Мистер Бикулла - Эрик Линклэйтер

— Насколько я понимаю, ты предлагаешь мне стать наемным рабочим?

— У тебя нет технических знаний, да и добросовестный работник из тебя не выйдет. Что же еще я могу тебе посоветовать?

Склонившись над раковиной, сэр Симон стал энергично намыливать лицо и шею. Ронни нагнулся и внимательно смотрел на отца, а его пальцы скользнули во внутренний карман отцовского пиджака, лежавшего на диване. Он нащупал бумажник — из мягкой кожи, без застежки — и с ловкостью карточного шулера вытащил оттуда три новые и хрустящие купюры и одну мятую, сложенную пополам.

— Ты еще горько пожалеешь о своих словах! — воскликнул он и встал, сунув правую руку в карман.

— Напрасно ждешь, — отвечал отец, наполняя раковину холодной водой. — Мне и так несладко, хуже некуда.

— Хорошо, если ты меня выгоняешь, я уйду, — сказал Ронни, задержавшись у порога, — но знай, ты сам довел меня до такой низости и… а впрочем, что говорить!

Он выскочил из комнаты, хлопнув дверью. Сэр Симон тщательно вытер лицо и шею и достал из ящика чистую рубашку. Он услышал звонок к ужину, но мысль о еде и дружно жующих людях вызвала у него отвращение. В зеркале отразилось худощавое и гладкое, словно выточенное из слоновой кости, лицо.

Глава X

Как всегда по вторникам, мистер Бикулла направлялся на встречу с доктором Лессингом. Он шел, вдыхая густой желтый воздух; туман, медленно опустившийся на Лондон вместе с ноябрьскими сумерками, лежал на невидимых крышах домов. Улицы заполнил едкий смог, превративший электрическое освещение в жалкое подобие света. Мистер Бикулла шел бодрым и уверенным шагом по Велбек-стрит и вскоре оказался перед дверью доктора. У входа его с улыбкой встретила австрийка Эльза и сообщила, что Лессинга нет в городе. Она сказала, что доктор уехал за город, к своей тяжело больной матери. Это случилось в воскресенье, продолжала горничная, переходя на немецкий, потому что именно на этом языке мистер Бикулла задал ей вопрос. Она пояснила, что доктор обещал вернуться сегодня утром, но его все еще нет.

— Какая жалость! — воскликнул мистер Бикулла. По-немецки он говорил почти так же бегло, как Эльза. — Вы меня очень огорчили. Я был уверен, что увижу его сегодня.

— Мне тоже жаль, что так вышло, — сказала Эльза. — Да и доктор расстроится, когда узнает, что вы напрасно пришли. Он все принимает так близко к сердцу! И не заставил бы пациента зря приходить.

— Как вы считаете, он еще может приехать позже, сегодня вечером? Например, другим поездом?

— Не знаю, будет ли еще поезд, — засомневалась Эльза, — но могу навести справки. Снимайте пальто и присаживайтесь, а я спрошу об этом миссис Лессинг.

Клэр вышла из гостиной с сигаретой во рту и сказала:

— Мистер Бикулла? Сожалею, что мой муж не приехал. Я не позвонила вам и не предупредила, потому что ждала его к обеду, как он и обещал.

— А теперь он, думаете, уже не приедет? — осведомился мистер Бикулла.

— Боюсь, что так. Он позвонил перед самым вашим приходом и сказал, что останется еще на одну ночь в Шрусбери. Там живет его мать. Она упала и сломала ногу, а в ее возрасте, как вы понимаете, это очень опасно.

— Да, в любом случае хорошего мало, — мрачно проговорил мистер Бикулла.

— Это, видимо, очень болезненно, а кроме того, причиняет столько неудобств!

— Тут все сразу, — согласился мистер Бикулла. — Его отъезд и мне пришелся некстати. Я очень хотел встретиться с ним сегодня! После сеанса психоанализа я собирался пригласить его на коктейль, немного развлечься.

— Если я не ошибаюсь, это вы с ним обедали на прошлой неделе? Он был в восторге. А теперь этот пренеприятный случай расстроил ваши планы на вечер?

— Все самые лучшие замыслы человечества, как правило, не осуществляются, — заметил мистер Бикулла.

— Вам теперь некуда спешить, оставайтесь и выпейте со мной чашку чая! Эльза, принеси нам, пожалуйста, чай!

— Bitte sehr![19]

— Besten Dank, wirklich zu nett von Ihnen![20] — отозвался по-немецки мистер Бикулла, а затем обратился к Клэр по-английски: — Вы очень добры. Я с удовольствием выпью с вами чаю.

— Вы говорите по-немецки? — спросила она. — До появления Эльзы в нашем доме я не понимала ни слова на этом языке.

— В Бейруте, где я жил какое-то время, — ответил мистер Бикулла, — даже уличные мальчишки говорят на двух-трех, а то и четырех иностранных языках. Не слишком бегло, самую малость, самые необходимые выражения.

Минуту, если не больше, она очень громко, чтобы скрыть свое смущение и удивление, смеялась над его рассказом о преждевременном развитии молодежи Восточного Средиземноморья. А через некоторое время он пригласил ее вместо мужа в ресторан.

— Поедемте в «Ритц», — предложил он. — Там смешивают неплохие коктейли. По моей теории, пить надо только в лучших барах. Но я расскажу вам об этом позже. А сейчас вам нужно переодеться, не так ли?

— Но я вас почти не знаю, — сказала Клэр, с неприступным видом поджав губы и окинув его недоверчивым взглядом.

— Я вас и вовсе не знал, когда согласился на чай, — сказал мистер Бикулла, — я же не испугался.

— Еще бы!

— Я не толкаю вас ни на что дурное. «Ритц» — вполне приличное место.

— Не слишком ли шикарное место!..

— Ваш муж сказал почти то же самое. Но потом ему там очень понравилось.

— Но сегодня такой туман!

— Не такой уж страшный. Я хорошо вижу в темноте, и мы быстро найдем такси.

— Ладно, только не надолго, — согласилась Клэр. — На полчаса, не больше!

Снисходительная улыбка школьной учительницы сменилась на ее лице наивным выражением просящего о чем-то ребенка. Клэр удалилась в спальню.

Мистер Бикулла, задумчивый и неподвижный, просидел в одиночестве минут двадцать. Клэр вернулась оживленная и похорошевшая, разодетая и напомаженная, как на парад. Свежеокрашенный флагман захватнического флота, подгоняемый попутным ветерком, — такой образ привиделся ему при ее появлении.

— Я вас не очень задержала? — кокетливо поинтересовалась она.

— Не волнуйтесь, — сказал мистер Бикулла, взглянув на часы. — У нас еще масса времени. Сейчас только без четверти шесть.

— Надеюсь, нам удастся поймать такси.

— Удастся, — заверил ее мистер Бикулла. — Мне все удается.

С легким, чуть насмешливым поклоном он раскрыл перед ней дверь, но на пороге ее задержал телефонный звонок.

— О, черт возьми! — воскликнула Клэр. — Подождите минутку, пожалуйста. Надо подойти, возможно, это Джордж. Наверное, что-нибудь по поводу его матери.

— Алло! — сказала она и вдруг рассердилась. — Прости меня, но я не могу прийти сейчас. Я ухожу… Да, Джордж еще не приехал… Не надолго, но не знаю точно, когда вернусь. Как я могу? О Ронни, не будь таким занудой. Я не злюсь, просто собиралась уходить… Да, перезвони попозже, я скоро вернусь… Не сомневаюсь в этом, сейчас все волнуются, ничего страшного… Хорошо, я не забуду. Пока!

— Телефон — не одно только благо, — заметил мистер Бикулла, вежливо ожидавший в прихожей.

— От него одни неприятности, — сказала Клэр и, увидев туман через раскрытую дверь, воскликнула: — Но ведь совсем ничего не видно!

— Не стоит преувеличивать, — ответил мистер Бикулла, покровительственно взяв ее под руку. — Мы можем поймать такси на Уигмор-стрит. Мне всегда везет.

Его самоуверенность оправдалась в тот же миг, но такси почти всю дорогу передвигалось со скоростью пешехода. До «Ритца» они добрались только в шесть восемнадцать. Посетителей в баре было мало, но мистер Бикулла почему-то волновался и не успокоился, пока официант не принес им два больших бокала сухого мартини, заказанного им сразу же, без согласия Клэр. А затем, как и в тот день, когда он угощал Лессинга, мистер Бикулла потребовал еще два таких же бокала.

— Боже мой! — удивилась Клэр. — Вы случайно не американец? С тех пор как они уехали отсюда, никто здесь не пил с такой скоростью. Да, в военное время чего только не насмотришься, но кое-что полезное из войны я для себя все же вынесла. Я не пью так быстро, мистер Бикулла.

— Быстро и не нужно! Залпом можно выпить только первый бокал, а второй — медленно, по глоточку. Чувство жажды прошло, и вы наслаждаетесь вкусом. Это как жизнь, миссис Лессинг. Когда вы молоды, вам не сидится дома, вы ненасытны, вы с разинутым ртом…

— Нет, нет, я не такова!

— Это метафора, миссис Лессинг. Лучший способ передать свою мысль, самый интересный и понятный. Итак, в молодости хочется всюду успеть, словно вас мучает жажда, для утоления которой вы готовы выпить море. Но вот вы становитесь старше и никуда больше не спешите, а просто наслаждаетесь жизнью. Когда я пью, я размышляю о жизни и о том, что я стал мудрее, чем был раньше. Первый бокал поднимем за молодость и осушим до дна! Второй, за здравый смысл и наслаждение, будем пить rallentando.[21]