Цветы для Чирика - Геннадий Прашкевич

И спросил:

«Слышь, Джон… А о Тоне ты знаешь что-нибудь?»

«Лучше б не знал… – недовольно скривился Джон. – Та еще была комсомолочка!.. У меня, Валька, если честно, штучки Николая Петровича до сих пор сидят в печенках…».

«Я не об этом, – усмехнулся Валентин. – Я не о Николае Петровиче… Я о Тоне… Не знаешь? Как у нее сладилось?»

Джон опять скривился:

«Сладилось? Да никак не сладилось!.. Ты что, Валька? Какое сладилось? Пять лет прошло с тех пор, как ты исчез. А у нас нынче год за три идет».

И напомнил:

«Ты же с Тоней, считай, не пересекался лет семь, если не больше. А?.. Какого ж рожна?.».

«Адрес знаешь?»

Джон Куделькин-старший совсем помрачнел, положил тяжелые кулаки на стол, подвигал тяжелой челюстью:

«Узнаю тебя, Валька. Упрямый ты… Ну, истинный бык… Чего это тебя опять потянуло к Тоне? На старости-то лет?.. А?.. Или мало тебе показалось штучек Николая Петровича?.».

Валентин неопределенно пожал плечами.

«Ты бы лучше позабыл об этой комсомолочке, – мрачно покачал головой Куделькин-старший. – Выброси комсомолочку из головы. Кто она тебе? Не жена, не любовница».

«Ладно, диктуй телефон, – усмехнулся Валентин. – Записываю».

«Нет у нее телефона».

«Нет телефона?» – удивился Валентин.

«Да, так! Нет у нее телефона! – неожиданно грубо повторил Куделькин-старший. – По таким адресам телефонов не ставят».

«А что за адрес такой?»

«Митинское кладбище, – отрубил Джон. – Шестая аллея, захоронение номер шестнадцать».

И помолчав, добавил:

«Там целый город, Валька… Там у нас теперь целые кварталы знакомых… Там, если побродить, Валька, ты встретишь не только Тоню… Да и как иначе?.. В нашем возрасте, Валька, считай, половина наших знакомых прописана по таким адресам… Ну, не половина, так треть…».

Переспрашивать адрес Валентин не стал.

Трудно не запомнить такой простой адрес.

И, конечно, побывал на Митинском кладбище.

Тишина.

Птиц крики.

Дымка…

Тот день выдался в дымке. Такой тусклый, невеселый, невольно наводящий на раздумья день.

Или нет?..

Да нет, конечно…

День, когда Валентин ездил на Митинское кладбище, наоборот выдался ясный, солнечный. Это на душе дождило и все казалось пасмурным. А на самом деле ясный стоял день.

Впрочем, какая разница?

Джон прав.

Тоня действительно была комсомолочка.

Та еще комсомолочка!

Николай Петрович, бывший куратор сборной от КГБ, не случайно называл Тоню своей служебной шлюхой. Не скрываясь, вслух называл. По крайней мере, Валентину он так и говорил – шлюха.

Шлюха не шлюха, но, кажется, вышел срок.

Подробно расспрашивать Куделькина-старшего о Тоне и о Николае Петровиче Валентин не стал.

Зачем? Какое ему дело до всей этой шушеры? Какое ему дело до Москвы, или до Лодыгино, или до Новосибирска? Нехорошо догадываться о том, о чем другие не хотят говорить. Чудес не бывает. Ему, Валентину, просто повезло. Сам мог лежать на кладбище. И не один раз. Так случилось, что ему повезло. Николай Петрович на кладбище. Тоня на кладбище. Еще много кто переселился на кладбище. Оно ведь всех принимает – левых и правых, чистых и нечистых. А он вот, бывший чемпион Кудима, не только выжил, но даже заработал себе новое имя… И даже заработал право жить там, где ему хочется… Именно ему, а не какому-нибудь там Николаю Петровичу или высшему начальству…

Слетать в Новосибирск?

Почему нет?

Раз Джон просит, значит, надо слетать. В Москве, пожалуй, и впрямь не надо пока торчать. В Москве он не устоит. Будет по делу и не по делу таскаться на Митинское кладбище, пока его не заприметят какие-нибудь внимательные люди. Такое бывает.

Да и что ему, собственно говоря, до Тони мертвой, если она живая ушла от него?

Не ушла, хмуро поправил он себя.

Отняли ее.

Оттолкнули.

Ну, отняли… Ну, оттолкнули… Может быть… Только не захоти этого сама Тоня, никто бы и не отнял, и не оттолкнул…

Еще раз хмуро глянув на ели, Валентин побрел в ванную.

Нашел чистое полотенце, выложил на стеклянную полочку настенного зеркала крем и опасную бритву, уже сильно сточенную за годы, подарок отца. Бреясь, поглядывая в зеркало, отметил про себя машинально: а Юрка Куделькин-младший устроился неплохо… Ванная выложена очень приличной финской плиткой… В комнатах на полах не такие уж дешевые ковры… Опять же, видеоаппаратура… Не слабая мягкая мебель прямо от «Бош»… Просторная спальня… Ну, и, наконец, местоположение… Центр города…

Юрка теперь работает на какую-то фирму, вспомнил Валентин.

Кажется, на компьютерную.

Джон так и сказал: учти, Валька, ты летишь не только на прогулку, ты летишь по делу. Юрка сейчас большой человек, получает нормальные гонорары. Привезешь мне кое-что от него. А тебе, Валька, за то полагаются нормальные командировочные. Не вздумай отказываться. Тебя не поймут. Цены у нас на все не малые. Сейчас за просто так никто ничего не делает. Даже не открывай рот. Будто деньги тебе не пригодятся! Еще как пригодятся! Не знаю, чем ты зарабатывал последние пять лет, но деньги пригодятся.

Кто спорит?

Побрившись, Валентин принял душ.

Наверное, еда не была культом для Куделькина-младшего.

В холодильнике, куда заглянул Валентин, было пусто. Правда, перемерзшая, похожая на белую пушистую гусеницу, сосиска оказалась хорошего качества, а вместо молока стоял открытый тетрапак сливок.

Прокисли сливки.

Из последнего Валентин заключил, что дома Куделькин-младший не появлялся пару дней, не меньше.

Сварив кофе, Валентин удобно устроился в кресле перед телевизором.

Маленькими глотками он пил кофе и прислушивался к незнакомым шумам за стенами. Все вроде нормально, но что-то ему мешало.

Что? – пытался понять Валентин.

И вдруг, повернув голову, увидел брошенную под дверью большую синюю спортивную сумку.

Чужая сумка.

Ну да…

Отхлебнув кофе, пожал плечами.

Странный сосед оказался рядом с ним в самолете. Летели, не спали, разговаривали всю ночь. Сосед даже обещал подбросить до центра, в Толмачево его вроде бы должна была встречать машина, а он исчез. Вот взял и исчез. Оставил спортивную сумку с торчащим из ее кармана радиотелефоном и исчез. Сказал, что отойдет на минутку, а сам больше не появился.

Черт с ним.

Найдется.

Номер собственного телефона, наверное, помнит.

Отоспится, опомнится, позвонит.

И заберет сумку.

Но вид у соседа по самолету был точно какой-то не такой… Ну, скажем так, озабоченный… Всю ночь проговорили, сосед свою сумку в ногах держал, даже в туалет ни разу не отлучался, договорились ехать вместе, а в порту так засуетился, что забыл про сумку.

Раздолбай.

Теперь жди звонка…

Все равно что-то томило Валентина. Что-то не давало ему спокойно допить кофе.

С сигаретой в губах он снова вышел на балкон и сразу услышал внизу шум.

Два милиционера с руганью гнались за проворными ребятишками, которые только что обломили вершину одной из темных высоких елей, загораживающих вид на бетонных мутантов. Нелегкая работа. Прежде, чем обломить вершину, до нее надо было добраться. Потому, наверное, и злились милиционеры.

Не догонят, усмехнулся Валентин.

И оказался прав.

Ребятня с визгом разбежалась.

Милиционеры, ругаясь, ходили под елями. Наверное, подсчитывали вред, нанесенный муниципальному хозяйству.

Отрастет вершина, снова усмехнулся Валентин.

И потянулся.

Если вечером появится Куделькин-младший, а он появится, сходим в ресторан. Или в ночной бар. Должны же быть в Новосибирске всякие злачные места. Посмотрим на ночную жизнь сибирского города. С этим теперь все просто. Злачных мест много. В любом случае, решил Валентин, время у меня есть. До вечера времени у меня навалом. До вечера у меня прямо кошмарное количество свободного времени. Весь день! А это не мало даже для такого большого и неизвестного города, как Новосибирск.

Плеснув в чашку кофе, Валентин дотянулся левой рукой до пульта и включил телевизор.

– Поэтому мы и Запад, а заодно с ним и наши демократы, – сразу услышал он знакомый по московскому телевидению взвинченный голос большого либерал-демократа, – вкладываем разный смысл в понятия «права человека», «рыночная экономика», «конвергенция»…

Валентин попытался вслушаться.

– Западу нужна конвергенция – соединить их процветающую Европу с Россией как с сырьевым придатком. Ради этого Россией можно пожертвовать. Вот и уничтожается ее иммунная система – государство. Атака идет не только на Россию, – большой либерал-демократ все больше и больше взвинчивал голос. – Германия продвигается на юг – к Адриатике, через бывшую Югославию. Ведь война в Югославии это не просто война. Там решаются проблемы геополитического характера. И это надо понимать. У нас не понимают. Поэтому МИД России и занимает проамериканские позиции…

Неужели? – удивился Валентин.

Слушать большого либерал-демократа было интересно.

– Турки продвигаются на Кавказ и Балканы. Не забывайте, что в Болгарии полно турок. Восстанавливается Османская империя. Многим кажется, что я преувеличиваю. Нам уже много раз говорили, что мы преувеличиваем. К сожалению, мы оказывались правы. И в вопросе о гонениях на русских, и в вопросах возможного развития событий на Кавказе, в Средней Азии, развале СССР. Славянский мир искусственно сужают, взрывают. И он будет сужаться, пока англосаксы с Запада, китайцы с Востока, тюрки с Юга это пространство не займут. Разумеется, это будет не завтра. Многих это обстоятельство успокаивает. Конечно, в планетарном масштабе исчезновение русских не катастрофа. История знает подобные примеры. Но нам каково?..