Операции английского флота в первую мировую войну - Джулиан Корбетт

Вопрос, в какой мере торговый мир пойдет на этот риск, вызывал большие опасения задолго до войны. Но судовладельцы не поддались панике, и нормальный приток продовольствия с началом военных действий не приостановился. Поднявшаяся было «голодная паника» прекратилась в самом зародыше. За исключением некоторых районов, о которых Адмиралтейство выпускало особые распоряжения, судоходство нигде не нарушалось.

Немалое затруднение представило сложное дело распределения прибывающих пароходов по портам.

Избегая портов Северного моря, торговые суда забивали западные и южные порты Англии, и для урегулировании этого вопроса в Адмиралтействе была создана особая комиссия, которая на каждый день составляла схему, руководствуясь обстановкой на море, и давала указания судовладельцам, куда направлять для разгрузки тот или иной пароход. Комиссия работала в тесной связи с Адмиралтейством и с комитетом по делам судоходства, и работа ее шла без всяких перебоев и гладко.

Без оказанной судовладельцами поддержки и без работы комитета дело обеспечения страны продовольствием в первые дни войны неминуемо испытало бы большие потрясения, избежать которые не помогла бы никакая организация крейсерской службы.

Глава III. Начало военных действий в Средиземном море

Только в Средиземном море, где находился отряд адмирала Сушона в составе «Гебена» и «Бреслау», мы допустили в первые дни войны ошибку, серьезность которой вначале не была даже осознана.

Как упоминалось в одной из предыдущих глав, в день, когда адмирал Милн сосредоточил свой флот на Мальте, он получил приказ отправить эскадру адмирала Трубриджа с Indefatigable, Indomitable, Gloucester и восемью эскадренными миноносцами следить за «Гебеном» и наблюдать за входом в Адриатику. Dublin ушел в Бизерту для установления связи с французским адмиралом, a Chatham было приказано обследовать Мессинский залив. 1 августа около 13 часов Адмиралтейство в дополнение к предыдущим распоряжениям разъяснило, что главная задача заключается в неотступном слежении за «Гебеном», и одновременно подтвердило необходимость наблюдения за Адриатикой. Адмирал Милн, не считая последнюю директиву отменяющей предыдущие распоряжения лично ему оставаться на Мальте, остался на якоре, предоставив дело наблюдения за «Гебеном» адмиралу Трубриджу.

Местонахождение неприятеля все еще не было известно, но слухи указывали на прибытие германских крейсеров в Мессину для погрузки угля. Однако Chatham, заглянувший в Мессинский пролив в 20 часов, их там не обнаружил.

Получив одновременно сообщение о прибытии на Майорку немецкого угольщика, адмирал Милн пришел к заключению, что неприятельские крейсеры ушли в западном направлении, и, считая, что, согласно первой директиве, основная его задача сводится к занятию положения, прикрывающего движения французских транспортов, приказал адмиралу Трубриджу послать Gloucesterс восемью миноносцами следить за Адриатикой, а самому с остальными судами следовать на запад вдоль южного побережья Сицилии.

Таким распределением флота он как нельзя лучше выполнял полученную инструкцию следить за Адриатикой и за немецкими крейсерами без опасения быть втянутым в бой с превосходящими силами противника и в то же время имел возможность прикрывать французские операции по перевозке войск из Алжира.

В это время у Адмиралтейства, возможно, под влиянием недостаточной обеспеченности торговых путей возникло опасение, что «Гебен» намерен прорваться в Атлантический океан. Поэтому было приказано установить дозор в Гибралтаре, и Милн занял позицию в проливе Мальта, приказав Трубриджу повернуть обратно с его эскадрой и идти ко входу в Адриатику, а линейные крейсеры послать в рандеву в двадцати милях к северо-востоку от Валетты, где он к ним присоединится. Между тем в Адмиралтействе опасения возможного прорыва «Гебена» в Атлантику возрастали, и в 20.30 Милн получил приказ послать полным ходом два линейных крейсера в Гибралтар для преграждения немцам выхода из Средиземного моря.

В 4 часа дня французский флот вышел из Тулона и в течение 16 часов шел 12-узловым ходом к берегам Алжира. Конечно, он и сам мог не допустить выхода «Гебена» и «Бреслау», но мы своего ультиматума еще не посылали, и связь между нашим Адмиралтейством и французским морским министерством еще не была установлена. О выходе французского флота адмирал Милн узнал лишь в полдень 4 августа после прихода Dublin в Бизерту. Адмиралтейство узнало об этом немного раньше, поздно ночью 3 августа, через министерство иностранных дел. О том, что перевозка войск ввиду присутствия немецких крейсеров начнется не сразу, из Парижа сообщили только поздно ночью на следующий день.

В соответствии с этими сообщениями адмирал Милн отдал следующие распоряжения: Chatham, осмотревший северный берег Сицилии, был отозван, сам адмирал остался в канале Мальта с Weymouht, Hussar и тремя эскадренными миноносцами, два линейных крейсера под начальством крейсера Indomitable продолжали следовать на запад.

Между тем адмирал Сушон, вышедший из Мессинского пролива впереди Chatham курсом на запад, шел не в Гибралтар. Он намеревался нанести удар по транспортам, грузившим восточную дивизию 19-го армейского корпуса в Боне и Филиппвиль. О своем конечном назначении Сушон еще ничего не знал, но ежечасно ждал инструкции по этому вопросу. Около 18 часов он узнал об объявлении войны, а три часа спустя у южного берега Сардинии крейсеры разъединились: «Гебен» пошел в Филиппвиль, «Бреслау» — в Бону.

В полночь им было получено приказание идти в Константинополь, чего Сушон, по-видимому, совершенно не ожидал.

Надо полагать, что 3 августа в Берлине было достигнуто соглашение, согласно которому немецким крейсерам разрешалось войти в Дарданеллы. Много времени спустя выяснилось, что германский император сообщил греческому посланнику о союзе, заключенном между Турцией и Германией, о присоединении немецких судов к турецкому флоту для совместных с ним действий. Такое заявление кайзера оказалось несколько преждевременным, потому что, как показали события, если союз и был заключен, то лишь с лидерами младотурецкой партии, но не с правительством Турции.

Хотя инструкции, полученные немецким адмиралом, пришли с пометкой «экстренно», это не помешало ему выполнить намеченный им набег. 4 августа на рассвете оба французских порта подверглись кратковременной бомбардировке, не причинившей существенного вреда, тем более, что посадка войск в это время еще не начиналась.

По плану французского штаба, транспорты должны были следовать самостоятельно, без конвоя, под прикрытием всего флота, оперирующего на востоке, но, когда 2 августа французы получили сообщение о нахождении «Гебена» поблизости от Бизерты, адмирал Лаперейр уведомил морского министра, что он вынужден формировать конвой.

Выпустив по Филиппвилю пятнадцать залпов, Сушон пошел на соединение с «Бреслау». Он предполагал сначала пройти на запад, сделав вид, что собирается оставить Средиземное море, а затем, соединившись с «Бреслау», повернуть на восток. Так ли было на самом деле или он собирался прямо идти в Константинополь — осталось невыясненным, но на вероятность второго предположения указывает высылка для него угольщика к мысу Матапан.

Из предосторожности курс «Гебена» на Левант был проложен в обход обычных торговых путей, но на этот раз неудачно, так как привел к встрече с нашими линейными крейсерами.

Около 10.30 4 августа в 50 милях к западу от острова Галита с Indomitable заметили оба идущих на восток крейсера. «Гебен» немедленно повернул влево. Капитан Кеннеди изменил курс вправо, чтобы сблизиться, но «Гебен» снова положил руля, и суда разошлись контркурсами в расстоянии 40 кабельтов. Башни стояли повернутыми по диаметральной плоскости, но салюта не производили. Разойдясь, Кеннеди повернул, описав большую циркуляцию, и пошел за «Гебеном», держа его между своими судами на крамболах. «Бреслау» сразу же бросился на север и вскоре скрылся, причем после полудня были слышны вызовы его радиостанции в Каглиари.

К тому времени, когда Адмиралтейство узнало о местонахождении «Гебена», решение о посылке ультиматума Германии было принято. За два часа до посылки ультиматума Адмиралтейство настаивало на разрешении открыть по «Гебену» огонь, если он нападет на французские транспорты. Известие о бомбардировке Боны уже пришло, и разрешение было дано. Телеграмму об этом немедленно послали адмиралу Милну, но он получил ее лишь в 17 часов. В 2.05 ему сообщили об отправке Германии ультиматума, срок которого истекал в полночь, с запрещением нападать на «Гебен» до истечения этого срока. Однако в тот момент эти телеграммы не могли изменить положения.