De Personae / О Личностях. Том I - Андрей Ильич Фурсов

в партию неосоциалистов, что привело его к фашизму и позже возвело на пост министра внутренних дел правительства Виши.

Там же я познакомился с адвокатом и политиком Анатолем де Монзи, членом почти всех правительств, занимавшим тот или иной пост. Я познакомился с этим человеком в период подготовки Германией репарационных выплат. Между немецкой и французской промышленностью заключались сделки, и здесь кое–кто проводил мошеннические операции.

Известный французский адвокат Анри Торрес в своей книге «Пьер Лаваль, предатель Франции» рассказывает о мошеннических операциях бельгийского финансиста, поселившегося во Франции и завязавшего там связи с влиятельными людьми. Во время суда над этим человеком, которого звали Фонтэн, его защитниками выступали бывшие министры юстиции Франции Анатоль де Монзи и Пьер Лаваль. Мошенничество защищали бывшие представители правосудия страны, и это во многом объясняет, почему эта страна потерпела поражение в войне.

О том, что творилось во Франции до Второй мировой войны и что, в конечном счёте, привело её к поражению, можно судить по аферам Ставиского.

Ставиский родился в 1886 г. в России. Будучи совсем юным, он переехал во Францию, был хорош собой и пользовался большим успехом у женщин. Он похитил драгоценности у одной знаменитой актрисы, которая не только простила ему это, но и дала деньги на приобретение ночного клуба. Ставиский давал полиции ценные сведения о своих клиентах, за что пользовался её покровительством.

Он занимался подделкой чеков, кражей драгоценностей, но полиция смотрела на это сквозь пальцы. Неожиданно оставив свой ночной клуб и собутыльников, Ставиский под новой фамилией занялся иной деятельностью. Он приобрёл одну газету, репортёры которой собирали пикантные подробности из жизни представителей правительства и других видных деятелей.

Позже он занялся мошенническими операциями по продаже облигаций, на которых, грабя мелких вкладчиков, нажил два миллиарда франков. В январе 1932 г. полиция обнаружила его мёртвым на собственной вилле. Голова была прострелена, револьвер лежал рядом. Были арестованы сотни людей, замешанных в его грязных делах. Судья, у которого скопились сведения о причастности к делу высокопоставленных лиц, был найден убитым. Затем последовала цепь загадочных убийств и самоубийств. Но знавший всё Ставиский был уже мёртв.

Судебное дело против «Всеобщего сберегательного банка»

Мой приезд из Парижа в Гётеборг был отмечен своеобразным приветствием национал–социалистов. В их газете «Ден свенске Нашунальсосиалистен» крупными буквами было напечатано: «Когда арестуют Ашберга? 88 000 ограбленных шведов требуют справедливости». Я относился к той немногочисленной группе богатых шведских евреев, к которой относилось и семейство Валленберг, имена которых постоянно использовались национал–социалистами в пропагандистских целях. Один из деятелей выпустил в своё время брошюру под названием «Всеобщий сберегательный банк и Улоф Ашберг. Шведский вариант дела Ставиского». Эту брошюру распространили не только в Швеции, но и среди членов шведской колонии в Париже.

Мне никогда не приходило в голову связываться с пасквилянтами, но в этот раз дело зашло слишком далеко. Я решил проучить нацистских клеветников. Я поручил моему адвокату подать в суд на лидера нацистов Линдхольма (XXVIII), издателя той газеты, и потребовать за нанесённые оскорбления возмещение в размере 10 000 крон. Линдхольм хвастался, что он располагает обличительными документами, которые предъявит, как только это потребуется. Я обратился в Полицейское управление Стокгольма и потребовал провести расследование.

Решение городского суда потрясло Линдхольма. Он обратился в Верховный суд. Верховный суд приговорил Линдхольма к двум месяцам тюрьмы и подтвердил все решения Городского суда. Линдхольм обратился к королю. Его Высочество подтвердил решение Верховного суда, и Линдхольм получил своё.

Идея образования «Всеобщего сберегательного банка» принадлежала Густаву Свенссону. Он скупил большие территории, прилегающие к Стокгольму, с тем, чтобы улучшить жилищные условия для неимущих граждан. На деньги вкладчиков должны были быть построены новые маленькие квартиры. В начале всё шло по плану, но в конце 1920‑х гг. до нас добрался американский кризис, и оказалось, что Свенссон начал расширять своё предприятие слишком поспешно.

Относительно Густава Свенссона и основанного им «Всеобщего сберегательного банка» могу высказать мою личную точку зрения. Свенссон был мыслящим деловым человеком. Он был оптимистом и так же, как и многие, не чувствовал опасности, таящейся в общем финансовом положении.

Крах «Всеобщего сберегательного банка» был первым значительным событием такого рода в Швеции. Этого могло бы и не произойти, если бы банку оказали помощь другие банки или государство. Никто не потерял бы и копейки, так как банк располагал достаточными средствами. Зависть других привела банк к краху. Мюрдаль в своей книге «Контакт с Америкой» справедливо заметил: «В Америке успехам человека радуются все».

Густаву Свенссону, хоть он и заслуживал успеха, не удалось воплотить свои идеи в жизнь. В сложившихся экономических условиях всё зависит от конъюнктуры.

Теперь проектом Густава Свенссона занимается жилищно–строительный кооператив, и архитектор Свен Валландер вносит свой вклад в его реализацию. Этот проект сделал Швецию мировым образцом в вопросах строительства современного, здорового и стильного жилья, доступного каждому.

Круиз на «Грипсхольме» и дело Крюгера

В феврале 1932 г. Хуго Крафт, представитель шведско–американской линии в Париже, в связи с предстоящим круизом на «Грипсхольме» обратился ко мне. Рейсовое движение в Швеции из–за кризиса в Америке резко сократилось. Чтобы как–то возместить убытки, владельцы стали устраивать круизы для желающих. Меня уговорили принять участие в первом круизе, рассчитанном на шесть недель. «Грипсхольм» отправлялся из Гётеборга, мы с женой и маленьким сыном поднялись на его борт в Болонье.

В Париже на борт вошли ещё некоторые пассажиры, среди которых был Арвид Хиден, приглашённый для того, чтобы радовать остальных своим пением.

Как это всегда бывает, среди пассажиров образовались небольшие группы. К нашей группе, помимо парижского друга, примкнули фру Вальборг Фернстрём, писатель Сигфрид Сивертс, директор банка Хольмберг. В остальном мы общались с такими милыми людьми, как оптовики Херман Линдквист и Стен Марк, фру София Крюгер, сестра моего старого друга Стена Хидена, издатель Юхан Ханссон, редактор Паллин, инженер Хультман и певец Гуннар Грипп с женой.

Первая остановка была в Танжере, затем, пройдя мимо Канарских островов, мы на день остановились в Тринидаде. Следуя дальше, были сделаны короткие остановки в Венесуэле и на Кубе.

Экономическая обстановка в Гаване была плачевной. Неблагоприятная конъюнктура настолько снизила производство сахарного тростника, что плантаторам едва хватало денег на трамвай. Подобным образом обстояло дело и с табачной промышленностью. Резко снизился экспорт гаванских сигар и других табачных изделий.

Настроение у пассажиров в последние дни круиза заметно поменялось, на борту царила нервозная атмосфера. Из дома приходили тревожные вести. Ходили слухи, что у Ивара Крюгера неприятности, что в связи с неудачно проведёнными им переговорами в Соединённых Штатах о предоставлении кредита