принимая то, чего так жаждала…

Никогда она не испытывала такого. Она мечтала об этом, представляла себе в своих фантазиях, знала о том, что это должно быть потрясающе… но грезы ее оказались слабым подобием реальности.

О, она даже представить себе это не могла.

Маделин чувствовала себя опустошенной. Слабой. Но все-таки неудовлетворенной. И она знала почему. Он до сих пор не побывал в ней. А ей это казалось самым важным.

– Ты можешь встать? – спросил он, и голос его был хриплым.

Кивнув, она слезла со стола. Руки его были нежными, но твердыми, когда он повернул ее лицом к столу и слегка наклонил вниз, нажав на спину. Маделин уперлась руками в гладкую полированную поверхность. Она никогда не занималась сексом в такой позе. По телу ее прошла дрожь предвкушения.

А потом Маделин услышала звук вскрываемой пластиковой упаковки.

– Презерватив, – сказал он.

Волна облегчения наполнила ее, потому что сама она забыла об этом. Была слишком захвачена этим моментом. Ей было трудно здраво мыслить, когда тело ее все еще конвульсивно содрогалось и в то же время в ней нарастало новое возбуждение.

На этот раз они достигли вершины блаженства вместе, и рык его наслаждения слился с ее стонами. Он уперся ладонями в стол, рядом с ее руками, опустив ей голову на плечо. Дыхание его было прерывистым, сердце сильно билось.