Половинки космоса (сборник) - Владимир Венгловский

Потом такие совместные путешествия на Луну повторялись все реже и реже – папа вообще стал редко бывать дома днем, прося присмотреть за сыном то соседей, то кого-нибудь из своих коллег-женщин. А если и бывал – в основном хмурился перед экраном ЭВМ в кабинете-библиотеке или ругался с кем-то по телефону. Иногда к нему приходил дядя Витя – «коллега недоделанный», как выражался отец. Сережка помнил, что тогда ни он, ни папа дядю Витю не любили. Незваный же гость в основном кричал на папу, а мальчишку вообще не замечал – наверное, тоже их не любил. Тем удивительнее было, что после смерти отца именно дядя Витя принялся заботиться о Сереже. И хорошо заботился, надо сказать! Не позволил чужим дядям и тетям забрать его в сиротский приют, оформил опекунство, нанял на работу Нину, которая на самом деле была по профессии не няней, а детским психиатром. Сладости приносил, мозаики… Про папу часто говорил – и только хорошее. Ну, и расспрашивал много, приглашая Нину в качестве «переводчика». Почему-то никто, кроме отца и Нины, не понимал, что хочет сказать Сережка.

Расспрашивал, были ли у папы излюбленные места в доме, не случалось ли такого, чтобы папа терялся – заходил в какую-нибудь комнату и вдруг исчезал? Не рассказывал ли он когда-нибудь о своих путешествиях на Луну? Не брал ли Сережку с собой в какие-то необычные места?

– Работайте, Нина, работайте! – шептал он после таких расспросов на кухне, думая, что Сережка не слышит. – Передатчик где-то здесь, я задницей чувствую!

– Я работаю, Виктор Палыч! – обиженно огрызалась няня. – Или вы думаете, что подтирание соплей и слюней – приятное развлечение? А передатчик… Я думала, что он в «игровой», уж слишком неадекватно мальчик реагирует на появление там посторонних.

– Мы проверяли!

– Я тоже. Может, этот ваш телепортатор когда-то и был там – вы же наверняка видели, что туда подведено дополнительное питание от автономного пакетника. А не мог он вывезти аппаратуру?

– Ох, Нина… Ищите, ищите! Озолочу! Если и вывез – наш дебилёныш мог видеть. Втирайтесь в доверие, пытайте, гипнотизируйте – какие там у вас еще штучки? Мне по-хе-ру! Работайте! Вы не представляете, какие средства вложены в этот проект! Каких трудов стоило доставить на Луну приемную аппаратуру! Что я скажу, когда в конце года с меня потребуют отчет? Что без своего дражайшего коллеги я – ноль без палочки?

Однажды Нина тоже закатила истерику – дяде Вите, там же, на кухне, и тоже шепотом. Сережка впервые наблюдал такое шипящее бешенство, и от этого сделалось невыносимо страшно.

– Пять месяцев! Пять месяцев, Виктор Палыч! Без выходных, без отпуска, без личной жизни! Кашки, слюньки, «Чук и Гек» и кособокие качельки в парке! Это невыносимо!

– За это «невыносимо» я плачу вам в месяц столько, сколько не зарабатывает ни одна валютная шалава за целый курортный сезон. А отпуск… Держите ваш отпуск!

На кухонный стол плюхнулось что-то увесистое, а позднее, в тот же вечер, Сережка видел, как за неплотно прикрытой дверью своей комнаты Нина пересчитывает не помещающиеся в руке сиреневые купюры.

– И еще, – добавил тогда на кухне дядя Витя. – «Чук и Гек» – это замечательно, но ведь я, кажется, просил вас сделать акцент на астрономии и физике небесных тел и посмотреть на его реакцию?

– В этих науках он смыслит куда больше меня.

– И?

– Я не могу понять, являются ли его знания теоретическими, или они приобретены посредством личного опыта… Пока не могу! – поправилась Нина, испугавшись чего-то. – Одно знаю точно: все, что когда-либо отец ему рассказывал или показывал, он впитал как губка, запомнил накрепко. Но сделать из усвоенного логические выводы, продлить цепочку, связать «а» и «б»… Шаг влево, шаг вправо – и он начинает плавать, замыкается.

– Значит, молчит как партизан?

– Рано или поздно расслабится и расколется! Если, конечно, ваши фантастические предположения верны. Мне до сих пор кажется, что, даже если телепортация была осуществлена, вряд ли отец стал бы брать больного сына с собой…

– Идите в задницу, дорогая няня! Если бы меня интересовало, что вам кажется…

Слова о том, чем именно чувствовал наличие телепортатора в доме дядя Витя, вызывали в Сережкином животе щекотку. Но ведь чувствовал! И это пугало. И сразу вспоминался последний разговор с папой… Самый последний.

– Ты помнишь нашу договоренность? – Папа вошел в Сережкину комнату поздно, мальчишка уже почти спал. У папы было больное серое лицо. – О телепортаторе – ни-ко-му! Ни одной живой душе! В особенности – коллеге моему недоделанному. Ты понял, о ком я? Вот и умничка! Ты у меня у-у-умничка! Никому!.. Вот так вот, друг мой Серега… Вот так вот, птенец ты мой неоперившийся… Завтра у меня очень нехороший день, решающий день… Очень неприятный мне разговор предстоит… Но ничего! Мы еще повоюем, правда?

И Сережка, согласившись, что – правда, заснул, а утром папа ушел на работу и…

Некоторое время после ненароком подслушанного разговора Сережа держался – никаких путешествий, только мозаики и гонки. Если няне платят за то, чтобы она нашла телепортатор, значит, телепортатором пользоваться никак нельзя!

А потом сломался полотер, и ни Нина, ни дядя Витя не знали, как его починить.

А Сережка покопался и понял: «мозг» каракатицы, конечно, был очень сложным, однако самые главные его части не были испорчены, из строя вышли только пластинки конденсатора – земная атмосфера со временем становится губительна для сплавов, полученных из материковых лунных пород.

Дядя Витя уехал, няня Нина сводила Сережку в парк, потом накормила вкусным борщом, а потом…

– Наелся? Можешь заняться своими делами, а после поигрушек почитаем. Хорошо?

Мальчик плотно прикрыл дверь в «игровую», прислушался – Нина мыла посуду в противоположном конце квартиры. Включить ЭВМ, дождаться полной загрузки, нажать хитрую комбинацию из семи кнопок на клавиатуре. Папа объяснял, что в этот момент к их старенькой ЭВМ подключается жесткий диск, который находится так далеко от дома, что посторонним обнаружить его связь с квартирой не представляется возможным. Программа с этого диска активировала начальный процесс телепортации: металлические ножки стула получали резонирующий импульс, «игровую» окутывало особенное электромагнитное поле – и Сережка оказывался в другой комнате, в похожей до мелочей – но другой. Такой же стол с ЭВМ, такой же стул с металлическими ножками – может быть, не такие же, а те же. Нажав еще одну комбинацию клавиш, Сережка запускал основной процесс. С момента нажатия у него было ровно пятнадцать минут, чтобы открыть дверь, ведущую уже не в квартиру, а в кладовую со снаряжением, дойти до скафандра, нацепить тяжеленные заряженные баллоны с воздушной смесью, облачиться в скафандр, проверить работоспособность систем жизнеобеспечения и вернуться к ЭВМ. Последовательность действий была доведена до автоматизма, папа по многу часов гонял его когда-то, заставляя раз за разом повторять – натянул термокостюм, влез внутрь скафандра, продул воздухоподающую трубку, подключил к резервуару, запустил подачу охлаждающей жидкости, развернулся корпусом, захлопнул крышку скафандра, включил поддув, в прикрепленное к рукаву зеркальце проверил показания нагрудных датчиков – работают ли?