Все дороги этого мира - Ольга Табоякова

- Я лучше курить брошу, - страшной клятвой поклялся Казимир.

- Одно другому не мешает, - забормотал Вунь. Настала очередь поперхнуться Хэссу.

Распутанное дерево необычно быстро расправило ветки. Дерево стало напоминать пушистый зеленый шарик. На ветку уселась синяя птица. Внимательно поглазев на всех, она улетела.

- Понеслась докладывать, - тоном смертельно оскорбленного прокомментировал Вунь.

- Да забудь ты, - Хэсс сидел, прислонившись к дереву, солнце скрылось, но еще царствовал нежный солнечный сумрак.

- Никогда, - маленький человечек замотал головой.

Лаврентио влюбился, влюбился в эти неспокойные Темные земли, в тайны Мастеров, но больше всего композитор влюбился в кодров. Смотреть, как они летят, Лаврентио мог часами, сутками, тысячелетиями. Если люди искали совершенство, то Лаврентио его нашел. Кодры значительно превосходили все понятия о совершенстве. Лаврентио настолько влюбился, и так много писал, что у него не осталось времени на занятия любовью с Джу. Девушка, по совету отца Логорифмуса, терпела, стиснув зубы. Ей и так было сильно стыдно за свое недавнее поведение, еще раз отколоть что-то подобное ей не хотелось.

Логорифмус проводил спасительную терапию, которой, к сожалению, хватало на день. На завтра все начиналось сначала. Ученый-богослов приводил цитаты, рассказывал истории, но Джу ревновала. Логорифмус же открыл для себя, что оказывается можно ревновать и к вдохновению.

Почти в полночь Лаврентио ворвался к повозку к Негде.

- Вставай бездельник! - Лаврентио тряс сонного музыканта.

Негда флегматичный и привычный ко всему тип, открыл глаза, уселся на лежаке и взял в руки листы с музыкой Лаврентио.

- Ты в себе? Как это можно сочетать? - наконец, изрек Негда.

- Балбес, это же и есть все новое, - Лаврентио был не готов к тому, что его новую музыку не поймут. - Нам нужен третий.

Поднять Рамона и притащить его в повозку к возмущенному Негде было делом техники. Босиком в длинной ночной рубашке Рамон читал ноты.

- Что скажешь? - нетерпеливый Лаврентио теребил Рамона.

Негда тоже ждал вердикта.

- Не спорю необычно, все основывается на ударных. Годами все держится на струнных, но возможно это даст новый толчок.

Лаврентио шумно выдохнул. В повозку к мужчинам зашла Джу:

- И что это значит? Нет струнным?

Лагерь был разбужен новым громким скандалом в стане музыкантов. Джу была в одном шаге от убийства любовника. Она сочла новую манеру музыки Лаврентио унижением. Объяснить разъяренной девчонке, что для Лаврентио ударные олицетворяли махи крыльев кодров, не удалось. Девушка не желала ничего слушать. Рамон убедился в гениальности композитора, и улизнул от скандала. Его жена должна, проснувшись, найти мужа рядом.

Успокоить девушку удалось сильным рукам Логорифмуса и причитаниям Григория. Сквозь пелену гнева в душу к девушке пробились воспоминания о ее глупом решении спрыгнуть вниз. Теперь же она подумала, что не сама бы спрыгнула, а столкнула Лаврентио.

Лаврентио изложил причину скандала, Инрих заинтересовался музыкой. Негда и Метт озвучили основную тему. К ним присоединилась проснувшаяся Лия, которая привела своего супруга Рамона.

В целом ночной концерт получился качественно новым. Илиста предложила вставить эту тему в уже готовую постановку покойного Одольфо. Мухмур Аран согласился. Уснуть удалось под утро поэтому, завтрак совместили с обедом.

Великий Мастер получил свое утро полного одиночества. Сегодня, он уже решил, что именно сегодня, он станет свободным. В таких делах торопиться не стоило. Великий не спал всю ночь, он не думал впервые за всю свою жизнь. Попрощаться надо было душой, а не разумом. Великий вышел из Главной залы, чтобы встретить утро нового дня на самом краю.

Великий уже поговорил с остальными. Мастера Линч и Сыч ушли еще вчера, незаметно для остальных. Эти два старых хрыча ушли, как вспышка света, ни о чем не позаботившись. Все они свалили на Великого и его помощника.

Молодой Мастер занимался подготовкой их ухода. Нельзя было оставлять на этой земле ничего своего, кроме кодров. Хотя по большому счету Кодры уже были не их. Люди, эти сумасшедшие актеры, в которых Великому было не понятно все, нравились кодрам. Великий все же задал вопрос главе клана Свободных, о причинах их взаимной симпатии.

"Они такие, как мы, все эмоциональные, именно это нам и надо", - объяснил Свободный.

Великий не мог оценить, но смог понять.

Великий не видел, но знал, что его заместитель уничтожает все лишнее. Первыми сгорели книги, потом рассеялись артефакты, потом схлопнулись ловушки, за ними исчезли сокровища, следом рассеялись чары, закрылись тайные ходы, и почти все закончилось.

Великий стоял на краю площадки и ждал своего помощника.

- Все закончил?

- Да, Великий, - Мастер устал. Он потратил много сил на работу. - Я много раз представлял себе все это, но сейчас...

- Я тоже много раз представлял, - Великому почудилось, что вот сейчас можно уйти, но кодры внесли свои коррективы во время ухода.

- Сегодня они все проснулись, - молодой Мастер грустил, ему захотелось заплакать. Такие желания были из этого мира, а не из его.

Небо заполнялось кодрами. Разных цветов и размеров они поднимались в небо. Первыми взмыли кодры из клана Свободных. Они парили выше, чем остальные. Радость исходила от них, и затмевала солнце.

- Они счастливы, - заметил Великий.

Молодой Мастер кивнул, но Великий на него не смотрел.

- Теперь поднимутся в воздух остальные. Подождем? - спросил Молодой.

- Подождем, - Великий запоминал каждый взмах крыльев, каждую улыбку, каждый поворот. - Хотя мне пора.

Великий сделал два шага в пустоту, но не упал. Он рассыпался на миллионы искрящихся лучиков. Наконец, ему стало доступно перерождение. Прощальный, но нежалостливый крик раздался в мире. Молодой Мастер на секунду подумал, будут ли так же провожать его, и тоже сделал шаг вперед.

- Они ушли, - Илиста и Инрих видели сияние. Все, кто был связан с кодрами, почувствовали уход Мастеров.

- Красиво, - Инрих повернулся к Илисте. - Не плачь, это был их путь.

- Просто кодрам печально, - Илиста утерла появившиеся слезы. - А тех мы все равно не понимали. Они чужие для нас.

- Нам пора собираться, Илиста, - директор обнял актрису, чтобы поддержать в трудный момент.

Собирались и маленькие человечки. Если вдуматься, то переезд хлопотное дело, особенно когда переезжают далеко и навсегда.

Вунь единственный, кто не участвовал в сборах. Свою часть работы он перепоручил супруге Лунь. Жена была рада, что столь активный муж занят делами где-то далеко.