Эротические рассказы - Подростки - Stulchik

Вот представь: сидит голышка с ногами на кровати. Коленки у нее по сторонам от плеч. Представил? А теперь мы ее кладем на спинку, а коленки остаются так же у плеч. А ручками голышка берет себя за ступни — поперек ступни, с внутренней стороны, а не с наружной.

Ничего хитрого, правда? Девчонка на спине, коленки у плеч, прямые ручки между ножек, друг к другу не ладошками, а тыльной стороной кисти — большими пальцами вниз, к кровати. Вот так мы ей и прибинтовывали правую руку (от подмышки и вниз к запястью) к правой ноге, от коленки до щиколотки, а левую — к левой. Только на уровне ступни у нее должна быть не ладошка, а лапа сантиметрах в десяти от запястья. Тогда голышка мешать не будет, если нам захочется ей по этой самой ступне пальцами раз-другой поводить.

«Сорока-ворона кашку варила, деток кормила», — как очень неторопливо, с повторами и паузами приговаривал Мишка, вырисовывая указательным пальцем кружки и полоски на розовой кожице. Для девчонок это стало кошмарной сказкой. Другие дети про черную руку и темную комнату страшилки слушать боятся, а наши голопопые дурехи — про сороку.

Бывало, что они не доживали до ее конца — позорно писались. Когда случался такой грех, Мишка, не развязывая, тащил их в ванну и подмывал, а потом виновницу ждал серьезный отлуп — двадцать звонких шлепков. Звучит, конечно, не так чтоб страшно, но занимал-то этот процесс где-то полчаса — между двумя шлепками Мишка говорил со мной, пялился в телевизор, проверял девчоночьи уроки, клал малышку перед собой на подушку на стол и с профессорским видом письку через лупу разглядывал, двумя пальцами раздвигая мокрые губки, потом опять не спеша устраивал у себя на руках кверху попкой, давал шлепка, переворачивал на спинку и вдумчиво лапал за сиськи. Снова шлепал, зажимал ее между коленями вниз головой и опять давал пару шлепков. Умащивал на столе на подущке — на этот раз так, что попка торчала кверху и, придерживая под писькой рукой, чтоб девчонка не завалилась набок, шлепал так. Тащил ее ко мне, чтобы посоветоваться насчет какого-то примерещившегося ему прыщика на голышкиной письке. Пеленал в одеяло, оставляя попку на воздухе, поил молоком из детской бутылочки с соской и заставлял агукать и называть его «па-па», сажал вторую голышку на кровать, устраивал «ребенка» ей на колени. Она кормила «нашего младенчика» грудью и они на пару сокрушались, что вот и зубки уже режуться, а все к горшку не приучить их чадо…

Но часто бывало и пострашнее. Голышку в «колобке» вообще удобно брать на ручки: сажаешь ее на колени боком к себе и откидываешь полулежа, приобняв под спинкой рукой. И пальцы этой руки сами собой оказываются на бочке у малышки. Так вот, частенько, пока Мишка не выдаст голышке всю заслуженную порцию шлепков, она рычала, мычала, ржала, как кобыла, икала и билась в конвульсиях. Как невинно объяснял этот садист: «раз ты боишься щекотки — надо тебя тренировать, пока не привыкнешь!».

Только что-то они привыкали не особенно. К концу шлепки это была уже не девчонка, а просто какой-то слюнявый, сопливый и взмыленный маринованный грибок. А возбуждена до такой степени, что надо было следить внимательно, чтобы случайно не зацепить ей письку ничем, а то она тут же с индейскими боевыми воплями и утробными завываниями кончала. Поэтому мы их развязывали не сразу, а минут через пять, когда немножко остынут и сосочки торчать перестанут. Споласкивали в ванной и укладывали отдохнуть (с руками поверх одеяла, а в тяжелых случаях в то же одеяло пеленали и перевязывали ленточкой — от рукоблудства, положив между коленок подушку, а то они умудрялись кончать, просто сжимая ноги).

Еще неплохая упаковка у нас называлась «попугай». Это Мишка додумался. Он вообще любил мудрить.

Померил у голышек расстояние по диагонали от левого плеча до правой подколенки для начала. Они примерно одинакового роста были, так что вышло близко. Купили мы в спорттоварах металлический обруч — такого диаметра не было, как он намерил, взяли больше на тридцать сантиметров.

Притащили мы его домой, я пока вообще ничего не понимал и смотрел, что Мишка дальше делать будет. А он сначала поставил его на пол ребром и навалился сверху. Пыхтел, пока из круга обруч не стал овалом с высотой, как померил Мишка. Потом положил на пол и попросил помочь. Мы с ним наступили на обруч напротив друг друга на короткой оси — то есть, в самых сплющенных местах. Взялись вместе руками за вытянутые «уши» обруча слева и справа от нас и стали тащить их вверх, а ногами переступали, чтоб не вышло резких изломов. В конце концов они поднялись градусов на сорок пять.

А потом Мишка показал, зачем все это нужно. Положил обруч на кровать изгибами ушей вверх, между поднятых ушей положил голышку на спинку — так, что она лопатками легла на обруч. Уложил девчоночьи руки вдоль обруча и прибинтовал к нему от запястья до подмышки. Потом поставил ее ножки на обруч сантиметрах в десяти друг от друга и раздвинул девчонке коленки, положив их тоже на обруч (тут я понял, зачем мы уши сгибали: иначе так ее разложить не получилось бы — ей бы было больно; все этот садистский гений предусмотрел!). Прибинтовал ей ножки от голени до колена.

Вышло что надо! Лежит она в раскоряку, губки писькины в стороны разъехались. Мишка ее полапал так вдумчиво, ступни пощекотал (для этого он их и ставил не вместе, а в десяти сантиметрах друг от друга. Говорю — гений!). Смотрим, она только в его сторону может пузиком тыкать, и немножко писькой вверх-вниз махать и вилять из стороны в сторону, а больше ни фига. Перевернули ее на животик — тоже пейзаж что надо! Мишка в честь победы вставил ей сзади флажок, с каким детсадовцы ходят. За бочок пощекотал — давай она нашим флажком махать, прямо как настоящий флаг на ветру гордо реет…

Мне понравилось. А Мишка удивляется… это не все, говорит. Смотри…

Подумал он чего-то, башкой покивал, флажок вытащил, постелил зачем-то у стены под картиной гору матрацев — все, что у нас в доме были. Ремень между обручем и голышкиной шеей просунул и концы застегнул, так что вышла петля.

Мы с ним на пару сняли со стены наших «Запорожцев» — тяжеленная картина и висит на крепком крюке, хорошо замурованном — и Мишка за эту петлю из ремня голышку прицепил в обруче вместо нее. Ниже картины у нас на стенке толстенный ковер висит, так что не страшно было, что она или стукнется, или простудится из-за этой стенки.

Конечно, для того и матрасы нужны были — вдруг свалится? Мы вообще всегда помнили: упакованные голышки беспомощны и надо следить, чтоб они не навернулись ниоткуда, а то может плохо кончится.

Ну и потешный вид у нее был! Побалдели мы, полапали ее немножко, потом Мишка взял за обруч снизу и носом к стенке развернул. И так не хуже! Ножки враскоряку, дырочку на круглой попке видно и низ писюньки, так и просится полапать и пошлепать…