Как уничтожили «Торпедо». История предательства - Иван Тимошкин

Весь ужас положения заключался в том, что это приносило плоды. Команда звезд с неба не хватала, но свое место рядом с лидерами занимала и раз в несколько лет выигрывала Кубок. Когда же заводское начальство вдруг требовало большего, чем набившее оскомину пребывание в тени других, – пожалуйста, третье место в чемпионате и в придачу яркая, надолго запоминающаяся победа над заметным европейским клубом в Кубке кубков или Кубке УЕФА. Начальство успокаивалось, благосклонно улыбалось и оставляло команду и ее руководство в покое. Увы, мало кто догадывался, что торпедовцы были достойны лучшей доли, лучшего футбола, что свой короткий игровой век они растрачивали впустую, не добившись и сотой доли того, что могли бы. Но сами-то они это понимали. Поэтому, частенько оставляя тренерские установки в раздевалке, пытались играть в тот футбол, к которому лежала душа, показывали то, на что были по-настоящему способны, что приносило им радость, а не являлось нудной и неинтересной работой. А ведь в то время возможности ЗИЛа, а значит, и команды были практически неограниченными. Павел Дмитриевич Бородин, тогдашний генеральный директор завода, создал такие условия, о которых мечтали многие команды. «Торпедо» могло взять любого игрока. Квартиры, машины, хорошие премиальные и зарплата – все было на высоком уровне. Поэтому когда Валентин Иванов говорил о том, что, мол, «Торпедо» – не ЦСКА, московское «Динамо» или клубы союзных республик, он немножко лукавил. Однажды в приватной беседе Константин Бесков сказал, что, если бы у него был такой подбор игроков, он смог бы стать чемпионом не один раз.

Выступление «Торпедо» в те годы можно было легко спрогнозировать: мощный старт, затем провал, приходившийся на летние месяцы и, наконец, осенью – снова подъем. Объяснялось это просто. В предсезонке упор в основном делался на атлетическую подготовку. Не случайно сами футболисты говорили, что год, проведенный в «Торпедо», шел за два. О том, насколько велики были нагрузки, говорит хотя бы тот факт, что физически сильный Сергей Пригода, войдя в автобус после одной такой тренировки, потерял сознание и упал. Понятно, что, как правило, по весне команда была очень хорошо готова к сезону физически и за счет движения выглядела сильнее остальных. Однако когда в этом компоненте игры клубы подравнивались, решающими становились их тактическое и техническое умения. Вот тут-то у торпедовцев и случался обвал. И не потому, что они были менее искушенными в технике и тактике. Просто та схема игры, которая им предлагалась, не шла ни в какое сравнение с тем, как действовали лучшие советские клубы. Это обедняло как всю игру «Торпедо» в целом, так и каждого футболиста в отдельности. Осенью же команда приходила в себя, вновь обретала хорошее движение, уходила от сугубо оборонительной тактики (ибо оберегать уже было нечего – надо было набирать очки), и ее игра приобретала совсем иные оттенки. Не случайно и победа в чемпионате пришлась именно на осенний его розыгрыш – в весеннем первенстве команда, как обычно, выступила неудачно, заняв лишь 12-е место. Золотые медали «обмыли» весьма торжественно. Премиальные за победу футболистам привезли прямо на базу, многие ребята получили машины, а в ДК ЗИЛа был организован великолепный концерт – приехала Алла Пугачева.

1977 год торпедовцы вновь закончили с медалями, на сей раз – бронзовыми. Но уже в следующем сезоне команду постигла неудача. После 8-го места в чемпионате и поражения в Еврокубке от немецкого «Штутгарта» последовали оргвыводы, на которые руководство завода было скоро всегда. Валентина Иванова отправили в отставку, а на его место пригласили Владимира Салькова, добившегося неплохих результатов в донецком «Шахтере». Оценивая итоги чемпионата-78 и, в частности, выступления наших клубов в еврокубках, обозреватель еженедельника «Футбол-Хоккей» Валерий Винокуров писал: «У «Торпедо» соперник был выше классом, со звездами в составе, со значительно более сильной атакой. Уступить такой команде после напряженной борьбы незазорно. Хотя «Штутгарт», конечно, не «Барселона» и не «Ювентус», а команда, на мой взгляд, равная «Аустрии», «Грассхопперсу» и посильнее «Сент-Этьенна». В Москве торпедовцы восхитили тем, как провели второй тайм. Такую игру было необходимо закрепить в интересах собственного будущего. Если бы ребята так же сыграли в ответном матче, то даже в случае неудачи не заслуживали бы упрека.

Перед выездом в Штутгарт «Торпедо» на игре в Донецке добровольно отказалось от атаки. Уж не собирается ли команда подобным образом построить игру и в международном матче? Самые худшие опасения сбылись. Вместо найденной, казалось, игры вновь, как это уже не раз бывало с «Торпедо», – опасливый, обреченный тактический вариант без форвардов. Ну, хорошо, попробуем не быть формалистами, поверим тренерам, что не в количестве нападающих дело, что торпедовские полузащитники способны выполнить обязанности форвардов не хуже, чем сами форварды. Но ведь в ходе того же матча выясняется, что тренеры сами в это не верят. Во втором тайме на поле появляется сначала давным-давно не игравший Хлопотнов, а затем, при почти безнадежном 0:2, выходит Гришин. «Торпедо» заканчивает матч в такой расстановке, в какой следовало бы его начать, чтобы показать достойную игру.

Невозможно понять, чем руководствуется тренер В. Иванов, когда отказывается от комбинационной игры, которую способны умело вести во второй линии атаки Сахаров, Филатов, приглашенный и почему-то не получивший места Яковлев. От игры, которую эти полузащитники могут обеспечить и Гришину, и Хлопотнову, и Храбростину, и Васильеву, всегда опаснее действующему из глубины, нежели на передней линии. Чем пристальнее вглядываешься в итоги работы Иванова, тем больше поражаешься ограниченности тренерских замыслов этого некогда грозного и изобретательного форварда». Тут трудно что-то добавить или убавить: как говорится, каждое лыко – в строку.

Но вернемся в 1979 год. В том сезоне «Торпедо» чудом уцелело в высшей лиге, заняв 16-е место. Причин тому несколько. Очевидно, что Сальков начал создавать новую команду, ориентируясь на свое видение футбола. Чтобы как-то облегчить себе задачу, Владимир Максимович привел с собой из «Шахтера» Лосева, Грачева, Казанцева и Королева, на которых всерьез рассчитывал. Но это не сработало – они не стали торпедовцами, по-настоящему своими в команде. Кроме того, специалистам показалось, что Сальков хотел механически перенести тот футбол, который он исповедовал в «Шахтере», на «Торпедо». Но в Донецке вся игра строилась на трех китах – Старухине, Роговском и Латыше. В «Торпедо» исполнителей под такую тактику не было. Не помогло исправить ситуацию и введение в состав сразу пяти-шести новичков. И еще один момент, о котором вслух тогда не говорили. Сальков для завода был человеком со стороны, а значит, не имел такого авторитета, как свои воспитанники. Это было понятно сразу. Поэтому он не мог, как, скажем, тот же Иванов, запросто прийти к генеральному директору и поговорить о нуждах команды. Кроме того, он испытывал вполне определенное давление со стороны влиятельных болельщиков клуба – в том числе бывших руководителей. Работать в такой обстановке, конечно, было очень сложно.

Словом, команда спаслась чудом. «Отскочили», что называется, в последний момент, обыграв в двух заключительных турах ростовский СКА и ташкентский «Пахтакор». В матче с узбекскими футболистами нападающий «Торпедо» Николай Васильев забил пять мячей.

Крупным планом

Три строки Николая Васильева

Героиня одного из рассказов Ивана Бунина в порыве минутного прозрения говорит: «В сущности, о всякой человеческой жизни можно написать две-три строки. О да, только две-три строки».

В сущности – да. Но у каждого человека эти две-три строки такие разные. Вот как они сложились в футболе у Николая Васильева, лишь в 39 лет завершившего игровую карьеру. Воронежский «Факел», московское «Торпедо», димитровградская «Лада», молдавские «Нистру», «Тилигул», «Конструкторул» – вот те тропки, что отвела ему судьба в этой игре. И шел он по ним скромно и незаметно. А громко заявлял о себе, пожалуй, всего раза два-три. В том числе и 6 ноября 1979 года, когда на московском стадионе «Торпедо» в очередном календарном матче забил пять мячей в ворота ташкентского «Пахтакора». Кстати, это было повторением всесоюзного рекорда, установленного еще в 1938 году ленинградским спартаковцем Е. Шелагиным. Кроме Шелагина и Васильева по пять мячей в матчах чемпионата СССР забивали И. Датунашвили (1966), Г. Гавашели (1968), В. Масалитин (1990), И. Колыванов (1991), а в чемпионатах России – В. Панченко (1994). Обо всем этом мы и вели разговор с Николаем Васильевым. Поначалу, правда, он смущался, поскольку, по его словам, уже забыл, когда в последний раз давал интервью. Но постепенно воспоминания затянули его в прошлое, и он заговорил уже уверенно…