«Гран-При» для убийцы - Чингиз Абдуллаев

— Что с тобой происходит? — тревожно спросил он.

— Отстань! — вырвался Уэйвелл. — Я не мальчик, чтобы со мной разыгрывать такие комедии. Что значит — снять виллу и ждать? А кто потом заплатит за нее? И как я потом уеду? Куда уеду, зачем? Или ты хочешь, чтобы я поработал на этой вилле обычным охранником? В таком случае ты обратился не по адресу.

— Подожди! — крикнул Эррера.

На них стали оборачиваться туристы. Эррера схватил за руку собеседника во второй раз и потащил в какой-то переулок.

— За эту операцию тебе обещали заплатить пятьдесят тысяч долларов. Я тоже внакладе не останусь, они готовы платить и мне. Если ты согласишься, мы встретимся с тобой через неделю в Сен-Тропе и я передам тебе деньги для виллы.

Платить будешь наличными. Насчет охранника глупая идея, на вилле будет семья консьержа. Тебе нужно только снять виллу, и больше ничего.

— И за это мне платят пятьдесят тысяч долларов? — все еще не мог поверить Уэйвелл.

— У меня с собой задаток в десять тысяч, — похлопал по своему карману Эррера.

Уэйвелл по-прежнему ничего не понимал. Но деньги были реальностью, которую он воспринимал.

— Согласен, — быстро сказал Уэйвелл, протягивая руку, — давай деньги. — Пачка долларов перекочевала из внутреннего кармана пиджака Армана Эрреры во внутренний карман кожаной куртки Майкла Уэйвелла.

— Что я должен конкретно сделать? — хмуро спросил Уэйвелл.

— Снять виллу, которую для тебя ухе заказали, и жить там, по возможности меньше отлучаясь. Вот и все.

— Сколько стоит вилла?

— Примерно четыре тысячи долларов.

— Потрясающая цена. В месяц?

— В неделю, — усмехнулся Эррера. Уэйвелл остановился. Он уже хотел резко высказаться и даже открыл рот, но вспомнил о деньгах, лежавших в его кармане. Машинально дотронулся до куртки. Пачка была на месте, приятно выделялась, ударяясь о грудь. Он потрогал деньги еще раз и тихо спросил:

— Зачем им такие сложности? За такую цену можно снять не одну виллу.

— Делай, что тебе говорят, — посоветовал Эррера, — и не задавай больше вопросов, а то тебе отрежут язык вместе с головой.

— Четыре тысячи долларов в неделю, — пробормотал Уэйвелл, — за такие деньги… Хорошо, я сниму виллу. И что мне делать дальше?

— Ничего. Просто жить. Можешь даже зарезервировать для себя автомобиль и раскатывать в нем. Но с условием, что каждую ночь будешь проводить только на вилле. А через некоторое время приедут гости от меня и ты, оставив им ключи, уедешь в Париж, где я вручу тебе остальную часть денег. По-моему, работа неплохая. Как раз для такого ослабленного болезнью организма, как твой.

Согласись, что лучшей работы ты пока с такой физиономией не найдешь. Тебе повезло, Уэйвелл, а ты пытаешься разрушить собственное счастье своими руками.

— Пятьдесят тысяч долларов только за эту виллу, — облизнул губы Уэйвелл. Подлец Эррера был прав. Ему нужно либо отдохнуть где-нибудь месяца три-четыре, набирая силы и прежний вес, либо согласиться на это необычное предложение Армана Эрреры, которое выглядело почти фантастическим.

— Я согласен, — хриплым голосом сообщил Уэйвелл, — когда нужно выезжать? Объясни все по порядку…

Москва. 25 марта 1997 года

Вернувшись домой, он позвонил в «Савой» Павлу и договорился встретиться с ним в ресторане отеля сегодня вечером. Он понимал, что и гости из Тель-Авива захотят высказать свою точку зрения на сложившуюся ситуацию, а если возможно, и предложить помощь своих сотрудников в расследовании этого загадочного дела.

К отелю трудно было подъехать, и Дронго, отпустив машину еще до Кузнецкого моста, пожелал пройтись пешком. Он еще раньше заметил ведущееся за ним наблюдение и, усмехнувшись, решил не тревожить своих наблюдателей излишним рвением. Он дошел до отеля, вошел в здание. В холле сидел Павел. Увидев Дронго, он встал, направился к нему навстречу, — Ты приехал вовремя, — одобрительно сказал он, — на улице нас ждет машина. Мы приглашены на прием.

— Какой прием? — не понял Дронго.

— В наше посольство, — усмехнулся Павел, — поедем, а то нас там заждались.

Когда они вышли и сели в машину с дипломатическим номером, Дронго, улыбнувшись, спросил своего старого друга:

— Надеюсь, ваш прием в посольстве был придуман не ради меня?

— Ради тебя, — очень серьезно кивнул Павел.

— Ты знаешь, — заметил Дронго, — мне кажется, что в вопросах безопасности у вас у всех есть некоторые признаки паранойи. Тебе не кажется, что мы могли бы спокойно побеседовать и в другом месте?

— Если бы ты жил в Израиле, ты бы не относился так скептически к этим вопросам, — так же серьезно продолжал Павел, — мы просто обязаны делать все, чтобы выжить и обеспечить нашу безопасность.

Дронго промолчал. Он молчал всю дорогу, пока машина не въехала во двор израильского посольства. Охранники очень долго и тщательно проверяли документы обоих. И лишь после этого пропустили в здание, где немолодая женщина, проводив их до дверей, молча удалилась. В комнате, куда они вошли, сидел только один человек. Это был генерал Райский.

— Вы всегда находите выход из положения, — восхитился Дронго. — Я все время гадал, где именно вы будете со мной встречаться на этот раз и как мы сможем обеспечить секретность наших разговоров? Браво, генерал. Выдумка с приемом в посольстве — это блестящий ход.

— Садитесь, — Райский показал на стоявшее перед ним кресло. Он не воспринимал подобную лесть в свой адрес.

Дронго сел напротив генерала. Павел Гурвич разместился рядом.

— Я думаю, вы понимаете, что только чрезвычайные обстоятельства могли заставить нас при лететь в Москву, — начал генерал, — и тем более обратиться к вашей помощи.

— Об этом мы уже говорили. Не нужно каждый раз напоминать, как вам неприятно со мной работать.

— Нет, — чуть усмехнулся Райский, — я говорю об этом каждый раз, чтобы вы поняли всю серьезность ситуации. И, если хотите, ее уникальность. Ахмед Мурсал не просто террорист. Это террорист, которого ищут собственные друзья для того, чтобы прикончить. Наши традиционные меры борьбы с подобными экстремистами сейчас абсолютно не подходят. Он не входит в контакты с обычной сетью палестинцев или иранцев. Он не поддерживает никаких связей с бывшими товарищами. И самое важное, по нашим данным, он готовит террористический акт, собираясь подставить иранцев или симпатизирующие им группы, чтобы вызвать новый виток напряженности в отношениях между моей страной и проиранскими группировками по всему Ближнему Востоку.

— Вы говорите о «Хезболлахе»?

— И не только о них. Ясир Арафат и его сторонники с трудом поддерживают шаткое равновесие в наших отношениях, пытаясь хоть как-то обуздать собственных экстремистов. У нас подобных радикалов тоже хватает. И если сегодня пока не взрываются бомбы, то это заслуга обеих сторон. Ахмед Мурсал может нарушить равновесие. Это обойдется нам в сотни убитых. Поэтому ради того, чтобы не допустить нового срыва наших переговоров, мы готовы пойти на любые контакты, на любые меры.

— Вы думаете, он нанесет удар в Израиле?

— Скорее всего нет. На этот раз он готовит нечто более оригинальное.

Европа. Он осторожно набирает группу из людей, владеющих английским и французским языками.

— Почему об этом нужно говорить в вашем посольстве? Примерно то же самое вы уже сказали мне и при утренней встрече.

— Вы должны понять наше положение. У российской разведки есть собственные источники информации по такому террористу, как Мул.

— Как вы сказали?

— Мы называем так Ахмеда Мурсала. Его трудно переубедить, сами друзья называют его часто за упрямство Мулом. По гороскопу он Телец, а это знак упрямых и сильных людей. И очень злопамятных, не забывайте об этом, Дронго.

— У меня с ним несовместимость, — засмеялся Дронго, — я по гороскопу Овен.

— Вот его личное дело, — поднял папку Райский, — мы не можем выносить этот документ из посольства. Но вы можете знакомиться с ним столько времени, сколько нужно.

— В личном деле указаны его друзья?

— Конечно. Но боюсь, что друзей у него сейчас нет. Или очень мало. Хотя на нескольких вы можете обратить внимание. Вот этот мерзавец возглавлял нападение на нашу резидентуру в Бейруте, — генерал взял одну из фотографий, — Салех Фахри, кличка Красавчик.

— Ну и рожа, — поморщился Дронго, — представляю, как ему не нравится его собственная кличка.

— Это Арман Эррера. По нашим сведениям, он причастен к убийству нашего агента в Париже. Гомосексуалист, имеет обширные связи во Франции, но мы пока его не нашли. Думаю, это дело нескольких дней.

— Надеюсь, вы его не будете трогать до моего приезда в Париж?

— Не обещаю. Но постараемся. Вообще-то у нас принцип «око за око».

Никто не должен уйти от возмездия.

— Библейские заповеди вы явно не соблюдаете, — сказал Дронго. — А как же ваши постулаты? У вас ведь религиозное государство?