Мой путь в рай - Дэйв Вулвертон

Компьютер ответил, продемонстрировав документ о моей военной подготовке. Когда я был молод, каждый гватемалец мужчина должен был три года провести на военной службе. На службе я получил подготовку по отражению нападению путем вмешательства на расстоянии в защитные системы противника. Но время было мирное, и после учебного лагеря меня перевели на продовольственный склад, где я отпускал фрукты и овощи для салатов. Компьютер продемонстрировал выдержки из отличных характеристик, которые я получил во время обучения.

Разумеется, это нелепо. Я учился сорок лет назад и в условиях мира. Во время тренировок на нас было легкое защитное вооружение, пользовались мы безвредными лазерами, на которые навешивали груз, чтобы они походили на тяжелое боевое оружие. Все напоминало игру, в которой проигравшие притворяются мертвыми. Да и вообще все, что может пригодиться в настоящем сражении, я позабыл. Никакая моя подготовка не соответствует вакансии; они как будто знают, что я не могу отказаться.

Компьютер оценивал мою подготовку баллами, и на экране появились данные. Компьютер указал, что я нахожусь на пределе допустимого возраста, но из-за медицинской подготовки и хорошего состояния здоровья я получил много дополнительных баллов. Минимальное количество баллов для поступления - 80. Я набрал 82.

Меня все еще трясло от убийства Эйриша. Голова болела. Я понимал, что не могу быть наемником, не могу снова убивать, знал, что кто-нибудь поджидает меня на борту, поэтому решил уходить.

- Какая удача! - сказал человек, глядя на меня.

Я повернулся к нему. Высокий, широкоплечий, с удивительно густыми черными волосами, как у животного. Широкий нос и щеки индейца. Босой, и брюки сшиты из выцветших голубых мешков для муки. На нем кроваво-красный шерстяной свитер с изображением лам. На спине военный рюкзак. В целом похож на деревенщину из Перу. На рынке в Панаме на такого вторично и не посмотришь, но на станции Сол он совершенно неуместен.

Он показал на экран и со слабым кастильским акцентом сказал:

- Простите, что испугал вас, сеньор, но еще вчера требовалось сто двадцать баллов. Ну разве вам не повезло? Такой пожилой кабальеро, как вы, вчера бы не прошел. У них, должно быть, множество вакансий. И отчаянно нужно их заполнить.

Да, отчаянно, подумал я. И у меня положение отчаянное. Купив омоложение и запросив эту информацию, я сам сообщил людям Джафари о своем местонахождении. Мне нужно побыстрее убираться со станции. То, что на ней оказались люди Джафари, даже хорошо. Это значит, что они решили справиться сами, не обращаясь к полиции. И у меня есть шанс убраться с планеты.

Поскольку другого выбора не было, я набрал команду:

- Предложение принято.

- Поторопитесь, - сказал индеец. - Вам нужно пройти медицинское обследование и получить вакцины. И подписать контракт.

Я пошел по коридору, ведущему к доку, и широкоплечий индеец пошел рядом со мной, продолжая говорить. Я подумал: "Этого человека мог послать Джафари". И стал незаметно следить за ним. На подбородке у него небольшой синяк и порез над одним глазом. Глаза умные, и это казалось неуместным в таком явно бедном человеке. На шее трехмерная татуировка - странное существо с головами льва и козла, тело львиное, крылья дракона. Я разглядывал татуировку, когда он неожиданно посмотрел на меня. Я отвернулся, чтобы не выглядеть нетактичным.

- Простите, сеньор, но вы везучий человек. Я это чувствую, - сказал он, облизывая губы. Он нервничал. - Меня зовут Перфекто, и я такие вещи чувствую - удачу. - Он расчетливо смотрел на меня, словно собирался попросить денег. - Вы мне не верите, но на пси-тестах я набираю очень много баллов. Я чувствую везение. И чувствую его у вас. Каждый рождается с определенным количеством везения, как ведро, полное водой. Некоторые растрачивают его, выливают на землю. Другие живут своим умом и умениями и никогда не пользуются своей удачей. Так ведь и вы жили, верно? Но сегодня вы нашли свою удачу. Разве я не прав? Вспомните, как прошел ваш сегодняшний день, и спросите себя: "Разве мне сегодня не повезло?"

Я взглянул на него и рассмеялся. Полубезумным смехом, похожим на плач.

- Ну, может быть, нет, - сказал он, - так как нам обоим предстоит умереть на Пекаре. - Он улыбнулся, словно пошутил. Потом стих, и его босые ноги захлопали по черному полу.

Залы отлета представляют собой длинные темные туннели, и наши шаги гулко отдавались в них. Я посматривал по сторонам в поисках человека в серых брюках и молчал. На стенах между входами в доки мозаичные картины. На первой изображалось изгнание мавров христианами из Европы: мертвеца со спиной, изрезанной пытками добрых падре, тащили на корабль две женщины. В застывших руках мертвец нежно держал коран, а его дети шли сзади и бросали пугливые взгляды на белую часовню с крестом. Во дворе часовни толпились, как вороны, священники в черном. На второй мозаике показаны были североамериканские индейцы несперс; закутанные в шкуры, они шли по снегу, пытаясь уйти от кавалерии в Канаду. Израненные ноги женщин и детей оставляли кровавый след на снегу. На третьей - евреи в машине бегут из Иерусалима. Дорога забита машинами, все стоят в огромной пробке. Все лица застыли от ужаса и освещены ярким сюрреалистическим светом, и над Куполом-на-Скале распускается грибообразное облако ядерного взрыва.

И я подумал, будут ли когда-нибудь здесь изображены люди, как я, десперадос, отчаявшиеся, убегающие с Земли в космических кораблях. От этой мысли меня затошнило.

Пот промочил рубашку под мышками, во рту снова пересохло. В любое мгновение человек, назвавший себя Перфекто, может повернуться и наброситься на меня. У него толстые и, очевидно, очень сильные руки. И я продолжал одновременно следить за ним и за залами.

- Летят и другие латиноамериканцы? - спросил я.

- О, да! Много! В основном чилийцы и эквадорцы, но есть и из других мест. В условиях найма говорилось, что нужны латиноамериканцы. Компании нужны люди, владеющие приемами партизанской войны, а единственное место, где таких людей можно найти, это Южная Америка. Ведь более цивилизованные люди теперь решают свои проблемы нейтронными пушками и атомными бомбами. Он рассмеялся и посмотрел на меня, не улыбнусь ли я.

Я указал на пустые залы.

- Похоже, только мы с вами готовы участвовать в этой войне.

Перфекто улыбнулся.

- О, нет! Все прошли обработку в Независимой Бразилии, чтобы быстрее пройти здесь через таможню. Вы разве не читали рекламу?

- Нет, - ответил я.

Перфекто странно взглянул на меня.

- Мы улетаем, бежим, словно блохи, прыгающие с тонущей собаки. В рекламе говорилось, что мы можем прихватить с собой восемь килограммов личных вещей, включая любимое оружие или защитное оборудование. У вас есть оружие?

Я не хотел, чтобы он знал, что я вооружен.

- Мы идем правильно?

Он ответил:

- Еще немного, как вы увидите. - И прошел вперед, показывая мне дорогу. - Я сказал вам о вашей удаче, потому что истратил свою, всю использовал. Понимаете? - Он оглянулся на меня, и его зубы блеснули; они казались странными, слишком ровными, как будто все подпилены до одного размера. Он облизал губы. - Видите ли, когда я сражаюсь, я всегда хочу, чтобы у меня было по крайней мере два товарища: один везучий, а второй искусный. Три человека - это хорошая команда: везучий, искусный и умный это я, самый умный. Я умею быстро принимать решения. У меня второе зрение, я ловлю намеки и знаю, что делать. - Он снова повернулся и улыбнулся своей странной улыбкой, при этом головы зверя у него на шее тоже поворачивались.

Взглядом он словно спрашивал, можем ли мы стать друзьями: из-за индейской крови не решался спросить меня, человека явно европейского происхождения, об этом прямо. "Если это человек Джафари, он будет так говорить, чтобы сбить меня с толку, - подумал я. - Изобразит быструю дружбу, как гаитянин, которому нужно продать корзину". Я ничего не ответил.

Мы свернули в боковой проход - зал отлета номер три - и провезли тележку по длинному помещению со множеством пустых скамей - мимо роботов, которые полировали пыльный пол, так что ониксовые плиты начинали блестеть. Я думал, что увижу человека в серых брюках, но его не было. В конце коридора была дверь с надписью: Таможня Объединенной Земли, подготовка к отправке на Пекарь.

Я снял свой багаж с тележки и потащил его к двери таможни. По крайней мере один из людей Джафари находится там, и я знал, что таможню мне не пройти. Я подумал о том, чтобы повернуть и уйти, просто оставить здесь сундук с Тамарой. Кто-нибудь найдет его. "Может, мне тогда удастся вывернуться", - подумал я. Но эта мысль показалась мне нелепой.

Перфекто взялся за один конец тикового сундука и потащил его к двери. Я не пошел за ним, и он улыбнулся мне, словно прося разрешения помочь. Я схватил второй конец, и мы внесли сундук в помещение.

В таможне стояли удобные кресла, в которых могли разместиться сотни людей, но присутствовали только два десятка оборванных мужчин и три женщины, все смуглые латиноамериканцы, у всех вещи в мешках и рюкзаках. Я осмотрел помещение в поисках того, кто здесь неуместен. Все серые лица показались мне одинаковыми. Все наемники выглядели удрученными, оборванными и грязными. У нескольких не хватало конечностей, и у многих черные пластиковые пальцы и серебряные руки. У одного высокого худого киборга серебряное лицо, как у Будды; на лбу у него зеленая звезда, и лучи расходятся по щекам. Индеец с кривыми зубами напевал унылую песню, играя на синей пластиковой гитаре, ему подпевало с полдесятка человек с опущенными головами.